Сворачиваем с главной дороги к Шелкостанции, которая с недавних пор наводит ужас на жителей Харьковской области.

На въезде в селекционный поселок — проржавевший столб, на нем «распято» невесть что, такое же ржавое.

«Это была бабочка, порвали бабочку или на металлолом, или просто хулиганы от нечего делать», — поясняет Юрий Крайник, активист местного экологического общества «Зелена Вежа», чье письмо и позвало меня в дорогу.

Главным в письме (опубликовано в «2000» №36 (667) от 6—12.09.2013 под заголовком «Боїмося хворих потвор») был и остается вопрос: что принесет местным жителям и Украине в целом Центральная референс-лаборатория (ЦРЛ) инфекционных болезней животных, которую планируют построить американцы в районе Шелкостанции (около г. Мерефа в 30 км от Харькова)?

Экологические активисты и обычные жители крайне встревожены этими планами, шлют запросы во все органы власти, но ответы из государственных инстанций напускают еще пущую тревогу, поскольку создается впечатление, что чиновники и сами не понимают, что же происходит на самом деле. Или же им дана установка — не вмешиваться не в свое дело.

В районе Шелкостанции, в Мерефе, в Новой Водолаге, в других малых городах и селах округи продолжается активный сбор подписей против строительства биолаборатории. Собрано сотни подписей. Многие уверены — здесь собираются разместить не просто лабораторию для исследования опасных патогенов и разработки вакцин, а военную базу США биологической направленности.

СПРАВКА

Осуществление данного проекта ведется на основании Соглашения между отечественным Минздравом и Минобороны США, подписанного по инициативе американской стороны в августе 2005 г., о сотрудничестве в сфере предотвращения распространения технологий, патогенов и знаний, которые могут быть использованы в ходе разработки биологического оружия (ходовое название — Программа по уменьшению биологических угроз).

Первая ЦРЛ в Одессе, открытая на базе противочумного института в 2010 г., стала главной по изучению человеческих патогенов. ЦРЛ в Мерефе планируют сделать главным центром по изучению патогенов животных.

Американцы построили уже 3 биологические лаборатории по изучению патогенов животных — в Днепропетровске, Львове и Луганске. Мерефянская, согласно планам, будет отличаться от них тем, что имеет повышенный — 3-й уровень безопасности (BSL-3).

Методичный развал

Мы подъезжаем к зданию, где еще недавно располагался прославленный Институт шелководства. Давно не знавшее ремонта здание, прилегающие к нему строения сарайного типа действуют угнетающе. Но перед фасадом стоят огромные красавицы — голубые ели, будто призванные заслонять эту разруху от жителей вон тех домов, что расположены через дорогу, от детей, что играют вон на той площадке, которая отстоит от места предполагаемого строительства биолаборатории примерно на 100 метров.

Когда-то Институт шелководства гремел на весь мир. В советские времена здесь работали около 300 человек, занимавшихся не только выведением новых видов тутового шелкопряда, но и сельскохозяйственными работами. Собирали урожаи с полей, выращивали животных, чем, собственно, и жил, и кормился небольшой район шелководов. Сегодня большинство жителей ездят на заработки в Харьков, а в институте осталось 12 сотрудников.

Вернее, он уже называется не институтом, а отделом шелководства и технической энтомологии харьковского Национального научного центра «Институт экспериментальной и клинической ветеринарной медицины» (ИЭКВМ).

СПРАВКА

Национальный научный центр «Институт экспериментальной и клинической ветеринарной медицины» (ИЭКВМ) является ведущим научным учреждением в системе НААНУ по проблемам ветеринарной медицины и осуществляет научное сопровождение ветеринарного обеспечения животноводства, качества и безопасности сельскохозяйственной продукции.

И хоть директор ИЭКВМ Б. Т. Стегний уверяет, что здесь еще содержится уникальная коллекция из 122 пород тутового шелкопряда, бывшие сотрудники в этом, мягко говоря, сомневаются.

Рассказывает Леонид Георгиевич Сирота, бывший старший научный сотрудник Института шелководства:

«Уникальный в Украине институт (таких было 3 на весь СССР) ликвидирован 31 декабря 2007 г.

