С кем Китаю выгоднее дружить? Ответ на этот вопрос Ростислав Ищенко дает, анализируя результаты завершающегося в понедельник визита китайского лидера Си Цзиньпина в США.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования

Пока Россия ждала выступления президента Путина на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, почти незамеченным российскими СМИ прошел первый государственный визит Председателя КНР Си Цзиньпина в США, начавшийся 23 сентября. Последнее крупное мероприятие в рамках визита — выступление в ООН. Причем Си Цзиньпин выступает непосредственно перед Владимиром Путиным. Он четвертый выступающий 28 сентября, Путин — шестой, между ними вклинился только король Иордании Абдалла II.

Таким образом, в тот момент, когда Путин начал свои активные мероприятия в США, Си Цзиньпин свои завершил. Выглядит как передача эстафеты, особенно с учетом того, что по основным вопросам международной повестки дня Пекин и Москва в последние годы выступают с близких — и чем дальше, тем более тождественных — позиций.

Дипломатия панд

Официальные сообщения о визите Си Цзиньпина были предельно лаконичны и сенсационностью не баловали. Китайский лидер встретился с Американо-китайским деловым советом в Сиэтле, побеседовал с Обамой о территориальных проблемах в акватории Тихого океана и о кибербезопасности. Первые леди полюбовались на одного из двух выживших детенышей панды, некогда подаренной Китаем США в рамках т.н. дипломатии панд, и дали ему имя Бэйбэй (Сокровище).

Даже с учетом выступления на Генассамблее (которое выходит за рамки двусторонних отношений и является самостоятельным событием), результат для государственного визита более чем скромный. Тем более что Вашингтон просто обязан был попытаться использовать визит Си Цзиньпина для укрепления своих позиций в дискуссии с Россией по ключевым международным проблемам.

Следовательно, если бы был хоть малейший шанс интерпретировать переговоры как сближение позиций двух стран хоть по какому-нибудь второстепенному вопросу (кроме рождения панды в зоопарке), американские официальные лица и СМИ обязательно воспользовались бы этим для громких заявлений. Отсутствие таковых безоговорочно свидетельствует о том, что точки соприкосновения найти не удалось.

При этом, поскольку политика Китая многие годы остается последовательной и предсказуемой, очевидно, что сближение позиций было бы возможно только в случае готовности США к существенному компромиссу. Вашингтон оказался не готов. А это, в свою очередь, означает, что американская внешняя политика окончательно утратила ту гибкость, которая позволила Никсону в 1970-е годы дать старт американо-китайскому партнерству на основе общего интереса в ослаблении позиций СССР на международной арене.

С тех пор многое изменилось, кроме китайских долгосрочных интересов. Только если в 1970-е —1990-е годы эти интересы готовы были учитывать США, то теперь это готова делать Москва.

Поменялись местами

Не в последнюю очередь такая перемена объясняется тем, что за прошедшие без малого полвека политика России претерпела полную деидеологизацию, в то время как политика Вашингтона стремительно идеологизировалась. Теперь Москва действует прагматично, а США, поверившие в собственную миссию по утверждению на всей планете американского образа жизни и американских политических стандартов, "пляшут" от своего понимания демократии, как раньше СССР "плясал" от "правильного понимания" единственно верной интерпретации марксистского учения.

Думаю, именно в связи с такой сменой подходов, крики российских алармистов, еще пять лет назад пугавших страну "китайской опасностью" и прогнозировавших захват Поднебесной Сибири и окрестностей вплоть до Урала, к настоящему моменту почти затихли, перейдя в сферу обсуждения на абсолютно маргинальных ресурсах. Одновременно Вашингтон вдруг озаботился "китайской опасностью", ссылаясь на "рост экономического могущества" Пекина, исходя из цифр номинального ВВП.

Однако номинальный ВВП не определяет реальных экономических и уж тем более военно-политических возможностей страны. Вы можете производить исключительно банковские услуги или даже сверхдорогой "интеллектуальный продукт" в виде разного рода ноу-хау, но, если вы не способны произвести в год тысячу современных танков, а ваш оппонент может это сделать, если к тому же у вашего оппонента месторождения необходимых ресурсов, производственные мощности и квалифицированные кадры (как конструкторские, так и рабочие) расположены на собственной территории, номинальный ВВП не спасет Вас от моментального краха при первом же реальном столкновении.

