| |
Может быть, из-за того, что большинство населения мексиканцы – народ верующий и с традициями. Доехали и до грандиозного «Гранд Кэниен» (Гранд Каньон) в штате Аризона – это, без сомнения, чудотворение природы: как будто большое пространство земли провалилось и заросло разными растениями. Такие красивые места! До цивилизованного засилия там жили индейцы со своими обычаями, но теперь это лишь место для туристов, опять кто-то делает деньги за счет вымирания индейцев и природного богатства. Глядеть на эту красоту было печально. Повозила меня на автомобиле «мерседес» милая Вильхельмина по разным местам, и мы вернулись в Санта-Монику на пляж отдохнуть и покупаться, да и было удобно, недалеко жил маэстро Джорджио Тоцци. Тем временем дорогой Илья Иванович был озабочен, куда это исчез певун Александрушка. Донимали его телефонные звонки, а он не знал, что им отвечать. И как он был рад, когда я объявился. Начал петь и приплясывать! Побыв еще несколько дней в добром семействе Яковлевых, я улетел в Мексику. Подлетая к столице, смотрю в окно и ничего не вижу: над городом столько дыма, что, кажется, все горит. И какое было удивление и облегчение, когда пилот благополучно приземлился. Населения в городе Мехико столько, сколько во всей Австралии. Хотя после Лос-Анджелеса не ощущалось сильного загрязнения. Я уже привык, что всюду меня встречали русские, а тут, к сожалению, их не было. В Мехико нет русской общины, лишь только проживают отдельные немногие лица. Но мексиканцы - народ гостеприимный, душевный, так что встретили меня внимательно и поместили в роскошной гостинице. Уже вечером были репетиция и встреча с журналистами. Билеты на концерт были распроданы, зал великолепный, так что будь готов, Александр Васильевич. Назавтра показали мне город и вечером пригласили на концерт симфонического оркестра с русской программой – симфония Чайковского и второй концерт для фортепиано Рахманинова. Так что не совсем приходилось скучать. На следующий день решил погулять по городу сам. Посмотрел Исторический богатый музей. Удивительной архитектуры и красоты храмы. Было очень страшно видеть перенаселение города, всюду толпы, автомобили, лавочки, голодные дети с протянутыми руками… Стало дурно и решил сесть на такси и поехать в Акапулько к морю, хоть подышать свежим воздухом. Через час перевалили гору и спустились прямо на ривьеру. И какой был контраст: с одной стороны, грязь, нищета, перенаселение, а с другой – чистота, богатство и не видать людей на улицах. А когда я зашел в ресторан, то увидел, что все туристы и иностранцы - хорошо одетые, с сигарами, на европейских машинах с водителями. У меня даже аппетит пропал, показалось мне все невероятно дико и несправедливо…
Концерт прошел хорошо, мексиканцы принимали от души, особенно когда спел несколько мексиканских песен. Получил приглашение на следующий год и полетел в Чикаго. В воздухе что-то произошло с одним мотором, и нас приземлили в городке Оустен, штат Техас. Город удивительный, весь в деревьях, зеленый, когда летели над ним, то домов и улиц не было видно, казалось, что летим над лесом. Поломка была серьезная, и нас всех разместили в гостинице до следующего дня. С другой стороны, мне повезло, смог ознакомиться еще с одним городом. Первое, что я заметил, выговор английского языка совсем не похож на калифорнийский, вначале я ничего не понимал, что говорят, особенно когда повстречался с местными жителями. Народ простой и заметно трудолюбивый. И по разговору не очень-то любят вашингтонских властителей. Один фермер, когда узнал, что я русский певец, то специально повез меня показать свою ферму, даже оставлял у себя переночевать. Да