Но еще в на международных конкурсах по выкормке шелкопряда мы занимали 2—3 места, опережая такие выдающиеся по шелководству страны, как Япония, Индия, Китай и др. Надо сказать, что в Украине самые оптимальные климатические условия для производства шелковой нити — даже лучше, чем в засушливом Узбекистане, где исторически производилось самое большое количество коконов.

Уже в июле 2006-го, вскоре после того как я привез лауреатский диплом из Ташкента, нам сообщили, что институт прикрывается. Нас тогда уже было не 300, как при СССР, а 47 сотрудников. Приехал президент НААН и фактически вынудил написать кляузу на самих себя, что коллектив, мол, не справляется с поставленной задачей, ведет работы, не совместимые с международными стандартами. Было сказано, что в таком-де случае работу не потеряете. В противном — будете уволены, а институт все равно закроют.

Научный совет сдался, и в 2007-м сюда зачастил г-н Стегний, говорил, что некоторые темы запрещено вести в Харькове, на территории ИЭКВМ, а здесь, мол, развернемся на полную катушку. Обещал, что никого не уволит, зарплаты не понизит.

Но как только институт стал называться отделом, все начало рушиться. Понизили в должностях, урезали оклады, стала исчезать техника...

Сегодня здесь остались 2 кандидата наук и 10 простых работников. Как они поддерживают коллекцию грены (яйца бабочек), ума не приложу. Но все-таки хочется верить в возрождение отрасли. Недавно сюда приезжала комиссия, в которую входили представители бывшего «Укршелка», один из замминистров сельского хозяйства, обсуждали перспективы, составляли бизнес-план, так что надежды остаются.

Но американская биолаборатория, похоже, важней. Стегний ее рекламирует, дескать, откроются новые рабочие места для местных жителей. Но мы прекрасно понимаем, что все это сказки. Какие рабочие места? Для 3—4 человек охранников и уборщиц?

И вот теперь я думаю, нет ли взаимосвязи между началом Программы по уменьшению биоугроз в 2005-м и началом методичного развала института? Или это просто совпадение?»

«Я їх матюкала там»

...Я прибыл в селекционный поселок ранним утром воскресного дня, но по «голубиной почте» тут же разнеслось, что это тот самый корреспондент из столицы, который выступает против строительства американских лабораторий, и к зданию бывшего Института шелководства, рядом с которым должна разместиться биолаборатория, стали подтягиваться люди. Знакомимся.

— Вячеслав Волков. Врач. Кирдык нам здесь, как вы думаете?

Не успеваю ответить, потому что хочет высказаться пожилая женщина, а старшим надо уступать. К сожалению, она не захотела ни представиться, ни сфотографироваться, но это было, пожалуй, самое яркое выступление на нашем «стихийном митинге», которое (для сохранения колорита) хочется привести без перевода с народного слобожанского на русский или украинский.

— Ось, подивіться, цим йолочкам — 30 лет, це ми їх сажали. А оце вони, в прошлом году, приїхали, ями пробурили (показывает на шурфы), взяли проби і шість йолочєк вирили і увезли. На отаких КАМАЗах. Для чого? Я їх матюкала там — стоять з портфелями. Я говорю — ви їх сажали?! Якщо мєшають — пересадіть тоді на другу сторону.

Пересадили, як же — до себе на дачі. 4-метрові були йолочки-красуні. Це нормально? Оце директор називається?!

Все нарастающий пыл женщины остужает деловым тоном экологический активист Юрий Крайник:

— Ни одна государственная структура — ни мэрия Мерефы, ни Харьковская райгосадминистрация, ни Харьковская обладминистрация — не давала разрешение на проведение здесь каких-либо работ. На каком же основании были выкопаны 4-метровые деревья? Мы попытались выяснить это в департаменте экологии и природных ресурсов Харьковской ОГА. Вот ответ первого заместителя директора департамента М. Я. Кушнерского — «елки с территории отдела шелководства ННЦ «ИЭКВМ» были пересажены в границах территории научного центра в связи с тем, что росли слишком близко к проезжей части дороги». Это неправда! Они росли не у дороги, а рядом с местом, где брались пробы грунта, и не пересаживались, а были увезены в неизвестном направлении.

