Андрей ГАНЖА, Сергей КЛИМОВСКИЙ

Задача создания Евроимперии, над которой сейчас трудятся чиновники ЕС, подразумевает несколько способов решения. Цель на настоящем этапе одна – обеспечить передачу значительной части национально-государственного суверенитета европейских стран в «имперские» (общеевропейские) управленческие структуры Брюсселя (ЕС / НАТО)…

Кому беда, а кому – историческая гордость

Евробюрократия в противостоянии с национальными государствами использует партикуляризм. Это слово часто звучало на рубеже ХІХ-ХХ веков, а затем было основательно подзабыто. Означает оно административное обособление регионов отдельной страны, но не обязательно ведущее к их объявлению новыми государствами. 

Политика Брюсселя по регионализации Европы похожа на сознательный возврат к феодальной раздробленности. В основе партикуляризма городов-республик лежало то, что сейчас называют «экономическим национализмом», а князья и герцоги опирались на национализм бюрократический, позволявший не делить налоги с королем и не тащиться всякий раз на войну за чужие интересы и за тридевять земель. Зато первое, что они делали, – это обращались к императору Священной Римской империи, как, например, герцог Бургундии Карл I Смелый, которому надоел патронат французской короны. 

Если королевская власть, стремясь к унификации и централизации, ограничивала партикуляризм и лишала его социальной базы, то евробюрократия видит в нем союзника в деле ликвидации национальных государств и построении Евроимперии. А потому стимулирует. 

Однако современный партикуляризм зачастую не имеет социальной базы, и такие проекты иногда заканчиваются гротеском вроде «Республики Падания», провозглашенной в 1996 г. в Милане партией «Лига Севера» Умберто Босси с одобрения Брюсселя. К огорчению Брюсселя мало кто воспринял Паданию всерьез, хотя Босси проводил митинги и съезды региональных депутатов в ее поддержку и даже выпустил деньги Падании. Тем не менее на все его ультиматумы признать Паданию правительство Италии вяло реагировало советом «не валять дурака» и даже, а это уже просто оскорбление, не арестовало Босси. 

Брюссель не решился открыто поддержать Паданию, опасаясь проблем в ЕС, а в самой Италии она оказалась никому не нужна кроме компании Босси и нескольких чиновников с севера. Итальянцы могли стоять за Паданию на оплачиваемых митингах, но воевать за нее не собирались даже за деньги, которые после трех месяцев демонстраций и съездов у «Лиги Севера» закончились. Вместе с деньгами закончилась и Падания: рейтинг «Лиги Севера» сильно упал, и она растворилась в коалиции политически всеядного Берлускони. 

Идея партикуляризма (= региональной автономии) – это тот Троянский конь, который Евросоюз неизбежно будет подсовывать национальным государствам Европы. Конечно, такой «Конь», как известно из истории, – это символ беды и грядущей гибели Трои. Но кому он беда, а кому историческая гордость и символ героизма… Сегодня же любое проявление регионального автономизма в европейских государствах будет горячо приветствоваться панъевропейской бюрократией. 

Правда, и «Конь» может спотыкаться. Как это происходит в Великобритании. 

Прощай, феодализм…

Лондон изначально не воспринимал всерьез в отношении себя усилия Брюсселя по регионализации. Все брюссельские Хартии регионального самоуправления, местного самоуправления, региональных языков, создание Комитета регионов Европы и Конгресса региональных и местных властей Европы, межрегиональных ассамблей и требования административных реформ представлялись Лондону обычными бюрократическими упражнениями, и он их без проблем ратифицировал. 

После угасшего Ольстерского кризиса Лондон считал, что обладает иммунитетом к партикуляризму. И имел для того основание – политико-административному устройству Соединенного Королевства почти 800 лет. Составляющие его Англия, Шотландия, Уэллс, Северная Ирландия, острова Мэн, Гернси и Джерси имеют не только гербы, флаги и парламенты, но и свою валюту. Нет парламента только у Англии, а валюты в Уэллсе. От всего этого королевство не распалось, но архитектура администрирования архаична, ее громоздкость и запутанность смущает, и Лондон сам не прочь обновить «интерьер» с учетом советов «дизайнеров» из Брюсселя.

 Тем более что дизайнеры славно попрактиковались на упразднении феодализма на острове Сарк. Сарк – часть островного округа Гернси, личного владения королевы, который не входит в Соединенное Королевство, но является таможенной зоной ЕС. 

 Королева Елизавета І в 1565 году отдала Сарк в вечное вассальное владение дворянину Хелиеру де Картерету в благодарность за изгнание с него пиратов. С тех пор его потомки управляли Сарком как феодальные сеньоры. Главы семей потомков 40 солдат, изгонявших пиратов с Сарка, составляли Совет старейшин – совещательный орган при сеньоре. Поселившиеся на Сарке позже 1565 г. имели статус «народа» и избирали 12 представителей в подобие нижней палаты Совета острова. 

