Логика русской истории на фоне общемирового кризиса и апокалипсических предчувствий

13-й год не существует сам по себе. Он вписан между 12-м и 14-м. Сами 12-й и 14-й годы — не просто цифры, это смыслы, которые помещены в контекст русской истории. Путин совершенно правильно сказал, что наша история началась не в 91-м году и не закончится в 13-м. А это значит, что русский народ и русская история представляют собой некоторое последовательное развертывание определенных тенденций, высказываний, смыслов. И для того чтобы определять планы на ближайшее будущее, для того чтобы говорить о повестке дня на 13-й год, чтобы заглянуть на 100 лет вперед, необходимо удерживать в сознании всю полноту русской истории. Для начала — обобщить период с 13-го года прошлого века до 13-го года нынешнего.

Немецкий философ Эдмунд Гуссерль говорил, что время подобно музыке. Мы понимаем настоящее только как музыкальную фразу — отдельная нота, взятая без предварительного и последующего музыкального фрагмента, не несет никакого смысла. Она приобретает смысл, когда мелодия начала звучать. Так и год жизни страны, период жизни народа — это некая музыкальная фраза, которая значима только в контексте всей истории целиком, как в музыкальном произведении.

В противном случае мы будем слушать какофонию.

Грядущий 2013-й — отдельная нота. Частью какой мелодии она является? Для того чтобы говорить об этом, необходимо мыслить историю. Мыслить историю как историю народа, государства, политики, общества, внешней политики, внутренней политики.

Тогда и год приобретет свое значение, тогда можно прогнозировать, оттолкнувшись от заданной мелодии начать импровизировать. Ведь нота, которую мы берем в данный конкретный момент, — она рождается раньше в сознании музыканта, а не в результате того, нажимает он на ту или иную клавишу. Он нажимает на клавишу, потому что играет мелодию, потому что для него существует целое, существует музыка. Поэтому и для нас 2013 год должен стать частью целого.

В какой точке своей истории пребывает современное человечество в целом?

Мы живем в эпоху фундаментального кризиса, который вот-вот перерастет в планетарную катастрофу. Инерциальное развитие тех процессов, которые развертываются сейчас, неминуемо и гарантированно приведет людей к гибели. В чем смысл этой катастрофы, подошедшей к нам вплотную?

Человечество достигло предела общественного движения по траектории, намеченной в Новое время: технический и материальный прогресс, индивидуализм, демонтаж традиционного общества и мировых религий, либерализм, буржуазное сознание, индустриализация, модернизация. Европа и Америка довели эту линию до логического предела, за которым следует уже не модерн, а постмодерн. Мы живем в условиях постмодерна. Что это значит? Для разных зон земли смысл также разнится.

Для Запада постмодерн означает, что все основные задачи, поставленные Новым временем, выполнены. Рассмотрим, во что это вылилось.

Техника стала автономной и раскрепощенной, и через некоторое время будут созданы более совершенные механизмы и автоматы (киборги, мутанты, клоны), которые перестанут нуждаться в людях.

Индивидуум полностью оторвался от общества и стал в центре постсоциальной системы: теперь каждый может думать что хочет, делать что хочет, верить во что хочет, жить где хочет, вести себя как хочет, выбирать пол, страну обитания, занятие и идентичность по своему произволу. На место общества вступило постобщество, которое состоит из индивидуумов. Идеология прав человека заменила собой все прежние формы коллективной идентичности.

Все политико-экономические альтернативы капитализму сняты с повестки дня, буржуазное рыночное общество, где все ценности имеют финансовый монетаристский эквивалент, окончательно утвердилось в качестве единственно возможного. В этом обществе все имеет цену, выраженную в цифрах, все продается и все покупается. Этот порядок денег стал тотальным.

Промышленность развита почти до полной автоматизации основных производственных процессов, и центр экономики сместился в финансовый сектор и сектор услуг. Разработки и проекты значат и стоят намного больше, чем само производство реальных товаров. Экономика высоких технологий — информационных, коммуникационных и т.д. — сделала промышленную область второстепенной (поэтому основные промышленные мощности сместились из высокоразвитых стран на периферию — феномен делокализации).