А женщина (она отдала институту 30 лет жизни) поведала еще, что шелководство тут осталось лишь для отчетности, что шелковицу в этом году совсем не обрабатывали, а без обработки она пропадет, что отрасль в полном упадке, и не только здесь — по всей Украине, а были времена, когда сырье производили в 16 областях.

— Раніше казали — ви живете в маленькій Швейцарії. А зараз подивіться — де ми живемо? Яка тут може бути лабораторія? Які бацили? Нас спитав хтось, хочємо ми рісковать своїм здоров'єм, сєм'ями, дітьми?

Спросим и мы: как же так получается, что во времена, казалось бы, открытости и демократии, столь болезненные вопросы решаются без ведома людей, без общественных слушаний и обсуждений? Считают ли вообще нас за людей те, кто эти лаборатории строит?

— Возле каждого экологически опасного объекта должна существовать санитарная зона, засаженная деревьями, а они, наоборот, деревья увозят, — заканчивает прерванную мысль Юрий Крайник.

— Санитарная зона — норма для гражданских объектов. У военных объектов совсем другие требования. А здесь будет стоять военная база США, огороженная большим радиусом защиты, может, в километр, — так что как пить дать подвинут поселок вместе с жителями, — это говорит Вячеслав Волков, который убежден в самом апокалипсическом развитии событий, если общественность Шелкостанции, Мерефы, Харькова да и всей Украины не восстанет против планов Пентагона.

Приведу еще несколько мнений местных жителей.

Наталья Петровна Зализняк, бывший научный сотрудник института:

— Зачем строить так близко к жилым домам? Столько заброшенных сел в Украине — почему не строят там? Но мы так научены, что нас особо-то и не спрашивают.

Татьяна Николаевна Ткач, председатель местного жилищного объединения «Дивограй»:

— И как глава ОСМД, и как житель, и как мама, и как бабушка я против этой лаборатории. После Чернобыля — в какую можно верить безопасность? А здесь вообще затевается что-то темное.

Стегний звонил нашему мэру, чтобы тот собрал общественные слушания, и Ситов правильно ответил, что это касается не только Шелкостанции, но и других близлежащих населенных пунктов. И Мерефы касается, и Буд, и Яковлевки, и Утковки, и Новой Водолаги, всей округи. Думаю, им уже не удастся провести общественные слушания узким кругом.

Скрытая военная агрессия и медленные вирусы

Прежде чем привести выступление доктора Волкова (а его взгляды на происходящее разделяют многие местные жители), сделаю краткое пояснение. Он поклонник творчества популярного сегодня российского кинодокументалиста Галины Царевой, чьи фильмы направлены на разоблачение так называемой мировой закулисы, глобалистов, якобы нацеленных на уничтожение славянских народов. Она пытается доказать, что для очищения территории, на которой мы живем, применяются различные технологии: и те, с которыми мы сталкиваемся в повседневности (много жуткого рассказывает, например, о вакцинации), и те, в которые просто отказывается верить разум (например, что нас готовятся стереть с лица Земли климатическим, биологическим, космическим видами оружия).

Думаю, для фильмов Галины Царевой весьма подойдет русская пословица, что у страха глаза велики, и лично я убежден, что многие ее бездоказательные «ужастики» — плод фантастов, специализирующихся на вложении определенных мифов-штампов в массовое сознание.

О киноленте, подобной той, что выпущена под маркой Царевой, «7 шагов за горизонт», снятой в начале 70-х, мы рассказывали в прошлом году в статье «Госзаказы на мракобесие» — она создавалась, чтобы внушить зрителям веру в самые необычайные феномены — умение, к примеру, управлять машиной с завязанными глазами, перемножать в уме шестизначные числа и т. п.

Как нам пояснили компетентные товарищи после выхода публикации о «запредельных шагах», основная цель ленты состояла в том, чтобы переключить внимание интеллигенции, начавшей заражаться диссидентствующими настроениями во времена пробуксовывания советской системы, на более «высокие» думы.