Система функционировала 450 лет. В 1990 г. заезжий французский физик-ядерщик Андре Гард, вооруженный полуавтоматической винтовкой, призвал было сарксцев к революции, но те предпочли остаться в феодализме. А почему бы и нет? 21-й феодальный сеньор Сарка Сибилла Мария Коллинз Бомонт Хасвей (носившая титул «Дама Сарка») была весьма уважаемой населением этого клочка суши (5,4 км2) на протяжении своего почти полувекового правления. Как и ее внук, нынешний сеньор Сарка, 85-летний Джон Майкл Бомонт.

Брюссель предложил в 2006 году Елизавете ІІ и 600 саркцам этот заповедник феодализма ликвидировать и перейти к типовой парламентской демократии. Королева не возражала, но окончательное слово передала Совету старейшин. Те отказались. В 2008 году Совет старейшин после уговоров из Брюсселя все же упразднил должность сеньора, но выговорил условие: в «парламент» Сарка 14 депутатов будут избирать от аборигенов 1565 года, а 14 депутатов от «пришлых», а также одно парламентское кресло осталось наследственным (для потомков сеньоров Сарка). Так что определенный элемент феодализма в этом новом «оплоте парламентской демократии» все же сохранился. 

Ликвидация феодализма на Сарке  -  конечно, событие занимальное, но не столь уж значимое. В отличие от восстановления в 1999 году парламента Шотландии, упраздненного в 1707-м. Поскольку здесь дело касается не 600 человек, а 5,1 миллиона шотландцев и 56 миллионов жителей Англии и Уэллса. 

Однако в Шотландии «Конь» европейской регионалистической идеи начал скользить и спотыкаться. 

Сепаратисты, которые не хотят отделяться

Некоторое время реанимированный шотландский парламент не тревожил Лондон, хотя Шотландская национальная партия (ШНП) с 1934 года говорит об отделении. В 2006-м Лондон в канун празднования 300-летия объединения Шотландии и Англии заказал соцопрос и был поражен: 59% англичан не против отделения шотландцев, а вот шотландцев надо еще очень уговаривать. Еще в 1979 г. они провалили референдум за воссоздание парламента Шотландии – пришло 32,9% избирателей (при квоте в 40%). И лишь 56% пришедших высказались “за”. Только спустя два десятилетия, на втором референдуме в 1997 году, они, наконец, внятно высказались за отдельный парламент. И через два года получили его. 

Уговорить шотландцев отделиться активно взялся Алекс Сэлмонд, возглавивший в 1991 году ШНП. Его аргументы разнообразны: от несправедливого распределения бюджета в королевстве до загрязнения вод Шотландии выбросами радиации с атомных подлодок на базе в Клайде в 2004, 2007 и 2008 годах. Но главные аргументы – «как у всех»: нефть и газ шельфа плюс помощь Евросоюза. По словам Сэлмонда, в Шотландии сосредоточены 90% всех углеводородов острова, и ее небольшое население может жить припеваючи только от природной ренты: остается лишь отогнать воров-англичан. Сэлмонд знает, о чем говорит: нефтью он занимался, еще служа в Королевском банке Шотландии, а в 1983 году стал соучредителем банка «Royal Bank/BBC oil index». С таким активом – да и не попытаться «сесть» на нефтяную скважину!

В 2007 году националисты на обещании референдума о независимости выиграли выборы и создали коалиционное правительство, которое и возглавил Сэлмонд. С 1 декабря 2009-го в действие вступила конституция ЕС, а 30 ноября парламент Шотландии, апеллируя к ней, заявил о проведении в 2010 г. референдума о независимости. Лондон особо не возражал, и стороны согласовали даже процедуру «развода» на 176 страницах «Белой книги».

Долгожданный день покровителя Шотландии Св. Андрея (30 ноября 2010 г.) настал, но еще за месяц Сэлмонд отказался от референдума. Причин было две. Первая: социологи показали, что шотландцы не проголосуют за независимость. Вторая: парламентские выборы в мае 2011 года. Даже если референдум удалось бы чудом выиграть, то симпатии избирателя могли уйти от ШНП к союзникам по отделению, но конкурентам по обустройству независимой Шотландии – лейбористам, экологам и социалистам. 

