Примерно до 17-18 века русский человек смотрел на храм иными глазами, нежели в более поздние времена, ведь в средние века духовный опыт и знания распространялись через монастыри, а в них ведали о символике, и можно полагать, что наш благочестивый предок знал, что церковь является символом его самого. Действительно, Максим Исповедник писал, что церковь соответствует, во-первых, объединяющему и примиряющему Господу Богу, во-вторых - небесно-земному миру, в третьих - земному миру, в четвёртых - человеку, и, наконец, душе. Соответственно, Свт. Николай Сербский писал, что «дом как здание храма символизирует тело человеческое». Что храм в одном из своих значений символизирует человека, видно из того, что взгляд на церковь, как на икону, возвращает ум внутрь, в душу, в то время как обычно ум через помыслы находится в рассеянии. Имея личный опыт сердечной молитвы, христианин с этим сокровенным опытом соотносил Церковь. А сердечная молитва была известна русскому, рождаясь на почве любви ко Христу и принятии своего креста при расположении к смирению и кротости.

Если задуматься, как человек стоит на богослужении, то можно заметить, что взгляд всё время обращается к алтарю, а ум при этом остаётся в себе, как это бывает, например, при смотрении на звездное небо. Не содействует ли и внешний вид церкви символикой своего логоса и притчевыми формами навыку внутренней молитвы, ведь храм приглашает обратить взор внутрь тела и соединить все разумные и жизненные силы души с сердцем, где, как говорят, находится собственно ум, или духовная способность восприятия Божественного Слова. Более того, своими традиционными формами церковь художественно показывает сам процесс обращения энергии ума и жизненной силы души вместе с воздухом и движением крови в область сердца, в область рассудка и обратно в сердце, где внимательный ум в покаянии призывает Имя Божие. Ведь если принцип умной молитвы - в соединении ума с сердцем, а душа энергиями своей мыслительной силы всё время носится по миру, то задача христианина - возвращать ум обратно в тело и сердце, в котором есть сила общения с Господом. При этом подвергаются суду помыслы.

Наши старинные церкви с большими крестами на луковичных куполах - это и есть образ того, как жизненная сила души при помощи разума в усилии молитвы во всём уподобляется уму, созерцающему Таинство Спасения в безмолвии, что, собственно, и выражается литургией.

Ум, с дыханием вводимый внутрь, осмысливает символику этого действия, при котором воздух атмосферы соединяется с водой крови, и с предельным вниманием творя Иисусову молитву в сердце, этом глубочайшем чувствилище души, с покаянием совершает моление о прощении грехов, просит принять свою жизнь, очистить от страстей, от всякого греха. При этом оправдан такой символический жест, как обращение своего, жаждущего отверзения врат и встречи, взора на свою грудь для проникновения в сердечную область, ибо зрение и сердце и вообще всё тело символичны, а постигать духовное удобно посредством символов.

Но веяние воздуха в теле - это только приманка для энергий ума. При соответственном напряжении внимания к лёгкому движению воздуха как бы приращиваются, а затем отделяются и становятся реальными и отчётливыми мысли о Господе, возникают тонкие бесстрастные чувства и моления. После таких упражнений делается духовно-видимой душа. Так и при созерцании церкви, взгляд на материальные формы сменяется созерцанием её смыслов. Например, если крест читается как «символ спасения через страдание внешнего человека ради внутреннего из любви к любящему Христу» (свт. Николай Сербский), то эта мысль присутствует, вращается во всём образе здания.

Если в литургическом действии символизм церкви принято рассматривать на основе выделения в нём храма и алтаря с жертвенником (престолом), то в архитектурно-художественном выражении указанные выше символы конкретизируются соответственно духовному состоянию народа. Так, верх церкви интерпретирует и обобщает его внутреннюю символику, причём средоточием всех смыслов и наполнением их является крест. Возможная молитва при воззрении на крест по смыслу слов свт. Николая Сербского и старца Иосифа Исихаста: «Господи Иисусе Христе! Прости все мои согрешения и пошли Духа Твоего Святого, чтобы Он очистил меня и удостоил больше не грешить, но любить Тебя и из этой любви с терпением и радостью нести мой крест страданий тела ради спасения души».