Не берусь судить о мотивах создания фильмов Царевой, но замечу, что среди очевидных плевел в них встречаются и зерна, и эти зерна весьма горьки. Вячеслав же убежден, что если даже в этих фильмах есть то, что нуждается в уточнении или же не принимает мое «непосвященное» сознание, их задача — благая: это своего рода набат для спящих масс, для пробуждения народного духа славян.

К примеру, Вячеслав считает, что американцы обладают устройством для распыления так называемых несмертельных патогенов, которые могут вызывать различные болезни, через определенное время приводящие к смерти, «но патологоанатомы будут писать не о повальных смертях от инфекций, а что один скончался от инфаркта, другой от инсульта в молодом возрасте и т. д. Это называется скрытой военной агрессией».

Именно о таком экзотическом оружии Пентагона — так называемых «химтрейлах» вещает Галина Царева в фильме «Климатическое оружие».

«В это, конечно, сложно поверить, но откуда взялось в Украине такое количество больных так называемыми «медленными вирусами» — Эпштейна-Барр, цитомегаловирусом, различными разновидностями герпеса? — продолжает местный доктор. — Обсемененность нашей территории паразитами очень высока, что подтверждает последняя монография профессора Локшиной. А откуда взялось столько больных с поражениями лимфоидной и железистой тканей, страдающих аутоиммунными заболеваниями вроде рассеянного склероза?

Большинство украинцев находятся в иммуннодефицитном состоянии, даже не подозревая об этом.

Конечно, травят нас не только с воздуха, но и с помощью вредных продуктов питания. Ведь уже все осведомлены о вреде кока-колы, пепси-колы, «ширпотребного» дешевого пива, которое у нас вовсю употребляют подростки. И во всех этих напитках содержится «фракция Ю-6», разрушающая психику, ведущая к развитию депрессивных состояний. К сожалению, мало кто знает, что сегодня он посасывает пивко, а завтра полезет в петлю.

Напомню и о том, что процесс депопуляции в Украине просто стремителен — по некоторым данным, из 49 нас осталось 32 млн. Итого, потери за последние 20 лет сопоставимы с потерями населения в Великой Отечественной войне.

Здесь будет размещена военная биолаборатория, в 20 км отсюда — частный аэропорт, рейсы коммерческие, поставить распылители несложно — только заплати.

Никто не отменял программу так называемого «золотого миллиарда», никто не отменял понятие «резервных территорий», Англия тонет — миллионерам надо куда-то переселяться?..

Случится здесь серьезная эпидемия — подключится ВОЗ, которая давно служит интересам фарммагнатов, объявит эпидемию и карантин в этой зоне. В зоне карантина начнется действие законов ВОЗ, а это — принудительное лечение, вакцинация, уничтожение любого материала, который препятствует доступу к предполагаемому источнику инфекции. В самом неуправляемом случае — ликвидация зоны карантина.

Среди моих знакомых несколько отставных военных медиков, и один из них, полковник медицинской службы, рассказывал мне, что в СССР было всего 4 лаборатории 3-го уровня опасности и 2—4-го уровня. Все они были расположены вдали от населенных пунктов — в Среднем Поволжье, в Сибири (в эндемических очагах сибирской язвы), на острове в Каракалпакии (сейчас на этом острове никто не живет, потому что произошла утечка опасного вирусного материала).

Почему эти лаборатории размещались вдали от людей? Потому что и неспециалист прекрасно понимает: с опасными патогенами шутить нельзя. Хоть окружи эту лабораторию пятью непроницаемыми колпаками — в ней работают люди, а человеческий фактор всегда непредсказуем.

На бытовом уровне мы понимаем, что лоббирование миллионного проекта определенно связано с ожидаемыми откатами, но если посмотреть с медицинской точки зрения, то продвигать этот проект могут только люди, не считающие эту землю своей родиной».

В стране прогрессивной анархии

От «ужасов нашего городка» перейдем к моментам, заверенным документально.

