| |
Следует организовать все русское население в приходские общины, так чтобы жизнь Церкви и жизнь людей составляли одно нерасторжимое целое.
Из программы «Союза русских людей», март 1905 г.
… отдельные люди или небольшие консорции, сохранившие, хотя бы частично, традицию, получают возможность противостоять тенденции к прогрессивному упадку. При наличии даже небольшого пассионарного напряжения и инерции бытовых норм, выработанных этносом в предшествовавшие фазы, они консервируют отдельные «островки» культуры, создавая обманчивое впечатление того, что существование этноса как целостной системы не прекратилось. Это самообман. Система исчезла, уцелели только отдельные люди и их память о былом.
Л.Н. Гумилев, «Этногенез и биосфера Земли»
Главным трагическим итогом 1917 года стало то, что Россия перестала быть государством русских.
До злосчастного Февраля самоорганизация нашего народа — Самодержавная Монархия — была одновременно и официальной формой правления в России. Массовое отпадение православных от своей Веры (причины которого мы покажем ниже) привело к дезориентации всего общества. Вдруг оказалось, что традиционное устройство власти стало чуждым для всех — оторвавшихся от живой земли рабочих, темных и невежественных крестьян, профессионально извращающей смыслы интеллигенции, осуетившейся буржуазии. Тем более нетерпима русская монархия стала для инородцев.
Распад ранее единого духом народа на группы и партии привел к возможности построения гражданского общества в западно-либеральном смысле. Вместо живого и цельного организма с определенной иерархией и Царем во главе данностью становятся дискретные образования с взаимоисключающими интересами. Теперь для согласия в обществе требуется выработка некоей усредненной позиции, равноудаленной от всех групп, где абсолютная истина есть всего лишь одна из точек зрения. Единственным выходом из «войны всех против всех» становится т.н. «общественный договор» и «общие» ценности, которые назначаются на роль основополагающих. Общество на таком фундаменте можно сравнить с излюбленным западным сюжетом о чудовище Франкенштейне, где рукотворный организм неестественной силы, жизнеспособности и устойчивости составлен из разнородных кусков, обломков бывших когда-то живыми организмов.
Так реализуется апостасия — процесс смещения ценностных оснований человеческого бытия.
Но в России либеральная модель общества не прижилась даже после крушения монархии. В отличие, например, от Французской революции, создавшей предпосылки для «свободы» и «равенства», последствием нашего Октября стал суровый коммунистический режим, который только ужесточил жизнь граждан, лишив ее ранее доступных мирских удовольствий и совершенно открыто встал в жесткую оппозицию всем либеральным странам — латентным противникам еще самодержавной монархии. Таким образом, даже при катастрофическом распаде русского государства противостояние нашей страны мироправителям века сего не пресеклось, но даже специфически усилилось.
Все это произошло потому, что определение о России как Новом Израиле — новоизбранном Народе Божием и Москве — III Риме, последнем Православном царстве, Удерживающем мировое Зло, не пустой звук.
Эти качества не могут перейти ни к кому другому.
Именно в этом нужно искать причину неприятия апостасийного либерального режима нашим народом.
События действительно революционного Февраля манифестировали тотальное разложение русского общества и коренным образом изменили суть, облик, а также мировую роль нашей страны, на что и последовала реакция Октября. Любой конституционный демократ, меньшевик или эсер вам с уверенностью подтвердит, что большевистский переворот — это «удар в спину», «заговор» против завоеваний демократической революции.
Большевики, хоть и в извращенной форме, сделали то, что должно было сделать, но в свое время не сделало русское правительство. Они примерно наказали всех виновных в Отступлении. Поскольку все согрешили, все и были наказаны. Не уничтожив во время своих отпавших и соседствующих идолопоклонников, весь Израиль сам пошел во след их, за что и разделил уготованную им участь.
Таким образом, Октябрь 1917 года стал началом саморазрушающего (гиперергического) ответа больного организма на свое нездоровье. Произошла, говоря современным языком, «зачистка» — отторжение своих собственных тканей, ставших вдруг чужими.
Своим выступлением большевики перевели февральский БЕЗУСЛОВНО АПОСТАСИЙНЫЙ либеральный тип государства в УСЛОВНО УДЕРЖИВАЮЩЕЕ авторитарное состояние, что позволило на некоторое время выровнять отклонившийся было вектор вышеуказанной онтологической функции России. Но советский режим лишь отчасти восстановил структурно-функциональный план нашей страны, а не особенно дорогой нам ценностный.