Сэлмонд сделал хорошую мину при плохой игре. И объявил, что Лондон готовит срыв референдума, а бережливая ШНП не согласна выбросить на эту безнадежную затею 9,5 миллиона фунтов денег налогоплательщиков. Патриоты сами инициировали сбор денег на референдум, прикинув: надо-то всего по 2 фунта с шотландского носа, но руководство ШНП их не поддержало. «Мина» прошла, и в мае 2011 г. ШНП ожидал успех – 69 мест из 129 возможных. Сэлмонд возглавил собственное, а не коалиционное правительство, но референдум пообещал лишь в 2014 г.

Тут уж взорвался Лондон: что это за сепаратисты такие, которые никак не отделятся? Премьер Дэвид Кэмерон, такой же шотландец, как и два предыдущих премьер-министра Великобритании, «прижал» Сэлмонда и поставил вопрос прямо: отделяетесь или нет! Кэмерон, как и Сэлмонд, знает: опросы показывают, что 54% шотландцев против отделения, хотя и за расширение полномочий правительства. Сэлмонд увиливает: отделяться можно только в День Св. Андрея и настаивает на трех вопросах на референдуме: да, нет и одобряете ли расширение полномочий правительства Шотландии? Позитивный ответ на последний он хочет засчитывать, как поддержку отделения, с чем не согласен уже Кэмерон.

Уильям Уоллес, герой Шотландии и фильма Мэла Гибсона «Храброе сердце», в XIII веке беспощадно разивший мечом англичан, впал бы в отчаяние от этого спектакля с референдумом, разыгрываемого его потомками. Да и другому великому шотландцу, Шону Коннери, похоже, придется смириться с житьем на Багамах (81-летний актер обещал переселиться оттуда в Шотландию, когда она станет независимой). 

Оседлав Троянского Коня…

А дальше произошло то, чего следовало ожидать: Сэлмонд бросился в объятия Европы и пошел в контратаку на своего лондонского коллегу. В декабре 2011 г. он обрушился на Кэмерона за отказ подписать Бюджетный пакт Евросоюза, назвав это «безответственным позерством» и «изоляционизмом», ставящим под вопрос занятость десятков тысяч человек в Шотландии. В марте те же обвинения последовали за отказ подписать Фискальный пакт.

Сэлмонд продолжает настаивать: Шотландия должна установить прямые отношения с Евросоюзом, став его 28-й «республикой», что позволит поднять уровень жизни. Это находит живейший отклик и поддержку Брюсселя и немудрено - это, похоже, реализация его же плана. Поэтому члены ШНП, в которой около 14 тысяч человек, представляют Шотландию во всех структурах Евросоюза по регионализации, желанные гости и на ассамблеях вольных городов и земель ФРГ и Бельгии. Импонирует Брюсселю и то, что шотландские националисты считают себя республиканцами и левоцентристами и могут с позиций экономии бюджета атаковать королеву, которую нельзя сменить, в отличие от президента или премьера.

Однако остальных шотландцев «терзают смутные сомнения». Ведь та же Ирландия, этот хваленый «кельтский тигр» Евросоюза, уже не «тигр», а «свинья» (PIGS: Португалия, Ирландия, Греция, Испания – преддефолтные страны ЕС). И нет гарантий, что на шотландской 28-й звезде на флаге ЕС тоже не проявятся очертания свиного пятачка. Шотландцы опасаются с обретением независимости потерять бесплатную медицину и массу социальных льгот Объединенного Королевства. В этой ситуации Сэлмонду остается только выжидать, когда Кэмерон со своими реформами по коммерциализации медицины и образования доберется до Шотландии. Потому что еще пара погромов в Лондоне да пара в Эдинбурге – и в Шотландии можно будет проводить референдум. Хотя все равно нет стопроцентной гарантии, что шотландцы скажут «да». 

Удержать их может, кстати, опыт Сарка. Его жители с 1993 года конфликтовали с шотландскими братьями-миллиардерами Фредериком и Дэвидом Барклаями, планировавшими построить на острове вертолетную площадку и другие объекты индустрии туризма. Инициированная Европой ликвидация там феодализма закончилась бегством капитала – на выборах победили противники планов Барклаев, и те свернули бизнес, оставив 140 человек (40% населения) без работы. Сарк это пережил – ушел в астротуризм: в 2011 году Международная ассоциация темного неба объявила остров редким местом в Европе, где по ночам хорошо видны звезды. Теперь саркцы варят шоколад и ждут любителей посмотреть на звезды и на овечьи бега. 

Вот только Шотландии астротуризм после независимости вряд ли светит, как и большая рента за нефть от «Бритиш петролеум». Зато британским премьерам будет сложнее отказываться от подписания общеевропейских пактов. Ведь так в Королевстве и земель не напасешься. 

А кроме Англии есть еще чехи и прочие, за которыми глаз да глаз… Так что Троянскому коню работы хватит.