С ними меня знакомит Владимир Марченко, местный житель, чья квартира расположена в двухэтажном панельном доме, что через дорогу от будущей биолаборатории. Прежде всего радушный хозяин накормил меня вкусным завтраком, а его супруга, много лет проработавшая в Институте шелководства, рассказала немало интересного о том, как из «маковых зернышек» (грен) на свет появляются гусеницы. А чтобы доказать, что рожденный ползать летать-таки может, они четыре раза сбрасывают с себя кожу, окукливаются, и если расплести тончайшую нить их гнезда-кокона, откуда выпархивают бабочки, то она может быть длиной в 2 км! Просто немыслимо! Рассказала и о том, что ей очень горько оттого, что шелководство в Украине приказало долго жить, но еще страшнее от грядущих перспектив, уготованных поселку.

У Владимира Анатольевича забот невпроворот. Последние годы в поселке наблюдались перебои с водой и отоплением — пришлось сбрасываться всем домом на рытье собственной скважины и на домашнюю котельную. А на днях у дома оборвался электрический провод, да так шарахнуло, что сгорели новый телевизор и холодильник, но и это не беда, говорит Владимир Анатольевич, по сравнению с наползающей микробиологической напастью.

Владимир Марченко встал на опасный путь «террора» — за три последних месяца он просто затерроризировал всех чиновников своими запросами: от Администрации Президента до местной мэрии. Последний отнес генеральному консулу Российской Федерации С. А. Семенову — «уж если родное государство закрывает на нас глаза...»

Так и написал: «На территории нашего города производятся работы по проектированию и строительству Центральной референс-лаборатории 3-го уровня ОПАСНОСТИ... Строительство финансирует военное ведомство США... Просим Вашего содействия в рамках дипломатического сотрудничества в вопросе недопущения строительства ЦРЛ в 75 км от границы с РФ. Для вируса — это не расстояние, он не имеет преград».

А вот Владимир Анатольевич показывает мне ответ из Национальной академии аграрных наук, которой подведомствен институт Стегния. Вице-президент И. И. Ибатулин пишет: «...ее (лаборатории) размещение не предусмотрено в жилищном массиве... будет находиться на значительном расстоянии от жилой застройки, согласно санитарным нормам...»

— А где будет находиться ЦРЛ в реальности, вы своими глазами видели! — возмущается активист-общественник, — и понятно, что она будет иметь крематорий для сжигания трупов инфицированных животных, на которых будут ставиться опыты...

Мы же станем не только подопытными кроликами, как писалось в вашей газете, но и живым щитом! Да пусть эта лаборатория даже за 5 км, за 10 км отсюда будет размещена — мы все равно будем живым щитом. Решит Россия зачистить этот объект, угрожающий их безопасности, и понятно, что бомбить не станет, рядом люди, рядом Харьков с полутора миллионами жителей. Но в последнем интервью корреспонденту «Вести» Б. Т. Стегний заявил, что он «будет лоббировать строительство лаборатории в СНБО». Мы же не хотим, чтобы Украина повторила судьбу Ирака или Сирии.

Здесь стоит заметить, что я не только видел место предположительного размещения биолаборатории, но и читал в письме (от 29 апреля 2013 г.) Б. Т. Стегния на имя Мерефянского городского головы В. И. Ситова, что «действительно, в данное время ведутся работы по техническому проектированию ЦРЛ, которая будет построена на территории отдела шелководства и технической энтомологии». При этом Стегний сообщает: «здание будет находиться на безопасном расстоянии от жилищной застройки».

Где его там размещать на имеющихся у отдела 96 гектарах, чтобы не тревожилось население, хоть убей не понимаю.

В другом же письме (уже от главного госсанврача Харьковского района) сообщается, что для данного вида деятельности, т. е. для размещения ЦРЛ 3-го уровня, в «Государственных санитарных правилах планирования и застройки населенных пунктов» вообще «не определены санитарные разрывы до жилищных построек».

Раз не определены, то можно строить? Или все-таки логичнее начать с разработки правил? Или мы уже живем в стране прогрессивной анархии?

Добавлю, что и в письме замглавы Харьковской облгосадминистрации И. М. Шурмы сказано — «действующим санитарным законодательством нормативное расстояние от вирусно-биологической лаборатории до жилищной постройки не определено».