Современные попытки переформатировать Россию вновь не достигли своей цели, но все же, как и более ранние, оказали свое пагубное действие. Русские перестали быть собой, но и европейцами не стали. В настоящее время в ответ на агрессивное воздействие враждебных сил («непрекращающееся давление Запада на Россию», которое призывал А.Д. Сахаров) наш духовно неисцеленный народ вновь порождает уродливые формы социального ответа. Помимо хорошо знакомого коммунизма, ныне активно распространяется еще одно новообразование — злой языческий национализм, примитивный и жестокий, воссоздающий архаичные формы организации и сознания. В разного рода националистах, широко теперь представленных, мы можем увидеть себя, какими мы были до принятия благодати Св. Крещения. Коммунизм и фашизм, таким образом, можно со всей уверенностью считать порождением и оборотной стороной либеральной демократии, когда в ответ на рвущий все корни резкий скачок вперед реакционно формируются вихревые потоки — «Назад!». Но православные в этой суете побеждают твердым СТОЯНИЕМ В ИСТИНЕ.
Увлекшись различными шараханиями, мы, в результате событий последнего века, а особенно двух последних десятилетий, оказались отброшенными лет на 800 назад. Наша земля опять раздроблена и не имеет уверенной централизации. Нам угрожают набеги диких и злобных племен с юга и наступление азиатских орд с востока. С запада к нашим границам вплотную подступают полчища новоявленных «крестоносцев», имеющих крест только на одежде, но не в душе. Все как всегда. Да вот только мы, к сожалению, стали другими. Оставили свой природный образ жизни и веру своих Отцов. В преодолении сего скорбного положения не станут нам опорой мифы нашего бессознательного младенчества, бессмысленно возвращаться в тупик несостоятельной коммунистической диктатуры, смертельно опасно прибегать к помощи растлительной либеральной идеологии, которая дважды — в 1917 и 1991 году — разорила нашу страну. Нам необходимо вернуться к проверенному и испытанному нашему средству — Православной Вере и тогда не поколеблемся во век!
В условиях «свободной конкуренции» ценностей, когда крупные идеологические течения, особенно коммунизм и либерализм, начинают приобретать сакральные черты в глазах своих сторонников, наша Церковь обязательно должна сформулировать мирскую идеологическую составляющую, которая поможет малой общине верных устоять во враждебном окружении. Это ни в коем случае не должно быть принятие правил сего мира и участие в суетной политической борьбе. Когда на Россию беспочвенно претендуют многоразличные идеологические и финансовые группы, только консолидация на традиционных основаниях позволит русским отстоять свою Землю от врагов, внешних для страны и Веру — от врагов, внешних для Церкви.
Награда — одна, но виды служения многообразны и соответствуют троичной структуре нашей национальной общины.
Первые удары внешнего врага неизменно принимает на себя передовая, пограничная часть нашего народа — КАЗАЧЕСТВО.
Основную тяжесть всякого труда и любой борьбы несет на себе корневая, становая часть нашего народа — КРЕСТЬЯНСТВО.
А вот текущую оборону внутри страны от врагов внутренних — врагов по духу, которые реже встречаются в деревне и приграничье и клубятся, в основном, по городам — ведет православное городское население — ЧЕРНАЯ СОТНЯ.
Как не опасен удар клинком извне, а все же раковая опухоль, разъедающая организм изнутри, много страшнее. И если в защите Отечества от внешнего врага полностью задействованы все три элемента русской общины, то основная тяжесть борьбы с врагом внутренним выпадает на городское население. Потому мы будем называть общественно-политическую деятельность русских за право жить на своей Земле по Закону своих Отцов ЧЕРНОСОТЕННОЙ.
Нам не надо страшиться этого славного нашего природного имени, ибо первыми черносотенцами были иноки Александр Пересвет и Андрей Ослябя, которые по благословению преподобного Сергия Радонежского вышли из своих келлий, где вели духовную брань на брань с врагом видимым. Черная сотня — это также тягловое посадское население, пришедшее из Нижнего Новгорода под предводительством Минина и Пожарского освобождать Москву.