Пространство купола в храме над головой молящихся - это не символ, а художественный образ физического неба, которое является символом духовного Неба. В богослужении символом духовного Неба предстаёт алтарь, но купол с окнами в нём создаёт образ связи между проживаемым в богослужении и проживаемым в миру, проясняет связь неба с душой и умом, конкретизирует истинный смысл понятия высоты, учит памяти о Господе, изображение Которого часто имеется в куполе.

Внутри строение церкви показывает как бы строение души, а поставленный снаружи вверху символ креста и многозначительная метафора декоративного купола вместе со всем образом здания передают литургическую идею в область мiра, желательно царства.

Луковица купола со знамением креста - это вынесенное в архитектурный образ и поле зрения обобщение всех храмовых литургических символов, как, например, Святая Троица Андрея Рублёва обобщает литургические символы в живописном образе. Ведь крест на луковичном куполе кубической церкви - это наша русская притча о Христе и человеке.

Кроме того, у церкви, определённо, есть выражение лица. Как часто она показывает лицо кроткой и молчаливой души. Русский человек видел вокруг себя эти лица, похожие на иконы Христа или Богоматери, и догадывался, что в его собственном лице (и, следовательно, в душе) есть тоже чёрточки, какие он видел в лике Христа, и это благодатное видение при сознании своего собственного окаянства рождало теплую любовь ко Христу. В такого рода состояниях появлялось чувство красоты чистейшего вида. А может быть, кроме того, средневековый человек понимал себя как малый космос? А может, он знал, что внутри тела над физическим его составом доминирует духовная сущность, и потому он в уме может иметь общение с энергиями Господа Бога, Ангелами, Святыми? А слова Апостола о познании Божественного через рассматривание творений - не означают ли они взгляд в своё физическое сердце при молитве Иисусовой, ведь сердце такой удивительный орган, что при рассматривании его работы как не признать бытия Творца? В духовном плане ум вслед за вниманием соединяется с душой. В теле, душе и сердце подвижника, как в храме, во имя Господне собираются трое - ум, желание и воля, - и тогда может совершаться Литургия, свидетельствует св. отец (Максим Исповедник).

Конечно, надо построить столько церквей, сколько нужно для прочной литургической жизни народа, но если это не удастся, Иисусова молитва может остаться одним из якорей спасения. Одновременно стоило бы овладеть духовным навыком видеть в каждом человеке, за фасадом его лица, служение его духа Богу в неисследимой глубине его сердечного храма.

Завершённые крестами купола русских церквей, это... безмолвие пред Христом, полнота во Христе, единение со Христом, молчание пред Христом, радость-страдание со Христом. Ум, соединенный с сердцем, возвращенный в самого себя, соединенный с сердцем - чувствилищем души... Ум, соединённый с Христом, соединённый с крестом.

Высота и чистота души выразилась в русском православном храме.

Думается, что осознание единства тела и души с символами внутреннего состава церкви и её традиционными архитектурными образами помогает сосредоточенности в молитве, ведь душе после грехопадения свойственно уподобляться внешним формам. Если в те времена, когда храмы доминировали в окружающей среде, их изобилия было достаточно, чтобы подсознательно складывалось соответствующее расположение души, то живя в современных городах, небесполезно вспоминать образы храмовых символов и освящённых преданием архитектурных образов. Держание в уме церкви как великого символа может остановить греховное движение сердца. Напротив, длительное пребывание энергии ума, разума и всей жизненной силы вне тела, ума и сердца чревато опасностью. Осознание символичности земного бытия, понимание значения конкретных явлений и самого человека помогает освобождению от власти материи над бессмертной душой, освобождению от страстей, раскрытию сил духа.