что говорить, люди, которые не оторваны от природы, все одинаковы, будь это итальянец, русский или китаец… Только когда мы попадаем в оголтелые города, и нас втянут в политические игры, и привьют кредитную систему жизни, мы все становимся продажными и начинаем летать, как пустые воздушные шары, с попутным ветром то вправо, то влево. То коммунист-интернационалист, то демократ-международник, а если спросите меня, какая между ними разница, то я вам не отвечу… По всем данным – одно и то же. Отблагодарил доброго американца и попросил отвезти меня в гостиницу. Спать мог долго, так как самолет вылетал только в одиннадцать часов утра. Да и нужно было нагнать потерянное для сна время с концертами и угощениями. Позвонил в Чикаго и заснул глубоким сном. В Чикаго я летел с удовольствием, потому что мне сообщили, что там есть православный храм, можно будет помолиться Богу. Встретили меня русские люди, чего я не ожидал, но, видимо, связь русских общин на американской земле тесна и кто-то уже доложил о моих выступлениях на западном побережье. Сразу повезли меня в храм, чуяли мою жажду помолиться. Из разговора с земляками я узнал, что в Чикаго русская община небольшая, но очень дружная, то есть не делятся на группировки и не мешают друг другу жить. «Да и что делить, - воскликнул Степан Андреевич, - у нас, русских, одна обязанность – сохранить русскость на чужбине и сделать все, чтобы наш родной народ дома, в России, освободился от чужеземного ига». Помолились, приняли духовной пищи и поехали в гостиницу. Проезжали по центральным улицам, среди небоскребов с острыми углами и пирамидными крышами становилось жутко. И я подумал, неужели загонят все человечество в эти ящички-коробки? Ну вот и гостиница! Новые знакомые русичи помогли устроиться и сказали: «Будьте готовы вечером для встречи с соотечественниками, которые уже Вас заждались». Одновременно подъехал и импресарио – американец итальянского происхождения - и ознакомил меня с творческой программой. Назначен один концерт, выступление по телевидению и на радио и пресс-конференция. А тут подошла и аккомпаниатор, с которой сразу же в гостином зале устроили репетицию.
Будучи в городе Чикаго, мне очень хотелось послушать всемирно прославленный симфонический оркестр, тем более что оркестром управлял, т. е. был дирижером, один из самых талантливых дирижеров, особенно в опере, Клавдио Абаддо. «Хотя билеты на весь сезон распроданы, но для Вас, маэстро, билеты всегда будут», - сказал импресарио. Уладив все вопросы, я распрощался с пианисткой Сюзанной и импресарио Роберто. Решил отдохнуть, так как было время сиесты, т.е. послеобеденного отдыха, тем более что я только был в Мексике, где и заразился этой хорошей традицией. Но уснуть было нелегко, слышался постоянный шум моторов и гудков автомобилей, несмотря на то что я находился на десятом этаже. «Прогресс», - подумал я… Встреча с земляками была душевная, специально был нанят большой зал, где собрались все. Были и князья, казаки, хор с солистами... - т. е. для меня уже привычный русский прием. Милые женщины приготовили обильный стол, все были одеты как на праздник. Много было речей застольных и, конечно, слез. Русскому человеку на чужбине стоит только немножко выпить, как сразу покатятся слезы. Тем более что я находился среди тех людей, которые пережили Вторую мировую войну сами, видели, как убивали родных, гнали голодных в плен, отрывали от родной земли… Меня полностью покорил старый казак в кубанской форме, с шашкой - так лихо плясал, что молодому не угнаться. А когда мне сказали, что ему под девяносто лет, то тут я не вытерпел и расцеловал его. Глядя на лихость старого казака, я