Нам нет никакой нужды конструировать «православный сталинизм», когда давно уже есть — черносотенство. Тесный контакт и сотрудничество с коммунистами — это политический экуменизм в одной стране. Таким образом, в социологическом смысле черносотенцы — это русские, живущие в городе. В идеологическом смысле черносотенцами будут все ревностные православные христиане.
Теперь дадим точное определение черносотенства и тем самым обозначим приоритеты общественной деятельности русской национальной общины.
ЧЕРНОСОТЕНСТВО — это христианская религиозно-политическая доктрина, определяющая принципы существования православной общины во враждебном окружении, а также собственно образ жизни и деятельность церковного народа по охранению чистоты Православной Веры и державности Российского Государства.
Суть этого определения заключается в двух положениях:
1. Спасение страны через личное спасение.
2. Необходимость бытовых, повседневных компромиссов и недопустимость компромиссов мировоззренческих, ценностных.
ЧЕРНОСОТЕНЦЫ — это церковный народ, который ни при каких обстоятельствах не может отказаться от своей веры, так как не может отказаться от самого себя. В разное время его количество различно, но то, что такой народ в России будет всегда — и есть определение о нас как о III Риме. Являя всем своим бытом пример исповедания православной веры, мы постоянно отстаиваем, и прежде всего в самих себе, неукоснительное соблюдение Закона Божия. В условиях временного отсутствия Царя именно наша повседневная жизнь по вере будет Удерживать мировое Зло.
ЧЕРНАЯ СОТНЯ — сплоченное и самоорганизованное движение православных — возникает только как реакция самозащиты в ответ на враждебное давление внешних сил. Поэтому черносотенство, будучи движением реакционным, по определению не является агрессивным. В иных — мирных условиях, о которых в Последние Времена, к сожалению, говорить не приходится, мы, тихо и безмолвно живя в Церкви, не имели бы нужды ни в каких организациях, тем более политических.
ЧЕРНОСОТЕНЦЫ — ЭТО ПРАВОСЛАВОЗАЩИТНИКИ, «МОСКОВСКИЕ СТОРОЖЕВЫЕ», противостоящие тоталитарному стремлению нехристианских сил все и везде подчинить своим порядкам, навязать всем народам в качестве общечеловеческих ценностей продукты своего разложения и сделать их всеобщей нормой. Сознательное распространение единообразия — новых псевдорелигиозных, морально-этических и государственных основ — призвано скрыть глубину падения этих сил и подготовить мир к принятию антихриста.
Растет давление на остаток верных, и потому мы, русские, мы, сербы в первую очередь сталкиваемся с репрессивной, тоталитарной природой современного апостасийного мира.
Так что же нам делать с этой огромной и агрессивной массой злокачественных идей, людей, газет, организаций?
Усечение их сейчас невозможно, объединение с ними на чуждой нам основе — губительно. Поэтому прежде всего мы должны показать, что не можем иметь ничего общего с отделившимися от Церкви людьми и их сообществами, которые защищая свою свободу тлить здравые смыслы, методично навязывают нам свои представления, что и есть истинный тоталитаризм. Принцип — «Прежде, чем объединиться, надо размежеваться» — весьма справедлив и потому нам следует настоятельно призвать всех внешних — либералов, советских и прочих русскоязычных, либо войти в наше открытое и свободное в духе и истине общество — Церковь, либо ограничиться вопросам жизни своей культурной среды и отказаться от вмешательства во внутренние дела нашей, русской православной общины.
«Канонически самоуправляющаяся Церковь, живущая по своим внутренним законам, духовно усилившись, может начать оказывать свое влияние и на государственную и общественную жизнь. Только для этого Церковь должна быть независима от безрелигиозного правящего режима. Церковь, тесно связанная с нехристианским режимом, есть величина духовно бессильная» (А.В. Карташев, 1956).
В силу неизбежного взаимодействия с окружающим апостасийным миром современное российское государство и другие официальные структуры даже при желании не смогут стать опорой и защитой православного образа жизни. Поэтому права малого стада верных может обеспечить сейчас только самоорганизованное гражданское общество, которое построено и функционирует рядом, дополнительно, параллельно с обществом официальным, — то есть существует ОПРИЧНО. В нем на условиях нашего свободного выбора нет равноправия между Добром и Злом, нет юридического договора Истины с Ложью, нет смешения Света со Тьмою. «Выйдем к Нему за стан, нося Его поругание, ибо не имеем здесь Постоянного Града, но ищем Будущего» (Евр. 13:13,14).