В заключение напомним, что словесная Иисусова молитва (с произношением вслух или про себя) необходима для всех без исключения, и она одна может привести к восприятию великой спасительной благодати. Вообще всякая молитва и без особых упражнений должна быть всецелой, охватывающей ум и сердце. Другое дело - введение ума в сердце, когда главное и необходимое условие - сокрушение сердца. Обязательным условием этого образа молитвы является воздержание от греха и деятельное соблюдение заповедей, а сама молитва должна быть чистой от душевных и личных эмоций, например, того же чувства радости. (См., например, «Истолкование молитвы «Господи, помилуй» в 5 томе Добротолюбия и первые главы «Десятигласной духодвижимой трубы» старца Иосифа Исихаста).

Этюд о Русском Храме

Тихая радость войдёт в душу, когда перед взором вдруг возникнут, всегда неожиданно и ново, знамения Животворящего Креста Господня и церковные купола формы огня. Истинно, в тот миг просвещается ум наш и согревается душа, как бы встречаясь с Благодатью. А когда вслед затем слышится колокольный звон, видятся открытые двери церкви, заполненной сияющим светом, народом и песнопениями, то душа влечётся в храм, на богослужение. Так действует символика русского храма.

В старину вся обжитая христианская среда была связана одним общим мотивом. В форме центричного каменного или деревянного храма было что-то от человеческого тела, в котором угадывалась душа. Патриархальные одежды напоминали иконные изображения. Крестное многокуполие храма художественно отражало земные и небесные просторы родной земли, над которой облака, казалось, могут совершать своё движение бесконечно долго. Царь законно носил на груди поверх ризы крест, как и священник. Люди светло украшали свои дома, как райские обители. И человек, находясь между домом и храмом, соединял их в себе, как Господь Бог соединяет в нём неслитно душу и тело его. Святыня храма напоминала о себе в каждом христианском доме иконами, рядом хранились святая вода. Прославление Бога, благодарение и благословение присутствовали в повседневной речи наших предков. В семье соблюдалась иерархия наподобие церковной и небесной. Всё это реально было.

С помощью таких внешних, связанных с внутренним миром, действий, Литургия входила в повседневность. Входила для того, чтобы в уме человека жила мысль о Боге и непрестанная, или частая, молитва.

Не только в селе, но и в старинном городе церкви были самыми заметными сооружениями. Центричные храмы высоко поднимались над городскими домами. Из ограды одной церкви был виден крест другого храма, церковь всегда была в поле зрения человека, странствующего в мiре. Замечено, что нередко, как только человек увидит храм, воспринимая крест на его верху не просто как украшение, а осознанно прочитывая его смысл как «символ спасения через страдание внешнего человека ради внутреннего из любви к любящему Христу» (свт. Николай Сербский), то тогда разум начинает проясняться.

Сейчас церквей осталось почти ничего, а нужны они как никогда, ибо и одежда человека, и выражение его лица, и образы рекламы и строй речи целенаправленно стремятся вытеснить из сердца образ Божий и вместо него насадить там образ сатаны. Нам в таких городах трудно спасаться, пока мы не построим сотни храмов и часовен. Ведь известно, что люди так созданы, что душевное в нас соединено с материальным, и физическому оку нашему необходимо видеть символы высшей жизни, чтобы помнить о ней: небо и воды, высоту холмов и гор, сельский дом с садом, сияние звезд и объединяющую и объясняющую все смыслы церковь. И построить несколько храмов под силу любому муниципальному образованию с привлечением народных пожертвований. Ведь каждый многоквартирный дом по числу жителей равен селу. В Санкт-Петербурге, например, через 50 лет после его основания на 150 000 человек постоянных жителей имелось 93 храма (2 собора, 11 каменных храмов и не менее 80 мазанковых и деревянных церквей) - 1 храм на 1600 человек. К 1917 году в СПб действовало около 500 храмов на 2 млн православного народа ( один храм на 4000 человек ). В начале 1980-х годов в городе было всего лишь 8 действующих храмов (включая кладбищенские), один храм на полмиллиона человек. В настоящее время на 5 млн. человек 90 храмов (один храм на 55 000 человек).

