Крестный ход Харьков - Белгород:
посвященный 210-летию образования Харьковской Епархии,  255-летию обретения Чудотворной Песчанской иконы Божией Матери.
(13-16 сентября)
Выход 13 сентября в 13.00 из Покровского монастыря г. Харькова. Следование по ул. Сумской и далее по Белгородскому шоссе.
Прибытие в Белгород ко дню памяти Святителя Иоасафа Белгородского и Харьковского.
По вопросам звонить: тел 8 (097) 328 79 63

ПЕСЧАНСКАЯ ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ ОХРАНИТЕЛЬНИЦА РУСИ
 Среди множества благодатных икон Богородицы особое место занимают те, в которых Она явила милость русскому воинству. Не все из этих святынь достаточно известны. Мы любим и почитаем «Владимирскую», «Донскую», «Знамение». Но кто знает, например, о Песчанской иконе Божией Матери, которая, наподобие «Порт-Артурской» и «Августовской», в годы войны стала свидетельством попечения Богородицы о нашей Родине? Именно о ней, о Песчанской, святитель Иоасаф Белгородский сказал: «В этой иконе преизобилует особая благодать Божия; в ней Пресвятая Владычица являет особое знамение Своего заступничества для веси сей и страны в целом».
 История иконы непосредственно связана с жизнью и трудами великого подвижника. Однажды (это было в 1754 году) объезжая свою епархию, он прибыл в город Изюм, Харьковской губернии. В церкви Вознесения в Замостье святитель Иоасаф с удивлением обнаружил икону Божией Матери, служившую перегородкой, за которую ссыпали уголь для кадила. Святитель, пав на колени, просил прощения у Богородицы за небрежение к Ее иконе. Затем велел поместить образ в киот.
 В 1792 г. Вознесенская церковь, ввиду затопления водами разлившейся реки, была перенесена на новое место, в Пески. В связи с этим икона Божией Матери получила название «Песчанская».
 Святитель Иоасаф пробыл в Изюме три дня. Все это время он утром и вечером приходил в храм и молился перед святой иконой Богородицы. Весть об этом скоро распространилась по городу. Впоследствии стало известно, что перед поездкой Святитель увидал вещий сон. Во сне он совершал обход церквей и в одной из них, в куче сора увидал образ Божией Матери. От образа исходило сияние. Раздался голос: «Смотри, что сделали с ликом Моим служители сего храма! Образ Мой предназначен для всей страны быть источником благодати, а они повергли его в сор!» Увидев Вознесенскую церковь, Святитель узнал ту, которую посетил во сне, а затем, найдя икону – убедился, что это и есть тот образ, о котором ему вещало сонное видение.
 В 1819 г. в Изюме была начата постройка нового каменного храма, поскольку старая церковь Вознесения в Песках обветшала. У одного богатого помещика в это время умерла жена. При жизни она особо почитала Песчанскую икону и пожертвовала на нее позолоченную ризу. Перед смертью женщина умоляла мужа, известного своей скупостью, завершить постройку храма. Он так и поступил. А настоятелю поведал, как во сне ему явилась жена с Песчанской иконой, от которой исходили лучи. Благодаря щедрой жертве, церковь вскоре была построена.
 Крестьянин Иван Колесников из Харьковской губернии дал обещание побывать в Святой земле и поклониться Гробу Господню. Он пришел в Пески и со слезами молился перед святой иконой. Вскоре к нему подошла неизвестная дама, спросила, о чем он молится, и подала 500 рублей со словами: «Исполни свой обет». Впоследствии этот крестьянин постригся в Иерусалиме в монахи. В 1831 г. он получил от Иерусалимского Патриарха в дар частицу Древа Животворящего Креста и мощей священномученика Иоанна. Он пожертвовал реликвии в Песчанскую церковь, где они находятся до сих пор.
 В 1830 г. в Изюме случилась эпидемия холеры. Жители водрузили икону на городской площади и отслужили перед ней молебен. Потом с нею обошли все улицы и дома. Болезнь отступила. Спустя четверть века в этих местах снова появилась холера. И снова Богородица явила Свою милость от Песчанской иконы, исцелив тяжко больную женщину.
 Город Изюм обрел всероссийскую славу. К святыне тянулись вереницы паломников. Десятилетиями не иссякал цельбоносный поток благодати.
 Но шло время – и для России настала эпоха бедствий. Началась Первая мировая война. В эту пору русский народ уже начал свое гибельное нисхождение в пропасть безбожия и безвластия. Вера во всех слоях общества существенно оскудела. И понадобились жесточайшие испытания, чтобы в немногих сохранивших здравомыслие русских людях пробудилось горячее рвение к отеческим святыням и надежда на помощь свыше.