Так что же такое русское гражданское общество? Это устойчивые социально-бытовые и экономические связи между православными в дополнение к уже существующему евхаристическому единству. Это «всего лишь» постоянное и тесное общение верующих, которое происходит не только во время более-менее регулярного посещения храма в воскресные и праздничные дни. Это активное привлечение в христианские организации, состоящие в основном из политизированных мужчин, женщин и детей; это образование общин непосредственно по месту жительства, т.е. по территориальному, а не «производственному» принципу; это ориентация и мирской жизни на икону юлианского календаря.
Исторически, мы прошли путь от домового устроения жизни первых христиан, когда нет разделения между жилищем и церковью, бытом и богослужением, к храмовому принципу. В последнем случае церковь и дом совершенно определенно — архитектурно и территориально — отделены друг от друга, с сохранением церковно-бытового единства разве что в монастырях. Трещина между верой и мiром нарастает и вскоре приводит к полному отделению всей Церкви от всеобщего дома — государства. А вслед за теми, кто в храме видит только произведение искусства, неизбежно приходят те, кто видит в нем только склад.
Из всего вышеизложенного можно вывести две основные причины ослабления веры в нашем народе. Во-первых, это несовпадение бытовой и приходской жизни, и, соответственно, только праздничный, а не повседневный характер жизни религиозной. Эпизодическое пребывание в церкви и несоответствие числа храмов количеству верующих определяет и вторую причину отступления — установившуюся еще задолго до революции практику причастия мирян один раз в многодневный пост. И то сказать, на всех и везде дорогих храмов не настроишь, а идти в гущу народной жизни нет обыкновения. А следовало бы и первое делать, и второго не оставлять. Вспомним организацию Ветхозаветной церкви: жертва совершалась в одном Храме, а текущая духовная жизнь протекала в синагогах по месту жительства.
Так территориальная удаленность народа от церкви порождает духовное отстранение, что вместе с редким подкреплением нашей слабости Св. Дарами приводит сначала к охлаждению, потом нечувствию, а вскоре и к полному отпадению.
При всем нашем хваленом коллективизме мы давно уже забыли о том социально здоровом бытии, которое приобретается единственно жизнью в большой семье — христианской общине. Без этого среднего уровня организации социума мы неизбежно впадаем либо в эгоизм, живя только своими кровными интересами, либо в тоталитаризм, когда мыслим исключительно глобальными категориями и игнорируем проблемы конкретных людей.
ТОЛЬКО СОМКНУВ КРАЯ РАЗЛОМА МЕЖДУ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНЬЮ НАРОДА И ЖИЗНЬЮ В ЦЕРКВИ, МЫ СМОЖЕМ УДАЛИТЬ ИЗ НАШЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ВСЕ ДУРНОЕ.
Таким образом, к уже существующим участковому врачу, милиционеру, воспитателю детского сада и школьному учителю на определенное число жителей должен быть поставлен священник, который становится центральной фигурой, точкой кристаллизации общины и, в целом, фундаментом духовного возрождения России. Его служба происходит не в отдаленном храме, а непосредственно среди народа, при постоянном контакте и общении с пасомыми. В небольшой домовой церкви, устроенной, может быть из квартиры или нежилых помещений обыкновенного дома, происходит совершение треб, духовное наставление, а также исповедь, с тем, чтобы люди приходили в храм уже готовыми, а не стояли в очереди, будучи практически выключенными из участия в богослужении. И называться надо бы нам не «прихожанами», которые как пришли, так и ушли, а «бытующими» — постоянно пребывающими в церкви.
Популярные сейчас партийно-политические формы общественной деятельности никак не исцеляют гибельную секуляризацию, первопричину всех наших бед, а только усугубляют ее. Объединение русских не в православные общины, а в партии обеспечивает дрейф патриотического движения в националистическом направлении, то есть превращает христианское служение Богу в языческое поклонение народу и государству.
Только жизненная сила самоорганизованной русской общины способна творить чудеса, преодолевая наше окаменение и теплохладность. Ведь когда-то свободное неформальное объединение беглых холопов, каторжников и инородцев, а также полузабытых воинских застав чудесным образом претворилось в надежную опору России — казачество.