Святая Русь, о которой можно услышать, будто её нет и никогда не было, тем не менее, как духовная реальность даже и сейчас существует, и осознание её духовной реальности может сформировать вокруг себя и материальную реальность. Словно кто-то запретил говорить и даже мечтать о Царстве, а тем не менее Царство на Руси было ликвидировано насильственным путём, путём обмана, внутри Русского Царства не было предпосылок для его конца. Тревожимый бурями, внутренними несовершенствами и внешними нападениями, корабль Российской Империи тем не менее мощно шёл вперед, готовый преодолеть в себе все недостатки, не сбиваясь с курса - к уготованной ему Богом цели - к совершенству. Никогда, никогда русский народ добровольно, в здравом уме не согласился бы на своё сиротство. Прп. Анатолий Оптинский (Младший) назвал трупом лишённую Царя Россию.

Неизменная внутренняя молитвенная жизнь, вся заключавшаяся в любви ко Христу, не прерывалась и в Петербургском историческом периоде.

И вот что было замечено: люди-то при Царе были государственно настроенные! Набожность, благочестие - это да, это главное, это основа всему, но была ещё осознанная нераздельность в духе с Государем - воплощением той народной власти, которая еще с рождения народа была с ним и с которой пройден путь длиной в тысячелетие, и за это библейское время сроднилась и сжилась душа народа со своею властью, называемой природной, как тело с головою, как душа с разумом. Вот нерв, вот дух, наполнявший лица людей Царской России энергией созидания, причастностью к истории! Духовность имела практическое выражение в служении Православной Империи как иконе Царствия Небесного на земле. Душа народа не ведала о классовой борьбе с самою собой. Наши прадеды служили Богу, Царю и Отечеству, и это было основой того, что называется - Порядок. Ради сохранения этой религиозной идеи Христианского царства мы были востребованы Господом Богом. Принятие отцами своего предназначения определило наше лицо навсегда: национальная идея дается народу только раз. Царь и Патриарх символически, и потому реально, воплощали идею Христа как Царя и Первосвященника.

Ведь прежде русские люди смотрели на себя орлиными очами святой Ольги и князя Владимира. Господь Бог сотворил Землю Русскую для Своей евангельской цели. Как средство для сбережения родной земли сложилось в наших предках сознание целостности народа, выраженного в православно-христианском Царстве. Всемилостивый Бог назначил нашим предкам «предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас, ибо мы Им живём и движемся и существуем» (Деян. 17, 26-28). Так сотворил Бог чудо Свое - Русскую Землю. После Крещения Святой Дух Господень усилил Свое действие на призванный Им народ. Чаяние Рая изменяло душу русича.

Ах, заблуждение думать, что если христианина не учили разным знаниям через книжки, то он был тёмным и необразованным! Если не было возможности учиться через книги, то Бог не оставлял верующих в Него, и когда душа человека была чистою и смиренною, то он сердцем чувствовал или умно видел Бога и получал учение от Ума к уму (духу), а не рассудочно, и умел различать помыслы, и сердце человека просвещалось. И он молился, да, Сам Святой Дух молился в его сердце «воздыханиями неизреченными» (Рим. 8, 26). Ведь истинная молитва - это прежде всего живое чувство сердца, а вовсе не размышления и слова.

Наши просвещенные Святым Духом предки отлично знали, что вся земля с куполом небес - только символическая картина единого царства духовных реальностей, существующих в той умственной области, которой соответствует душа.

Русским народом-зодчим развит глубоко духовный образ храма, показывающий, как может разумная сила души, проникаясь мыслью о Кресте, привлекать жизненную силу души к уму, для совершения моления ко Христу Спасителю. Слитое из крестов, куполов и куба на подклете, здание храма выражает цельную, в соединении ума и сердца, молитву к Богу.