Кто главный в мировом океане

Теоретически усиления Китая должна была бы действительно опасаться Россия. США вынесли в Китай производство, которое работало на американский рынок, свои финансовые средства (доллары, заработанные за счет позитивного сальдо внешнеторгового баланса) Китай вкладывал в американские казначейские облигации.

Взаимозависимость двух экономик была крайне высокой, так что проблемы одной немедленно отражались на другой. Одновременно для сохранения устойчивого роста Китай нуждался в доступе к сырьевым ресурсам, которые в изобилии имелись у России. Характерно, что контроль над этими (российскими) ресурсами элитой США также воспринимался как необходимая гарантия сохранения американского глобального лидерства. Фактически в рамках многолетнего экономического сотрудничества Вашингтону и Пекину надо было только найти политический компромисс по второстепенным идеологическим вопросам, чтобы международные позиции России стали крайне уязвимыми.

При этом глобальные интересы Китая были вполне совместимы с интересами США. Помимо доступа к источникам дешевых природных ресурсов, в том числе продовольственных, Китай был заинтересован в обеспечении пояса безопасности вдоль своего тихоокеанского побережья.

Дело в том, что многочисленные архипелаги и отдельные острова, неподконтрольные Китаю, расположены таким образом, что китайский флот заперт во внутренних морях и не имеет выхода на оперативный простор в Тихом океане. Кстати, аналогичная проблема есть у российского флота, который может быть заперт во внутренних акваториях Черного, Средиземного, Охотского морей, а также Северного Ледовитого океана.

Для Пекина, как и для Москвы, обеспечение присутствия своих ВМС в мировом океане является проблемой обеспечения национальной безопасности. Во многом именно этими соображениями, а вовсе не стремлением к контролю над мифическими залежами нефти и газа продиктованы территориальные споры КНР с Японией, Филиппинами, Вьетнамом, стремление к восстановлению суверенитета Пекина над Тайванем.

Между тем для США (как в свое время для Британии) их безоговорочное военное доминирование в Мировом океане является принципиальным вопросом. Свою безопасность США рассматривают не с точки зрения возможностей отражения гипотетической агрессии (как Россия и Китай), но с точки зрения возможности превентивного уничтожения любого потенциального противника.

Потенциальные противники и потенциальные союзники

Китай стал потенциальным противником не тогда, когда его ВВП стал сравним с американским (динамика роста давала возможность заранее просчитать наступление этого момента и остановить китайский рост чисто финансово-экономическими методами, чего Вашингтон вовремя не сделал).
Китай стал потенциальным противником, когда отказался "демократизироваться" по рецептам площади Тяньаньмэнь. Точно так же и Россия стала для США потенциальным противником, когда отказалась жить по рецептам ельцинской эпохи. То есть свое идеологическое доминирование США воспринимали как признание соответствующими странами вассального положения. Отказ от следования принципам американской идеологии воспринимался как бунт вассалов.

Слабая Россия (в конце 90-х — нулевых годах) умело поддержала Китай, поставляя ему вооружение и обеспечив урегулирование спорных вопросов на российско-китайской границе. Пока караул-патриоты кричали, что при помощи российских военных технологий Китай двинется захватывать Москву и сетовали о "сдаче" нескольких амурских островов и куска сибирской пустоши, Москва этими договоренностями обеспечивала Пекину прочный тыл и возможность сосредоточиться на противостоянии с США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).

Невозможность содержания эквивалентного силам США Тихоокеанского флота Россия компенсировала продажей военно-морских вооружений Китаю. Параллельно, аналогичным образом усиливался индийский флот, который, с учетом геополитического позиционирования Индии, одновременно отвлекал на себя дополнительные военно-морские силы США и служил возможным (на всякий случай) противовесом растущей китайской морской мощи.