Вот что писал в своих воспоминаниях товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Николай Жевахов:
«4 сентября 1915 года (по старому стилю), в годовщину прославления Св.Иоасафа, Чудотворца Белгородского, состоялось Общее Собрание членов братства Святителя Иоасафа.
На собрании слово взял никому не знакомый офицер и сказал что у него есть доклад чрезвычайной важности «и малейшее промедление будет грозить небывалыми потрясениями для всей России”...
«Но вопрос идет о всей России и, может быть, даже о судьбе всего мира, и я не могу молчать, как по этой причине, так и потому, что получил от Угодника Иоасафа прямое повеление объявить людям волю Бога.
Года за два до войны, следовательно, в 1912 году, явился мне в сновидении Святитель Иоасаф и, взяв меня за руку, вывел на высокую гору, откуда нашему взору открывалась вся Россия, залитая кровью.
 Я содрогнулся от ужаса... Не было ни одного города, ни одного села, ни одного клочка земли, не покрытого кровью... Я слышал отдаленные вопли и стоны людей, зловещий гул орудий и свист летающих пуль, зигзагами пересекающих воздух; я видел, как переполненные кровью реки выходили из берегов и грозными потоками заливали землю...
 Картина была так ужасна, что я бросился к ногам Святителя, чтобы молить Его о пощаде. Но от трепетания сердечного я только судорожно хватался за одежды Святителя и, смотря на Угодника глазами, полными ужаса, не мог выговорить ни одного слова.
 Между тем Святитель стоял неподвижно и точно всматривался в кровавые дали, а затем изрек мне:
 “Покайтесь... Этого еще нет, но скоро будет”...
 После этого дивный облик Святителя, лучезарный и светлый, стал медленно удаляться от меня и растворился в синеватой дымке горизонта.
 Я проснулся. Сон был до того грозен, а голос Святителя так явственно звучал, точно наяву, что я везде, где только мог, кричал о грядущей беде; но меня никто не слушал... Наоборот, чем громче я кричал о своем сне, тем громче надо мною смеялись, тем откровеннее называли меня сумасшедшим. Но вот подошел июль 1914 года...
 Война была объявлена... Такого ожесточения, какое наблюдалось с обеих сторон, еще не видела история... Кровь лилась потоками, заливая все большие пространства...
Грозные слова Святителя “скоро будет” исполнились буквально и обличили неверовавших. И, однако, все, по-прежнему, были слепы и глухи. В Штабе разговаривали о политике, обсуждали военные планы, размеряли, вычисляли, соображали, точно и в самом деле война и способы ее ликвидации зависели от людей, а не от Бога. Слепые люди, темные люди!..
Я трепетал при встрече с таким дерзновенным неверием и попранием заповедей Божиих, и мне хотелось крикнуть обеим враждующим сторонам: “Довольно, очнитесь, вы христиане; не истребляйте друг друга в угоду ненавистникам и врагам христианства; опомнитесь, творите волю Божию, начните жить по правде, возложите на Бога упование ваше: Господь силен и без вашей помощи, без войны, помирить вас”...
 И, в изнеможении, я опускался на колени и звал на помощь Святителя Иоасафа и горячо Ему молился.
 Залпы орудий сотрясали землю; в воздухе рвались шрапнели; трещали пулеметы; огромные, никогда невиданные мною молнии разрезывали небосклон, и оглушительные раскаты грома чередовались с ужасным гулом падающих снарядов... Казалось, даже язычники должны были проникнуться страхом, при виде этой картины гнева Божьего, и сознать бессилие немощного человека... Но гордость ослепляла очи... Чем больше было неудач, тем большими становились ожесточение и упорство с обеих сторон. Создался невообразимый ад... Как ни храбрился жалкий человек, но все дрожали и трепетали от страха. Дрожала земля, на которой мы стояли, дрожал воздух, которым мы дышали, дрожали звери, беспомощно оглядываясь по сторонам, трепетали бедные птицы, растерянно кружившиеся над своими гнездами, охраняя птенцов своих. Зачем это нужно, – думал я, – зачем зазнавшийся человек так дерзко попирает законы Бога; зачем он так слеп, что не видит своих злодеяний, не вразумляется примерами прошлого...
 И история жизни всего человечества, от сотворения мира и до наших дней, точно живая, стояла предо мною и укоряла меня...
 Законы Бога вечны, и нет той силы, какая бы могла изменить их; и все бедствия людей, начиная от всемирного потопа и кончая Мессиной, Сан-Франциско и нынешней войною, рождены одной причиною и имеют одну природу – упорное противление законам Бога. Когда же одумается, опомнится гордый человек; когда, сознав свой грех, смирится и перестанет испытывать долготерпение Божие!.. И в страхе за грядущее будущее, в сознании страшной виновности пред Богом, у самого преддверия справедливой кары Божией, я дерзнул возопить к Спасителю: “Ради Матери Твоей, ради Церкви Православной, ради Святых Твоих, в земле Русской почивающих, ради Царя-Страдальца, ради невинных младенцев, не познавших греха, умилосердись, Господи, пожалей и спаси Россию и помилуй нас”...