Совершение в храме воспоминания о смерти Иисуса Христа и Причащение Его Тела и Крови является также образом внутренней умственной деятельности - через возвращение своего разума из блуждания по мiру в тело, ум и сердце и призывание умом в сердце имени Иисуса Христа, через слёзы покаяния очищать сердце и обретать навык предстояния пред Богом и служения Ему. Не только символические действия в богослужении церкви, но даже внешний вид храма способствует упрочению внутренней частой или непрестанной молитвы, если этот вид соответствует церковному преданию и выражает духовные ценности христианского народа, породившего архитектурные особенности своего храмоздательства. Дивное дело! Храм, являясь символом человека, производит впечатление, как человеческое лицо, и говорит душе некие слова, как кроткие очи любящего человека. Через облик храма так же, как душа через лицо человека, просвечивает душа храма и энергию ума отводит от скитания по предметам мира, направляет мыслительную силу внутрь его самого, где в тишине от молвы мiра находятся силы покаяния и слёз.

Влечение человека в храм, к Таинствам, - это желание ещё и ещё испытать состояние целости своей души - единства ума, чувства и воли - и закрепить его в своей душе, подчинить тело духу, и понимание символики храма и богослужения помогает этому.

Храм должен иметь статус доминанты, точнее сказать - святыни в уме человека, как символ, соединяющий человека с самим собой как образом Божиим и с Богом. Ведь храм создан по образу и подобию человека. Храм можно любить, как сладчайшего Иисуса Христа, если его содержание и внешний вид соответствуют идее Церкви.

Поскольку здание храма имеет в себе символику тела человека, то, возможно, вертикализм композиции здания имеет некоторое значение, так как настоящее положение тела молящегося Богу человека прямостоящее, или при длительной Иисусовой молитве сидящее на низкой скамеечке с напряжением шеи, плеч и груди, с прижатым к груди подбородком. Болезненный старец Амвросий Оптинский, поднявшись до рассвета и умывшись, совершал стоя на своем ложе монашеское правило, утреню и прочее. Когда же ему, сильно утомленному, случалось принимать посетителей прилегши на постели, то он, опираясь на подушки, придавал верхней части тела вертикальное положение.

Святитель Игнатий писал, что в юности всю ночь молился, оторвав голову от подушки, то есть придавая себе близкое к вертикальному положение. Свт. Иоанн Сан-Францисский не имел кровати и проводил ночь сидя в кресле, и многие подвижники проводили время сна, сидя на полу, прислонясь спиной к стене, а некоторые стояли, опершись на вбитые в стену опоры, не ложась. На иконе Спас Недреманное Око Отрок Иисус изображён полулежащим. Государь Алексей Михайлович и Пётр I спали на коротких кроватях с большим возвышением в головах.

В полноте тайна тела и тайна храма, наверное, скрыты от нас в этой жизни, но мы отчетливо знаем действия этих символических сущностей, и Святые отцы открыли нам, как правильно пользоваться ими для своего спасения. Главное, чему учит храм, это сосредоточенному нахождению в себе своей души, своего ума и сердца (чувствилища души), прекращению блуждания помыслов, недопущению их в сердце, и, наоборот, введению ума в сердце с молитвой для очищения его, что и необходимо совершать утром, когда разум ещё не порабощён помыслами, проникающими через чувства, и по-возможности частой молитвы днём, вечером и в другие часы, подобно тому как в церкви совершается суточный круг богослужения. Без формирования устойчивого навыка зацепок разумом за внешние символы высшего мiра с осознанием их значения трудно бывает обрести в себе свой собственный дух и приступить к молитве, возобновить память о Господе. Поэтому Святые отцы, высказывавшиеся по поводу символики мiроздания, совершенно определенно указывали на пользу познания смысла символов созданного Богом мiра ( свв. Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, Николай Сербский и другие ).

В средние века, при существовании иконосферы, такая память о Боге была, наверное, нормой для человека. Крестьянский труд в общении с исполненной символов природой как нельзя больше способствовал этому. И когда иконосферу сменила обмiрщённая культура, когда Церковь претерпела ограничение в своём по призванию безграничном влиянии на человека, и тогда не прекратилось даже у жителей городов внутреннее служение Богу, и, между прочим, религиозное служение Царю как помазаннику Божиему, и христианскому православному государству как образу Царствия Небесного были, наверное, выражением потребности служить Господу Богу, и впоследствии ослабление потребности служения личности Царя шло вместе с ослаблением способности христианской жертвенности.