Традиционное общество и все его институты — религия, сословия, семья и даже половая строго фиксированная принадлежность — упразднены и демонтированы. Модернизированное человечество окончательно порвало с Традицией во всех областях человеческой жизни, создав нового человека, абсолютно свободного от каких бы то ни было внеиндивидуальных (социальных) ограничений. Модернизация завершила свою программу, и Запад вступил в постмодерн.

Во «втором мире» (страны БРИКС и другие активно модернизирующиеся общества, тянущиеся за Западом) ситуация качественно иная. Здесь еще протекает бурная, стремительная модернизация и переход к постмодерну пока не совершился. Это означает следующее.

Идет бурное развитие техники и высоких технологий с целью догнать Запад в этой области. Не в силах разработать собственные образцы, разведки этих стран сосредоточили основное внимание на добывании высоких технологий и технологических секретов для их имитации на собственных промышленных площадках. Однако во всех ключевых сферах отмечается качественное отставание от Запада.

Структуры традиционного общества остаются очень сильными и стабильными в массе населения. Сохраняются патриархальные, патерналистские модели, сильны публичные религиозные институты, семья и половая идентичность не ставится под вопрос. Лишь отдельный незначительный процент прозападных космополитически ориентированных жителей крупных городов (чаще всего молодежь) стремится подражать культурным клише индивидуализма.

Буржуазные отношения только внедряются в социальные структуры и остаются подчиненными национальным или социально ориентированным моделям экономики, а также сочетаются с широким экономическим патернализмом. Далеко не все ценности пока имеют финансовое выражение. Капитализм только проникает вглубь этих обществ, вызывая устойчивое ответное сопротивление.

Промышленность бурно развивается (за исключением России), и эти страны становятся областями стремительного индустриального роста. Основной сегмент мировой индустрии перемещается именно в них, тогда как модельный ряд, экономические технологии и финансовые рычаги остаются в руках Запада. Эта зона становится приоритетным пространством вторичного сектора производства в мировом масштабе. Модернизация находится в ранней стадии, а не в поздней, как в странах Запада. Здесь идет переход от традиционного общества к обществу современному, а на Западе — от современного к обществу постмодерна.

Есть и третья категория стран, где модернизация находится в зачаточной стадии и где структуры традиционного общества остаются преобладающими. К ним относится большинство стран Африки, многие страны Латинской Америки, Дальнего Востока, Средней Азии и Тихоокеанского региона. Здесь социальные изменения носят внешний (колониальный) характер и затрагивают лишь незначительную часть населения, интегрированную (прямо или косвенно) в систему «колониального» управления.

Вся эта многоуровневая система пребывает в кризисе. Западный сектор — в кризисе постмодерна, исчерпания процесса модернизации. Дальнейшие перспективы социальных, культурных, экономических, технических и политических трансформаций стали неочевидными, и Запад все больше задается вопросом: не был ли ложным весь путь западной цивилизации в Новое время, не был ли он ошибкой и началом «заката Европы», о котором писал Шпенглер? Техника вытеснила культуру, а вместе с ней — сам человеческий дух. Это очень важно: если еще вчера Запад не сомневался в том, что именно его исторический путь является образцом для всех остальных народов Земли, сегодня, в условиях постмодерна, он далек от такой уверенности, и перед ним стоит вопрос об оправданности своего курса, сомнение в его истинности, универсальности и неизбежности. На этом построена вся философия и культура постмодернизма, ставшая на Западе преобладающей. Это культура разочарования, сомнения, неуверенности, колебания и даже отчаяния.

Общество «второго мира» переживает кризис совсем другого рода. Модернизация приводит в движение массы традиционного общества, что ломает привычные структуры, но вместе с тем порождает волну протеста и осознанного фундаментализма, консерватизма и интегризма. Появление в этих обществах большого числа избыточных граждан вследствие высокой демографии, стремительный слом привычного уклада и распространения информационных интерактивных технологий открывает возможности для масштабного выражения не только модернизационных, но и контрмодернизационных стратегий. Огромный вал мигрантов из этих стран обрушивается на страны Запада, на глазах меняя этнокультурный баланс. При этом мигранты лишь частично усваивают культурный код Запада, в котором он и сам более не уверен, порождая новые травматичные социальные типы — часто сопряженные с радикальными тенденциями (включая фундаментализм и терроризм).