Но как не может быть полноценной общины без приходского священника, так нет и не может быть полноты русской жизни без Внешнего Епископа Православной Церкви. «Тягостен, тягостен этот позор — жить, потерявши Царя»...
Если жизнь без Царя тягостна, то собственно русская государственность без него просто невозможна. Как один Христос является Спасителем всего мира, так и один Царь есть вся православная государственность. Как весь мир без Христа ничто, так вся российская государственная структура без Царя — ничто.
Если изъятие в 1917 году только одного этого краеугольного камня привело к обрушению всей многовековой кладки нашей государственности, то и организация православного общества вокруг личности Царя вновь послужит опорой Святой Руси, которая будет способна ответить на вызов Последних Времен и Удержит Мировое Зло. Никакой партийный — т.е. частный лидер по определению не сможет сплотить, возглавить и привести всех русских к духовному и общественному возрождению. Тут уместно будет вспомнить Белое движение, которое, отказавшись от Царя, из потенциального явления духовного порядка, непобедимого в принципе, превратилось в вооруженные отряды кадетской партии — то есть новообразование, которое чуть ли не дальше большевиков удалилось от национального идеала и потому закономерно проиграло. Если большевики, будучи контрреволюционной силой по отношению к демократическому Февралю, фактически восстановили единодержавие и грозную для врагов (немцев-оккупантов, интервентов Антанты, национал-сепаратистов) мощь страны, то вот слова основателя Белого движения ген. Корнилова, которые «действуют, доходят до глубины души» рядового белого офицера: «Я — республиканец; если в России будет монархия, то мне в России места не будет» (Пауль С.М. С Корниловым.//Белое дело.-М.-Голос, 1993).
Поэтому все поиски общенационального вождя как среди генералов, так и среди политических деятелей обречены на провал. Максимум, что можно сделать под их руководством — это несколько расширить узкую национально-патриотическую нишу в партийной системе РФ, но никак не вернуть себе свое утерянное Отечество — Святую Русь. Такой результат может быть достижим только качественными изменениями, и, прежде всего, — в повседневном образе жизни верующих.
«Согрешил ли кто, — каким путем совратился, тем опять и возвращается» (Св. Илия Критский). Поэтому выход из кризиса потери русскими своей государственности должен происходить в порядке, обратном тупиковому: если потеря Веры привела к потере Царя, а потеря Царя — к потере Отечества, то и поставление Царя через укрепление Веры неизбежно приведет нас к новому обретению своей страны.
Итак, без Царя не сможем сделать ничего. Но не будет ли пустой фантазией, утопией речь о монархии в стране с 5% воцерковленных христиан?
Никак. Не остров Утопия, а град Китеж, одновременно реальный для спасения и неуязвимый для вражьих стрел должны мы построить. Монархия — это не всеобщая тягота и повинность, а драгоценность, свободно доступная избранным.
Поэтому в условиях, когда самодержавная монархия в полноте своей в России невозможна, а прелесть еретической конституционной формы для православных неприемлема (а для внешних все равно избыточна), единственным выходом представляется МОНАРХИЯ ОПРИЧНАЯ — как венец русского гражданского общества, существующего параллельно официальному нехристианскому бюрократическому государству. Определение САМОДЕРЖА-ВИЯ — существа верховной власти в России, как «самобытности, внутренней независимости, которая не комбинируется из каких-либо отдельных элементов, но в самой себе, в единоличном ее носителе находит свое полное выражение» (Устройство Государства Российского.-Л., 1991) вполне подходит для опричной монархии и не противоречит ее неформальному характеру, когда Царь в начале существует не столько как институт — глава государства, сколько как Человек — Вождь и Отец русской нации, епископ внешних дел Русской Православной Церкви.
Обретение Царя есть не только показатель духовного выздоровления нации и цель национально-патриотического движения. Его Личность выступает, главным образом, в качестве единственно возможного и самого эффективного средства возрождения России. Сейчас, как и в начале века, основной вопрос монархии заключается не в морально-государственных качествах Самодержца, а в преданности и верности подданных. Большинство верующих совершенно справедливо не интересуется политической борьбой. Но православный, участвующий в общественно-политической жизни, не может не быть монархистом. В противном случае у так называемых «христианских демократов» с одной стороны, и националистов — с другой, можно отметить серьезные проблемы с целостностью мировоззрения. Для многих тогда, когда Царь был — его как и не было. Так и сейчас, когда его нет, у многих он в сердце. Поэтому создание необходимой инфраструктуры должно показать нашу готовность к восприятию Государя, появление которого только начнет процесс Реставрации, а не завершит его.