Одним из приоритетных направлений развития института, возглавляемого Б. Т. Стегнием, как сообщается еще в одном письме, является разработка систем контроля опасных инфекционных болезней животных, усовершенствование требований биологической безопасности и биологической защиты при работе со штаммами микроорганизмов. Институт принимает участие в реализации «Программы уменьшения биологической угрозы», предполагающей предупреждение распространения технологий, патогенов и знаний, которые могут быть использованы в ходе разработки биологического оружия.

Но стоит напомнить, что срок действия указанной программы истек 31 мая этого года. Также истек срок действия аккредитационного свидетельства главного подрядчика Пентагона — американской компании Black&Veatch, заведовавшей строительством лабораторий по всей Украине. И отныне различные согласования проектов, их изменения, экспертизы, а уж тем более попытки возведения лабораторных объектов в Украине в рамках данной программы нелегитимны, или попросту незаконны.

Об этом, кстати, сообщается и в письме замминистра аграрной политики и продовольствия В. Давиденко на имя активиста экологической организации «Зелена Вежа» Ю. Крайника. Черным по белому: «...свидетельство об аккредитации компании «Блэк энд Витч» (США), как генерального подрядчика проекта, аннулировано», «...проект «Уменьшения биологической угрозы в Украине»... завершился 31.05.2013 г.»

О том же пишет первый замминистра Министерства здравоохранения А. Качур, правда, добавляя, что «дальнейшая деятельность по проекту возможна» и что «Минздрав Украины принимает меры относительно приведения положений Соглашения в соответствие с требованиями действующего законодательства».

Однако, как сообщили нам компетентные источники, компания «Блэк энд Витч», несмотря на окончание аккредитации, в обход законов Украины предпринимает попытки для продолжения работ в ветлабораториях различных областей. Например, они ведутся в ветлабораториях Чернигова (подробнее о нарушениях украинских законов при модернизации и строительстве биолабораторий «2000» скоро расскажут).

— А вот, посмотрите, ответ Стегния от 6 августа 2013 г. Пишет: «...и сегодня существующие региональные лаборатории ветмедицины, городские и областные СЭС находятся на территории населенных пунктов в непосредственной близости к жилым постройкам», а «условия биозащиты в них не отвечают современным международным требованиям», «вместе с тем, в этих учреждениях проводятся диагностические исследования, предусматривающие работы со штаммами инфекционных болезней, в т. ч. особо опасных».

Понимаю. Худо дело с биозащитой, — рассуждает Владимир Анатольевич. — Но есть же еще информация о том, что на строительство лаборатории в нашем поселке американцы собираются выделить миллионы долларов! Так если они бескорыстные, если за безопасность, почему не направят эти средства на безопасность еще десятка учреждений СЭС, расположенных на территории населенных пунктов? Например на модернизацию СЭС в Мерефе? Зачем же строить новый объект?

А я, изучая очередное письмо из этого же института за подписью замдиректора по научной работе А. И. Завгороднего, удивляюсь, насколько может быть абсурдной аргументация, если ставится задача добиться цели во что бы то ни стало: «Подобная работа со штаммами микроорганизмов проводится во всех научно-исследовательских учреждениях ветеринарного, биологического и медицинского профилей Украины и стран СНГ, к сожалению, без соблюдения требований биобезопасности и биозащиты, и это не создает угрозу для жизни и здоровья людей, животных или окружающей среды».

Новое слово в науке, не иначе! Кстати, от члена-корреспондента НААНУ. Получается, что штаммов и бацилл вообще опасаться не стоит? Чего вы, дескать, мерефянцы, опасаетесь, если микробиологический бардак всюду, и выживают же как-то люди, здравствуют!

В мэрии Мерефы

На следующий день я отправился к мэру Мерефы, однако наша встреча с Вениамином Ивановичем Ситовым была недолгой:

— У меня детсад затапливает, по вашему вопросу все знает секретарь горсовета Татьяна Дядченко.

О действующем мэре мнение у мерефянцев и жителей Шелкостанции неоднозначное. Одни говорят — он нас не защищает, другие — этот защитит. Одни называют его крепким хозяйственником (мерефянский автопарк такси, например, открыл), другие говорят, что услуги этих такси дороже, чем харьковских.