убеждался в том, что наш народ непобедим, что Россия – это вечность, только нам нужно ценить богатство духа и достоинства русского народа, бережно оберегать духовное, культурное и научное наследие, преумножать его и с честью передавать грядущим поколениям - потомкам, чтобы они нас благодарили, а не проклинали. Не хотелось расставаться с добрыми русичами, но у меня тоже ответственность как у певца перед Россией, я должен петь хорошо. Отблагодарив за внимание и заряд духа, я покинул зал. Назавтра послушал прекрасный концерт, познакомился с Клавдио Абаддо, дал свой концерт, провел все выступления и через несколько дней оставил город Чикаго. Теперь я приближался уже к самому прославленному городу – Нью-Йорку, где у меня была самая насыщенная программа на несколько недель. Летел я в Нью-Йорк возбужденный, ведь там Метрополитен-опера, знаменитые концертные залы, где выступают все мировые таланты… Да там и самое большое скопление русичей! Встретил меня на вид грозный, изнутри добрейший человек Николай Николаевич Высоковский. Сын губернатора Нижегородской губернии в царские времена. Он и был председателем русского общества города Нью-Йорка, поэтому и встречали меня с хлебом и солью, по русскому обычаю. Что было удивлением для американцев, они не поняли, что это за толпа людей собралась в аэропорту и громко с хлебом встречают какого-то молодого человека. Николай Николаевич не разрешил мне остановиться в гостинице, сказал, что это будет оскорблением для нас, русских, и увез к себе домой. Встретила нас прямо на высоком крыльце чудесная женщина, уже седая, матушка Николая Николаевича Зинаида Ивановна.
Концерты были объявлены в Алис Тали Холле Линкольн Центра, в зале объединенных наций, в русских культурных центрах «Родина», «Отрада», «Наяк» и много других выступлений с оркестрами и хорами. Когда мне показали всю эту программу, я ахнул и спросил: «Что, вы меня решили здесь задержать на полгода, милые люди? Ведь меня уже ждут занятия и выступления в Европе». «Ничего, справитесь, - со смехом ответил импресарио, - до нас уже дошли слухи о Ваших успехах на западе страны, ну вот мы и решили воспользоваться и постарались». Одним словом, уговорили, не стал ломать обширную программу. Соотечественники тоже приготовили свою программу. Особенно постарался Николай Николаевич. Уже назавтра устроил банкет в Русском доме, как приветствие от русской колонии. Собрались все знатные и незнатные русичи. Для меня были радостью и честью познакомиться с такими людьми, как Вера Константиновна Романова, Александра Львовна Толстая, Игорь Сикорский, Борис Каверда, Сергей Зилотти, Сергей Жаров, атаман-профессор Федоров… Николай Николаевич, как адвокат и оратор, произнес незабываемую речь, у многих появились слезы, я сразу ощутил, насколько истомились русские души, при встрече друг с другом выливают все пережитое - и радостное, и печальное, к сожалению, чаще всего печальное, грустное, как им не хватает постоянного родного быта. На вид все материально обеспеченные, вроде жить да поживать, но нет, мы же русские, мое внутреннее чувство подсказывало мне, что мы не можем жить одним животом без душевного покоя, нам чудятся родные поля, реки, леса - русские просторы, где можно выпустить душу и она не затеряется. И вот эти русские изгнанники, чтоб не погибнуть на чужбине от скуки и не утомиться от надежды доживать свою жизнь на родной земле, всеми сердцами, телами держатся за русскость. Во всех речах была глубинная вера во Всевышнего и в то, что распятое Отечество воскреснет. Внимательно слушая всех, я был счастлив и благодарен Господу, что на моем жизненном пути я вижу и слышу таких людей - непродажных, с