Особо следует подчеркнуть отсутствие непреодолимых препятствий на этом пути, поскольку избрание нашего Царя в рамках гражданского общества не нуждается в согласовании с внешними. ЭТО СУГУБО ВНУТРЕННЕЕ ДЕЛО ПРАВОСЛАВНЫХ.
В Конце Времен мы вновь приходим к началу — существование малой общины верных внутри нехристианского государства определяется не политической активностью, а сплоченностью, трудолюбием и всяческим благоповедением. Если бы те силы и средства, что сейчас тратятся нами на партстроительство были направлены на формирование традиционных русских общин, то как бы сильны мы уже были! Ведь православные есть не часть народа, а собственно русский народ! К тому же единодушная русская община, образованная по месту жительства среди рыхлой массы русскоязычных обывателей, становится самой мощной силой и в официальной политике, когда консолидировано голосует на любых выборах, не говоря уже о возможностях в формировании местного самоуправления.
Поэтому молитвенные и организационные труды русского патриотического движения должны быть нацелены на воссоздание в недрах официального государства той песчинки, вокруг которой образуется живая и традиционная для нашей земли общность. Если «истина возникнет из Земли», тогда и «Правда приникнет с Небес, Господь даст Благо — и Земля наша даст плод свой» (Пс 84:12,13). Заложив основу русского гражданского общества, далее посмотрим — кого признает Народ и Земля. Со временем неизбежно наступит УЗНАВАНИЕ нами своего природного образа жизни. Реальный пример национального бытия обязательно вызовет потепление, просветление и духовный рост в народе, что естественным образом приведет к расширению пока малых форм православной жизни до общероссийских масштабов, как когда-то христианские общины изнутри проросли языческую империю. И тогда многие скажут: «Не горело ли в нас сердце наше, когда слышали мы о монархии и говорили нам о Царе?».
Теперь определим основные принципы организации и функционирования русского гражданского общества — опричной монархии.
1. Неслиянность и нераздельность с официальным государством.
НЕРАЗДЕЛЬНОСТЬ — полная ответственность за судьбы страны и текущее положение дел.
В настоящее время одной из тактических задач является содействие переходу внешнего государства от душерастлительной либеральной идеологии к прагматизму евразийского государственного национализма, т.е. возвращение от безусловно апостасийного режима к условно удерживающему состоянию.
НЕСЛИЯННОСТЬ — параллельное существование самоорганизованного гражданского общества, жизнь которого регламентируется лишь своими внутренними нормами.
Неформальный статус опричной монархии самоценен, потому что обеспечивает:
— свободный вход и свободный выход из такой общности и, следовательно,
— максимальную устойчивость и жизнеспособность во времени и пространстве;
— гарантии от бюрократического одеревенения всей структуры, и, соответственно, невозможность повторения Февраля и «перестройки»;
— свободу от компромиссов с неверными и тем самым сохранение чистоты идеи.
Придание монархии какого-либо официального статуса неизбежно приведет к необходимости соглашательства с внешними. Наследники компромиссов вновь очень скоро поставят вопрос о «свободе», «даровании конституции», «ответственном министерстве». Поэтому враждебные элементы извне не должны иметь рычагов влияния на нас, а свои, ставшие чужими, внутри — должны иметь полную свободу извергаться вон. В каждом доме, дабы не засорять его, есть канализация и печная труба, посредством которых выводится все ставшее нечистым.
Не отгораживаясь железным занавесом и не превращаясь в секту, мы просто не читаем их газет, не смотрим их Нечистое ТВ, не покупаем их культовый лимонад; у нас своя среда обитания, свои праздники, другой режим питания, другой алфавит, другие отношения между людьми, другое отношение к труду.
Каждый из нас имеет в обществе множество разных ролей, выступая по временам то работником, то покупателем, то в ином качестве. Добросовестно отдавая кесарю кесарево, на самом же деле мы будем являться прихожанином такого-то храма, мещанином такой-то губернии, гражданином Великого Государства Российского, подданным Царя.