Словом, в сельской и городской среде перед лицом человека всегда был храм, который раскрывал назначение его самого как живого дома (храма) для обитающей в нём Святыни. При этом храм, во-первых, показывал состав человека с душой, умом и телом. Во-вторых, раскрывал идею мiра, который, с одной стороны, своей красотой помогал понять замысел Творца о природе как храме, в котором человек имел назначение быть богом, а с другой стороны природа нуждалась в освящении человеком, чтобы быть храмом для него; земля родная была конкретным воплощением Божиего мiра; в-третьих, храм объяснял традиционное общество как отражение Царствия Небесного: с царём, его ближайшими слугами и всем народом. Все эти и другие глубочайшие связи помогали человеку жить, не ввергаясь в исполненные зла стихии. Русский храм говорил сердцу: «Ты здесь у себя дома! Видишь, как прекрасна твоя Родина?» Никто не говорил человеку, что он живет в плохой стране. Здесь, в России, был источник жизни. Народу дорог идеал Святой Руси, так как в ней было общение с Богом в Таинстве Евхаристии и в символике канонических икон и храмов. Богатство и сила Православия явлены были в монастырях и в святителях, и распространялись на всю страну.

Кроме храмов, немалое значение имели колокольные звоны. Колокольные звоны давали сигнал осмысливать и ощущать Богом данные сутки как освященные периоды, и благодаря этому человек не был в стихии бессмысленного времени. Периоды суток существовали в связи с вечерней, полунощницею, утренею, заутренею, обеднею. Можно было подумать, например, услышав колокол: скоро пять часов, вот сейчас начинается служба вечерни, - и где-то в душе оживали сохранённые в генетической памяти смыслы этой красивой службы, наполняя душу. И ночь не могла повергнуть в море враждебныхъ стихий, потому что в ночные часы разгорается молитва иноков, с которыми светский человек-христианин был настроен на одну волну. Сотворив молитву, он предавал себя в руки Господни, и во сне общение с Богом продолжалось, хоть не запоминалось, но сон наполнял душу крепостью и покоем. Вотъ какое значение имели звоны церковных колоколов.

Кроме того, думается, чтобы не оставался человек в земной жизни, хотя бы на время, без некоторых видимых знаков Божественного домостроительства, мiръ земной природы создан как прекрасный храм.

Выявление хотя бы только некоторых символических связей помогает современному христианину при определённой сосредоточенности не чувствовать себя одиноким в этом мiре, даже если он не часто встречает в поле зрения церковь и не слышит колокольного звона. Он, какъ мысленная матрёшка, облечён своей душой, которая родственна ангелам, он облечён землёй и небом, которые есть его подобие, и облечён, если хочет, Святой Русью. Он сам создан, может и должен быть храмомъ, в котором душа подобна алтарю а сердце - Жертвенником (Престолом); и земля - храм, и мiр как единство видимых и умных существ - храм, и в первую очередь храм есть образ и символ Господа Бога.

Для того чтобы в народной жизни более уверенно осществлялись слова Господа о личной душевной и духовной жизни «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк 17-21) наверно, должно быть соответствие этим словам и во внешней, символической жизни, и не только в виде храмовъ и богослужения, но и в виде общественных институтов, христианского брака, например, и в первую очередь - Царства с Царём ( рассудокъ ), Народом ( жизненная сила ) и Церковью ( дух, ум ) и созидание Царства может начинаться уже сейчас изнутри, от силы духа, ума верующего человека.

 Использованная литература.

 1. Прп. Максим Исповедник. Мистагогия.

 2. Свт. Николай (Велимирович). Символы и сигналы. Издательство «Покров», Русско-Сербское Братство Царя Николая и Владыки Николая. 2003.

 3. Свт. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М., изд-во «Канон». 1996.

 4. Альманах «Къ свету». Символика православного храмоздательства. Издательство «Родник». 1993.