русским благородством и достоинством. А когда запели жаровцы-казаки, то это было что-то невероятное, что-то необъяснимое. Показалось, что мы где-то на Дону, Кубани, вокруг пасутся кони, тянутся степи, вдали зеленеют и белеют березы… Я, молодой человек, не родившейся на Руси, впитывал в себя все это и знал, что это мне пригодится в жизни, что и было доказано позднее, когда я впервые ступил на русскую землю. Я так был тронут вниманием и теплым приемом, что не мог найти тех слов, чтобы выразить благодарность. Да и нужны ли нам слова в такой момент? Родные чувства говорили за меня. Долго торжествовали и долго не расставались. Как всюду, на новом месте первую ночь я не мог спать, да еще после такой эмоциональной встречи, но утром слышу, как добрая Зинаида Ивановна тихо просит внука не шуметь, объясняя ему, что у них дорогой гость и он еще спит. Николая Николаевича уже не было, не спавши уехал на свою текстильную фабрику. И когда я сел за стол, то замер, Зинаида Ивановна начала мне рассказывать свою жизнь и захватила меня умением рассказывать о тяжелой пройденной жизни…
Она мне рассказала о чуде, случившемся с её мужем еще в России. Ее муж, тоже Николай Николаевич, будучи заботливым хозяином, часто разъезжал по губернии, чтобы знать, как живут крестьяне, нет ли житейских проблем и не нужна ли помощь. И вот, однажды зимой переезжал он из деревни в деревню на тройке лошадей, запряженных в сани, и поднялась метель – ничего не видать. Лошади сбились с дороги и кучер не знает, куда ехать, а холод невыносимый, и уже стали они приходить в отчаяние, что всё - конец, замерзнем! Начали молить Николу Чудотворца о помощи, спасении, и вдруг кони остановились. Смотрят, сидит старенький седой старичок. Николай Николаевич соскочил с саней и подбежал к старику, укрыл его шубой и на руках понес в сани. Стали расспрашивать старца, как он оказался здесь, есть ли где недалеко поселение, он говорит: «Есть, вот тут немножко направо», - что удивило Николая Николаевича. «Почему же вы сидите здесь и не идете туда?» Старичок ответил: «Да так…». Кучер направил лошадей туда, куда показывал странный старичок. Через некоторое время лошади остановились, а ничего не видать. Тогда Николай Николаевич слез с саней, пошел впереди лошадей и уткнулся в забор. Сразу обрадовался: если есть забор, значит, есть и дом, где кто-то живет! Сказал кучеру и старичку: «Подождите меня, я сейчас схожу и все узнаю». Зашел за ограду, видит дом и свет в окне. «Слава Богу!» – промолвил он и постучал в дверь. Открыл бородатый хозяин и пригласил войти. «Но у меня там люди», - сказал Николай Николаевич. «Зовите их тоже, милости просим, переночуйте». Николай Николаевич быстро побежал обратно за стариком, кучером и лошадьми. Но когда подошел к саням, смотрит, а старика-то нет, он спрашивает кучера: «Где он?» Кучер говорит: «Я на миг прикрыл глаза, а когда открыл, то его уже не было». «Боже мой! – промолвил Николай Николаевич, - замерзнет старик». Говорит кучеру: «Заезжай за ограду», а сам бегом к хозяину рассказать о беде. Хозяин быстро оделся, пошли вдвоем искать старика, туда-сюда - нигде нет, если бежать дальше, заблудишься и замерзнешь. Побежали к батюшке, чтобы звонить в колокола, собрать мужиков разыскивать старика. Зазвонили колокола, стали сбегаться мужики. Николай Николаевич рассказал им о потерявшемся старике. Все опять забегали вокруг деревни, но безуспешно – старика нет. Тогда батюшка говорит: «Давайте отслужим молебен Николаю Чудотворцу». И когда Николай Николаевич зашел в храм и посмотрел на образ Николы Чудотворца, то увидел сходство с пропавшим стариком. Тогда всем стало ясно, что это и был Никола Чудотворец!