«В отличие от окружающего нас мира, мы — чада православной России, живем идеалами прошлого и наглухо отчуждены от окружающей нас безбожной среды. В этой отчужденности от мира мы должны нести наш подвиг православной русскости. Мы должны быть не такие, как все. Это не горделивое самопревозношение, а констатация реальности, нашей духовной разнокачественности, по отношению ко всем, кто не мы. Наша борьба за сохранение остатков Св. Руси и восстановление Русского Православного Царства» (Архимандрит Константин (Зайцев).
Таким образом, опричная монархия — это альтернативный стиль (образ) жизни русской православной общины, находящейся в меньшинстве на своей исторической территории. Самоорганизованная христианская община под управлением Самодержавного в своей среде Царя воссоздаст бесценный опыт активной, ответственной и живой христианской жизни. Уже сейчас, не ожидая чего-либо, мы реально можем восстановить наше традиционное общество, не стесненное иудейскими законами и не иссушаемое необходимостью оглядки на внешних.
2. Русское гражданское общество — опричная монархия регистрируется в органах государственной власти как то или иное юридическое лицо (ЗАО, ОАО, ООО, Общественно-политическое объединение, Некоммерческое партнерство, Фонд) под названием «Великое Государство Российское», где должность руководителя именуется как «Царь», а до его избрания делами управляет «премьер-министр». Этим достигается необходимая юридическая формализация безразличной для нас внешней стороны и обеспечивается сохранность духовной сущности организации.
Механизм и детали устроения Опричной Монархии могут и должны обсуждаться, но одно очевидно: обретение Царя — это не выбор «всех россиян», а внутреннее дело общины верных. Царь едва ли может быть поставлен тем или иным народным собранием, решение которого может быть оспорено другим таким же. Тем более можно представить, сколько набьется на такой форум всяких политтехнологов, тайных врагов, провокаторов, авантюристов и просто сумасшедших. Только Церковь должна иметь тут решающее слово — как единственный легитимный русский институт, непресекавшийся веками. Поэтому главная проблема патриотического движения находится не вовне, а внутри — в соответствующей самоорганизации мирян и в получении благословения иерархии.
Но кто же может быть нашим Царем? По скромному разумению автора, это едва ли может быть кто-либо из американцев, французов или австралийцев с фамилией Romanoff. И после Великой Смуты XVII века можно было найти кого-либо из Рюриковичей. Однако в существенно изменившихся обстоятельствах, когда старое, смытое многими потоками крови прошло, потребовалось новое.
Теперь же, после гораздо больших перемен, тем более очевидна необходимость в новой структуре и новой династии. Ведь сейчас все начинается после полного разрыва традиций, практически на пустом месте, в совершенно иных условиях и теми людьми, которые не имеют никакого отношения к элитам прошлого. Опричная монархия есть не механическое оживление картинок истории, а самоорганизация русской общины в Последние Времена, которые, собственно, и характеризуются возможностью существования общины верных лишь неформально, прикровенно.
Государь наш, с одной стороны, не может быть кем-то обыденным, как сосед по двору, с другой — не может быть чуждым нам ни по крови, ни по духу. Поэтому наилучшим вариантом следует признать представителя сербского или черногорского Домов. Помимо смирения большего перед меньшим, это будет и наша признательность братьям за проявленную даже до смерти Верность.
Впрочем, да будет Воля Божия: все мы помним и ряд пророчеств о восстановлении Дома Романовых. «Не нужно исключать перспективы продления Истории с восстановлением и обновлением нашего Православного Царства. Но исходить нужно из апостасийной перспективы близящегося конца мира» (Архимандрит Константин (Зайцев).
* * *
Залогом осуществления Россией своего Божественного предназначения является только Самодержавная Монархия, путь восхождения к которой пролегает через самоорганизацию воцерковленного народа в структуры национальной общины с Царем во главе. Это же есть Опричная Монархия — существующее помимо официального нехристианского государства русское гражданское общество, которое удобно предуготавливает нас ко спасению и восприятию всей полноты традиционной власти в своей стране.
И так за Веру, Царя и Отечество, во Имя Бога нашего поднимем знамя цвета одеяния схимника, на котором солнечным светом начертано будет: «Пойдем и мы умрем с Ним!».
Туда, Господи, веди Твоих героев! (Иоиль, 3:11).
Сергей Степанов
|
|
Распечатать