 Близок Господь к призывающим Его. Я стоял на коленях с закрытыми глазами, и слезы текли по щекам, и я не смел поднять глаз к иконе Спасителя... Я ждал... Я знал, что Господь видит мою веру и мои страдания, и что Бог есть Любовь, и что эта Любовь не может не откликнуться на мою скорбь...
 И вера моя меня не посрамила... Я почувствовал, что в мою комнату вошел Кто-то, и она озарилась светом, и этот свет проник в мою душу... Вместо прежнего страха, вместо той тяжести душевной, какая доводит неверующих до самоубийства, когда кажется, что отрезаны все пути к выходу из положения, я почувствовал внезапно такое умиление, такое небесное состояние духа, такую радость и уверенное спокойствие, что безбоязненно открыл глаза, хотя и знал, что в комнату вошел Некто, озаривший ее Своим сиянием. Предо мною стоял Святитель Иоасаф. Лик Его был Скорбен. “Поздно, – сказал Святитель, – теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество мать моя и который ныне пребывает над моею ракою в Белгороде, также и Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках, подле г.Изюма, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока они там будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских... В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь по молитвам Матери Своей”.
 Сказав это, Святитель стал невидим, и я очнулся. Это второе видение Угодника Божия было еще явственнее первого, и я не знаю, было ли оно наяву, или во сне... Я, с удвоенною настойчивостью, принялся выполнять это прямое повеление Божие, но в результате меня уволили со службы и заперли в сумасшедший дом... Я бросался то к дворцовому коменданту, то к А.А. Вырубовой, то к митрополитам и архиереям; везде, где мог, искал приближенных Царя; но меня отовсюду гнали и ни до кого не допускали... Меня или вовсе не слушали, или, слушая, делали вид, что мне верят, тогда как на самом деле мне никто не верил, и все одинаково считали меня душевнобольным.
 Наконец, только сегодня я случайно узнал, что в Петербурге есть братство Святителя Иоасафа... Я забыл все перенесенные страдания, все передуманное и пережитое и, измученный, истерзанный, бросился к вам...»
Стараниями князя Жевахова в разгар войны, икона была доставлена в Ставку с целью совершения с нею крестного хода по всем фронтам.
Вот что пишет князь Н. Д. Жевахов, участник крестного хода которым провожали икону из Харькова, состоявшегося 2 октября 1915 года:
 «То, что испытывал я, то испытывали, вместе со мною, эти десятки тысяч народа, и я понимал, почему эти люди плакали, почему оглашали воздух громкими стенаниями, почему эта огромная толпа, всегда живая и жизнерадостная, всегда гордая и самоуверенная, вдруг смолкла и притихла… Потому что в этой толпе не было ни одного человека, который не содрогнулся бы при встрече со святынею…потому что все почувствовали тот страх Божий, который обесценил в их глаза все земное и напомнил о страшном суде Господнем…Невидимые нити соединяли небо и землю…». Под искусным пером очевидца тех грозных дней оживают картины минувшего – крестный ход с хоругвями и зажженными свечами, объятые горестными предчувствиями, плачущие люди, вечерний сумрак, среди которого как жар горит чудотворная икона… Из харьковского храма икону перенесли в специальный вагон, который доставил ее в Могилев. Образ Божией Матери пробыл в Ставке до середины декабря. «За это время, – вспоминает князь Жевахов, – на фронте не только не было поражений, а наоборот, были только победы, в чем может убедиться каждый, кто проверит этот факт по телеграммам с фронта с 4 октября по 15 декабря 1915 года».
 Казалось бы, как не припасть к чудотворной святыне с молитвой о спасении Отечества?
 Однако крестный ход по линии фронта так и не состоялся. Воля Святителя Иоасафа не была исполнена. Безумное ослепление напало на тех, кто решал судьбы Родины. Произошла история, схожая с той, что случилась в Порт-Артуре десятью годами раньше.
 И финал был закономерен. Не Силы Небесные отвергают нас. Это мы отказываемся от их помощи.
 Осознание необходимости возвращения к своим святыням, под сень Дома Божиего пришло к русским людям лишь семь десятилетий спустя.
Русь поделена государственными границами, и мы видим отчаянные попытки закрепить это завоевание возведением духовных границ.
Крестный ход из Харькова в Белгород с Песчанской иконой Божией Матери послужит преодолению греховного разделения между братскими народами и объединит людей, у которых нет границы в уме и сердце.