От себя замечу, что дороги в Мерефе такие, что такси замучишься ремонтировать. Но, что любопытно, никудышные дороги — и в зажиточном районе города, где возвышаются знатные дома, целая улица, примерно полсотни особняков. Именно здесь, глядя на окружающие поля и леса, понимаешь, почему Мерефу называют маленькой Швейцарией. Но одного уж больше века как не понять: почему хватает на все, кроме дорог?

— Татьяна Петровна, я пришел выразить вам тревогу лично от себя, от жителей Киева, Харькова, Мерефы, Шелкостанции...

— И мы действуем в интересах жителей. Сразу же после того, как они обратились к нам, мы сделали запросы в НААН, в ИЭКВМ, в Харьковскую районную госадминистрацию. Поскольку селекционный поселок расположен за границами Мерефы, то согласования по земельному участку, если он будет отводиться под строительство биолаборатории, не в нашем ведении, их будет проводить районная администрация.

— Что ответил район?

— Что к ним о выделении участка под строительство лаборатории не обращались. (А в письме Ю. Крайнику глава Харьковской районной госадминистрации В. П. Зубкар ответил, что он вообще «не владеет запрашиваемой информацией». — Авт.

— А лично вас как жительницу Мерефы беспокоит данная проблема?

— Конечно. Но давайте начнем с того, что в центре Мерефы расположена СЭС, и там исследуют, к примеру, стафилококк. С санэпидемстанцией граничат детский сад и медицинский лицей, и никогда это никого не волновало. А на территории Шелкостанции собираются построить лабораторию 3-го уровня безопасности. Говорят, там будут разрабатывать вакцины, чтобы предотвратить какие-то заболевания — это не так уж и плохо, не правда ли?

— Наблюдались ли в граничащих с СЭС заведениях эпидемиологические вспышки?

— Надо в санстанции узнавать, но чтобы массового характера — не припомню.

— Но, должно быть, вы понимаете, что повышенная защита — это и весьма серьезные работы, предполагающие, например, усиление агрессивных свойств патогенов...

— Позиция нашего городского головы следующая: без согласия жителей там никогда ничего не построится. Только после общественных слушаний. Нужно — мы соберем весь микрорайон. Доказывайте, что это безопасно. Жители согласятся — будете строить. Если будут против, никто не построит. Но и с тем, что говорит Стегний, трудно не согласиться — такая лаборатория в центре Харькова действует.

— Не совсем такая. И не американская. И Пентагону, кстати, неинтересная...

— Мы будем делать все от нас зависящее, чтобы минимизировать риски. Вы же понимаете, что американцы — это самые прагматичные люди, и если они увидят, что идет интенсивная борьба против строительства, они в этот проект не вложат ни цента. Так что уже это наше с вами обсуждение ситуации можно считать противодействием.

— Согласен. Подрывным — и в то же время мирным.

Мы слишком слабы, чтобы играть с огнем

Поговорил я в Харькове еще с одним человеком, чей взгляд на проблему показался мне наиболее четким. Его словами и хочу закончить отчет о проделанной работе.

Остапенко Геннадий Петрович, харьковчанин, миротворец, в качестве военного врача находился в Ираке в Закончил Военно-медицинскую академию им. Кирова в Санкт-Петербурге.

«На сегодняшний день о фактах применения биооружия мне ничего не известно, но возможности использования патогенов в качестве оружия мы исключать не можем.

Биологическая лаборатория с особо опасными инфекциями, предполагающая разработку вакцин, может быть потенциально использована для разработки биооружия. Это прописная истина. И одно только это может спровоцировать массу неприятных моментов для нашего государства в политическом плане, вызвать негативное отношение мировой общественности к нашей стране.

Наше государство давно отказалось от оружия массового поражения, в первую очередь от атомного. Встревать в гонку вооружений, наращивания оружия массового поражения нет смысла. Получается, что через 20 лет мы нарушаем свою же доктрину об отказе от ОМП.