В этот же процесс втягиваются и страны самой дальней периферии, также подпитывающие волны мигрантов как в странах Запада, так и в странах «второго мира».

Общий демографический подъем на глазах меняет структуры планеты, а никакой внятной матрицы для упорядочивания этих процессов на фоне сокращения природных ресурсов в глобальном масштабе, резкого ухудшения экологической обстановки и повышения запросов широких масс модернизирующегося человечества — нет, что создает критическую ситуацию во всех зонах.

В ближайшем будущем наложение друг на друга этих катастрофических процессов неминуемо приведет к резонансу катастроф. Поэтому все чаще люди обращаются к апокалиптическим сценариям, предвидя «конец света», «мировую войну» или какую-то еще невиданную историческую катастрофу. Человеческая история зашла в тупик, и никто не знает, как из него выйти. В такой ситуации делать вид, что «все хорошо» и «все идет по плану», недальновидно и даже преступно. Мы живем, балансируя на грани…

Исторический момент русской истории

На фоне общего мирового кризиса и катастрофических предчувствий следует кратко окинуть взглядом логику русской истории.

Россия от древности до современности всегда старалась утвердить и сохранить свою уникальность, найти свой путь развития. Россия была вначале частью Православного мира, затем — интегрирована в монгольскую державу Чингисхана и после XV века окончательно обрела независимость, став самостоятельным государственным, социально-политическим и культурным образованием, отдельной особой цивилизацией, сочетающей как западные, так и восточные черты. С древних времен в русском народе жила вера в собственную вселенскую миссию, а с конца XV века она приобрела статус официальной политической теории «Москва — Третий Рим». Позднее, после реформ Петра, эта миссия была переосмыслена в светском, европейском ключе — как укрепление великой континентальной христианской державы, способной конкурировать с европейскими государствами и империями Востока за влияние на мировую политику.

В ХХ веке эта русская миссия после революции 1917 года оформилась в идею мировой революции, где Советский Союз снова мыслился штабом вселенских преобразований человечества через построение справедливого и свободного общества, «рая на земле».

При этом на всех этапах Россия всегда подчеркивала свое принципиальное отличие от Запада, Европы. Вначале это имело религиозный характер (православие — в противовес католицизму), позднее — соперничество с европейскими державами за политическое влияние, и наконец, осмыслялось как конкуренция двух идеологических лагерей — социалистического и капиталистического.

Наличие особой миссии и оппозиция Западу были неотъемлемыми константами всей русской истории, ее осевым вектором.

Кризис современной цивилизации, в центре которого стоит, безусловно, кризис самого Запада и навязываемой им в планетарном масштабе общечеловеческой модели, по логике русской истории является вполне ожидаемым и предсказуемым событием, а также состоянием исторического процесса, ведь именно этому всегда противостояла Русь, по-разному выражая свое несогласие на тех или иных этапах. Это значит, что русская история всегда строилась на интуитивном ощущении того, что русские несут в себе альтернативный план цивилизации, спасение и избавление от тех катастроф, которыми чревата Европа.

Поэтому на нынешнем этапе история России снова обращается к принципиальной теме: отвержению Запада с его претензией на универсальность (а в наших условиях это означает уклонение от той катастрофы, к которой Запад подошел вплотную) и формулированию альтернативного курса мировой истории, построенного на осмыслении исторического русского опыта с учетом интуитивной русской миссии, оживлявшей эту историю.

Русские предчувствовали, что созданы для того, чтобы в критический момент спасти мир от неминуемой гибели и показать народам путь к идее и духу, избавляющим от краха.

С этой точки зрения вся русская история подводит именно к нашему времени, когда кризис становится глобальным и требует радикального разрешения. Таким образом, нынешнее время и есть русское время. Время сказать свое веское, самое главное слово в мировой истории.

Наступает тот момент, когда русские должны спасти мир. Как только мы осознаем это, перед нами логически начнет развертываться план действий по возрождению России, который отражает основные стороны русской миссии и дает ответ на катастрофические вызовы времени и условия глобального кризиса.

Русская история подсказывает нам, что сегодня пришло время провозглашения русской идеологии, окончательной формулировки Русской Идеи.