В результате Россия не только не потратила ни копейки на операцию сдерживания США на Дальнем Востоке, но еще и заработала на этом. А также в результате проведения последовательной взвешенной политики приобрела надежных союзников и в Пекине, и в Нью-Дели, что в конечном итоге позволило расширить Шанхайскую организацию сотрудничества практически на всю Азию и половину географической Европы, а также приступить к формированию политико-экономического союза на основе стран БРИКС.

В обоих случаях российско-китайское взаимодействие является необходимым и достаточным условием развития этих перспективных военно-политических и финансово-экономических проектов, являющихся реальной альтернативой миру американского доминирования (коллективному Западу).

Как блюсти свои интересы и учитывать интересы партнеров

Сегодня отмечаются первые стратегические успехи российско-китайского союза. Китай активно поддерживает (в том числе и военными демонстрациями) формирование антиигиловской коалиции в составе России, Сирии, Ирана. Китай продолжает связывать в АТР все больше американских военных, политических, дипломатических, экономических и финансовых ресурсов, решая проблему вывода своего флота из прибрежной акватории на оперативный простор, а также новую проблему — ликвидации зависимости своей экономики от ситуации в экономике США и от судьбы доллара.
Неспособность Вашингтона что-то противопоставить этому союзу стала очевидной именно в ходе государственного визита Си Цзиньпина в США и его участия вместе с Владимиром Путиным в 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Но не стоит забывать, что это партнерство, это союз (можно это даже по старинке назвать российско-китайской дружбой) основаны исключительно на общих интересах. А общим интересом, по сути, является желание защитить свой суверенитет от агрессивных поползновений США сохранить единоличное доминирование.

Чтобы российско-китайский союз продержался дольше решения американской проблемы и не превратился в противостояние бывших партнеров, необходимо четко понимать, что оба государства имеют долговременные (постоянные) политические и экономические интересы, от соблюдения которых и зависит их международное позиционирование.

Для Китая важность контроля акватории центральной и юго-западной акватории Тихого океана, равно как и доступа к дешевым минеральным и продовольственным ресурсам никуда не денется. Также китайской промышленности для устойчивого развития нужны будут емкие рынки сбыта, способные заменить стагнирующий американский.

С военно-политической точки зрения для России, заинтересованной в контроле северной и северо-восточной части Тихого океана, Китай способен оставаться союзником (чьи интересы на Дальнем Востоке полностью совместимы с российскими). Контроль над стратегическими морскими коммуникациями, безопасность которых уже не способны обеспечивать ВМС США, вполне может быть удовлетворительно поделен между китайским, индийским и российским флотами. Такой подход сокращает расходы каждой страны в отдельности и создает взаимозависимость, гарантирующую всех союзников от неожиданностей, а мир от неформального доминирования одной державы.
С точки зрения рынков сбыта и Россия и Китай заинтересованы в проекте Нового Великого шелкового пути и развития сопутствующих рынков (от ЕС до КНР, включая ЕАЭС), а также в увеличении ориентации производства на собственные внутренние рынки, что предполагает рост покупательной способности населения.

В том что касается стоимости природных ресурсов, между Пекином, заинтересованным в их максимальной дешевизне, и Москвой, значительная часть бюджета которой в обозримом будущем все еще будет формироваться за счет экспорта природных ресурсов, существует объективное противоречие, однако оно не является неустранимым.
Во-первых, всегда можно найти ценовой компромисс в рамках партнерства (тем более что он не обязательно должен распространяться на остальной мир). Во-вторых, Россия, реализовывающая программу модернизационного рывка, в перспективе также должна быть заинтересована в дешевых минеральных ресурсах для собственной промышленности.

В рамках существующих международных структур, в которых Россия и Китай выступают в качестве партнеров, при наличие доброй воли с обеих сторон, данные вопросы могут быть решены к обоюдному удовлетворению. Однако лучше начинать их решать уже сейчас. Наличие общего опасного врага сближает и стимулирует к поиску компромисса. По крайней мере, пока на Ближнем Востоке и в Северной Африке (а по мелочам по всему миру) США несут угрозу интересам и России, и Китая, вопрос, как встретятся в Средиземном море боевые корабли РФ и Поднебесной, ни у кого не возникает — ясно, что как союзники.

Сегодня есть все условия, чтобы обеспечить сохранение этого союза как минимум до конца начавшегося столетия.