Второй момент. В мире очень неспокойно из-за терроризма. И нельзя исключать, что какая-то террористическая организация, узнав о наличии такой лаборатории, не решит похитить и использовать штаммы опасных бактерий в качестве оружия.

Создание лаборатории ставит под вопрос смысл самой программы по уменьшению биоугроз, по предупреждению терроризма.

Пусть эти 3-уровневые лаборатории размещают в странах, которые могут по крайней мере обеспечить сохранность этого потенциального оружия или же не допустить применения биоматериала в качестве оружия. Занимаются этим в Штатах — пусть занимаются. Есть сверхдержава РФ. Есть Франция, есть Германия...

По большому счету я вообще не верю в гуманизм американцев. Если они вкладывают деньги, значит, хотят получить от этого прибыль. Или политические выгоды. Заметьте, сегодня они по всему миру создают военные базы. В Бельгии убирают старое атомное оружие и тащат в Европу новое. Теперь вот и под боком своего стратегического противника РФ строят маловразумительную биобазу. Что они задумали, не знаю. Самый плохой сценарий — создание биооружия.

Мне очень не хочется верить, что ведется прицел на опустошение наших территорий, но многие факты говорят о том, что уже сегодня идет целенаправленное уничтожение нашего народа. Для этого используются и политические, и экономические, и медицинские ресурсы. Так что все может быть.

Скажем, по поводу вакцин есть очень серьезные вопросы. Часть вакцин содержит лабораторный возбудитель, а те вирусы, которые циркулируют среди людей, сильно от него отличаются. Возьмем туберкулез. Несмотря на то что охват прививками высок, заболеваемость растет, число тяжелых форм увеличивается.

К нам поставляют много импортных вакцин — и неизвестно, на каком материале они производились. Надо понимать, что у разных рас — разный иммунитет. Даже наркоз у славянина и у араба протекает по-разному. Отличается и антибактериальная терапия. У нас организмы загрубевшие, у них, можно сказать, девственны. Нам требуются большие дозы, более длительные сроки лечения.

Не будем забывать и о прагматизме Запада: как тут поверить, что они просто так дарят нам вакцины, строят лаборатории? Первое предположение — испытание. Вакцины испытываются в основном на детях, и ВОЗ должен бы сказать спасибо СССР, что он дал самое большое количество детей для фармацевтической статистики. Есть и другие предположения, но относительно нашей темы — разве выглядит фантастически использование американских биолабораторий фармацевтическими магнатами для вбросов вирусов с целью дальнейших продаж противоядий от них?

И последнее. Я, многие харьковчане, все нормальные люди, интересующиеся этим вопросом, переживают за своих детей и близких. На словах можно обещать все что угодно, но от утечки опасных патогенов мы никогда не будем застрахованы на все 100% — взять тот же фактор терроризма. Допустим ли такой риск вблизи огромного мегаполиса? Ведь особо опасные объекты всегда размещали как можно дальше от больших городов, чтоб не пострадали мирные жители.

Подобная лаборатория — мина, которая может взорваться в любой момент. Наша страна не обладает экономическими возможностями, чтобы даже локализовать минимальные последствия от утечки бактериологического материала в небольшом радиусе. Мы слишком слабы, чтобы играть с огнем.

У нашей страны уже есть ядерный Чернобыль. Нам недостаточно? Хотим пролоббировать Чернобыль бактериологический?»

P. S. Селекционный поселок Шелкостанция поразил меня прежде всего, конечно, неравнодушными людьми. Но есть еще один удивительный момент — обилие улиток, которое вообще несвойственно для данной местности. А их тут столько! Ползают прямо по асфальту. И улитки немаленькие — бывает, что с женский кулачок размером.

История появления такова. Один из сотрудников Института шелководства, когда развал начался, решил заняться бизнесом под маркой «улитки — и вкусно, и вроде виагры». Завез, стал разводить, убеждал рестораторов, что отличный продукт, думал, как бы заинтересовать фармацевтов, но дело не пошло. А улитки расплодились-расползлись, совершают набеги на огороды, донимают население.

Пусть же они останутся последними возмутителями спокойствия мерефянской экосистемы.