От такого рассказа у меня даже мурашки по телу побежали. А Зинаида Ивановна еще и добавила: «Вот почему у нас все теперь в роду Николаи!..» Хотелось слушать ее еще и еще, но за мной уже приехали, и нужно было ехать на репетицию. К концерту в Алис Тали Холле я готовил камерную программу и под рояль, т. е. реситаль. Пианистка оказалась блестящая, только что приехала из Москвы, Наташа Нечаева. Так что с ней было одно удовольствие работать. Без остановок прошли всю намеченную программу. А после репетиции я зашел к знаменитому певцу, басу Александру Кипнису. Заметил, что всюду на уличных столбах были афиши с рекламой. «Постарались», - подумал я. Первое впечатление от Нью-Йорка было ужасное. Я имею ввиду построения, эти небоскребы, кишат всюду люди, гудят такси, грязь на улицах, что не вызвало охоты погулять по улицам пешочком…
Был воскресный день, и мы всей семьей, для меня уже как родной, отправились в православный русский монастырь в Джорданвиль, до которого от Нью-Йорка было несколько часов езды на автомобиле. Дорога широкая и прямая, так что сынок Коля мог развивать большую скорость. Еще за километры показался купол храма, а затем и весь монастырь. Такое красивое явление захватило дыхание, казалось, что мы подъезжаем к кусочку земли, где стоит наша святая Русь! И уже сотни автомобилей, как в очереди, растянулись на километры перед монастырем. Все спешили не опоздать на литургию. Наконец-то мы подъехали к святому месту, но негде было поставить автомобиль – такое скопление русских людей. Весь двор монастыря был заполнен тысячами верующих, и больше было детей и молодежи. Был престольный праздник, и съехались отовсюду, даже из ближних городов Канады. Хотя это и несправедливо, ведь перед Господом мы все равны, но меня пропустили в храм, как залетного гостя. Такого торжества я еще в своей жизни не ощущал. Столько искреннего моления приятных и опрятно одетых людей, столько радостных и открытых лиц, такое великолепное внутреннее расположение зданий монастыря – тут и семинария, келии, трапезная, огороды, сады, сельское хозяйство – все свое, полная независимость монастырская! Служил сам митрополит Филарет. Съехались хористы из других храмов – такое было пение, что даже природа вокруг притихла. И разносилось православное русское пение по всей долине. Другого нельзя было и ожидать, ведь это душа всего русского рассеяния. После торжественного богослужения было много причастников. Владыка Филарет произнес трогательную проповедь и гостей пригласил в трапезную. С молитвою приняли пищи и спокойно все стали расходиться. Мой земляк по Австралии, монах Алексей, пригласил меня поплавать на маленькой лодочке по озеру. Видимо, ему хотелось узнать, как поживают дома мать, братья и сестра, так как он уже несколько лет как ушел в монахи. Когда мы сели на лодочку и поплыли, погода была хорошая, но когда уплыли далеко, то подул ветерок, и нас начало сильно качать, и направить паруса обратно было трудно. Нас отбрасывало все дальше и дальше от берега. Мне стало страшно, потому что если вымокнешь накануне концерта, то всё - отпел соловушка, а билеты распроданы и отменить ничего нельзя. Спокоен был только монах Алексей, всё приговаривал: «Не волнуйся, Александр, все будет хорошо, сейчас стихнет ветер, и мы поплывем обратно». Так и случилось, – затих встречный ветерок, и мы постепенно поплыли туда, куда было нужно. Дорогой Николай Николаевич тоже уже начал беспокоиться. Еще некоторое время побыли на святой земле, отдохнули душой и вернулись в страшный громадный город Нью-Йорк. В какой-то степени как из рая в ад. Стали снова цивилизованными. Хорошо, что дом Николая Николаевича находился на окраине города, можно было еще дышать... В этот день уже мне не хотелось ничего делать и никого видеть, чересчур было хорошо на душе. Да и спал в эту ночь, как ребенок. Даже не слышал семейные разговоры. Вот что значит духовная пища! Как трагично, что в массе своей человечество все больше и больше забывает об этом, беспокоятся только о животе и кармане. Неудивительно, что у людей каменеют сердца, все подчиняются доллару. Забывают, что жизнь дана для того, чтобы прожить, а не просуществовать…
Отовсюду, даже из Канады, съехались соотечественники на концерт в Линкольн Центр - на автомобилях, поездах, самолетах. Громадный концертный зал был заполнен до отказа с разрешения пожарного отделения города. Вначале мне было удивительно, почему столько полиции вокруг, а потом вспомнил, что я нахожусь в Нью-Йорке… Программу я приготовил очень сложную, классическую, так что перед выходом на сцену волновался сильно, да и пробить ледяную дверь музыкального мира города-гиганта непросто. Здесь критики искусства, как пираньи, или помогут карьере, или отправят в бездну. Хотя я по натуре не карьерист, пою потому, что люблю петь, а если еще с удовольствием слушают люди, то это уже награда! В зале сидели именитые и неименитые слушатели. Переполненный зал, превосходная акустика и сцена увели меня в тот исполнительский мир, где только Бог и я. И когда я закончил последний номер, то мне показалось, что это сон. Такого ощущения я еще никогда не испытывал. Только когда стал петь на бис, то уж приземлился. Потрясающим был момент, когда милые женщины и девушки подносили цветы, мне почему-то хотелось плакать, может быть из-за того, что я романтик… Или уже нервы расшатались? На концерте присутствовал председатель кадетского объединения и вручил мне пригласительные билеты на Кадетский традиционный бал, который должен состояться через два дня в одной из самых красивых гостиниц города. Поступило и много других приглашений. На другой день дал концерт по случаю 30-летия основания Организации Объединенных Наций, где присутствовали дипломаты и служащие этой организации. После чего у меня было какое-то странное ощущение. Я не чувствовал человеческой искренности, что затрудняло исполнение. Видимо, действительно, это специально тренированные люди – в голове у них постоянно присутствует политика. А я политику терпеть не могу. С тех пор я всегда отказываюсь выступать там, где есть политическая закваска. Зато какой радостью для меня было выступить в Русском культурном центре «Родина» перед казаками и казачками! Это неописуемая картина! Здесь, наоборот, была только искренность. Любить - так любить, а рубить - так рубить! На почетном месте сидели Сергей Жаров с супругой, атаман Всевеликого войска Донского профессор Федоров, есаулы и хорунжии… Здесь я уже выливал всю мою душу – пел казачьи песни, лихие и грустные, хотя у меня только чуточка казачьей крови по бабушке Аникьевой. После концерта устроили вечеринку с застольем, и тут я увидел, как казаки умеют веселиться. Появились кубанцы, донцы, уральцы… и как начали плясать от малого до старого, что даже люстры зала тряслись! «Боже мой! – подумал я, - вот где удаль боевая, вот такие должны быть защитники Отчизны – бесстрашные орлы!» Председатель центра показал мне богатый казачий музей и рассказал, как вновь приезжие из Союза нерусские беженцы уже успели залезть в музей и стащить незаменимые вещи. Я его спрашиваю: «Как это вы, казаки, могли не укараулить?» «Да дали промах, - ответил он, - чересчур поверили в демократию и свободу, а тут, оказывается, знай, не робей…»
В Нью-Йорке находился и герой русского рассеяния, Борис Каверда. Это тот самый человек, который в свои юные годы застрелил советского посла в Варшаве. Дело было так. Как известно, после революции русские от смерти бежали, куда могли, и небольшая часть русских попала в Польшу, в том числе и мальчик Боря с семьей. И вот однажды он присутствовал на каком-то собрании, где выступал посол Войков и красноречиво, с восторгом рассказывал, как он принимал участие в убийстве русского Царя и Царской семьи. И эта наглая злая речь так подействовала на мальчика, что он решил убить его. Но дело это непростое и нелегкое. Боря не знал, где и как достать пистолет, ведь все были нищие беженцы. Стал по копеечкам копить. Ему пришлось больше года собирать деньги. Затем купил через кого-то пистолет. Все это время он выслеживал этого посла, читал прессу, где он бывает и где он будет… И вот в один прекрасный день, когда посол возвращался на поезде из Москвы, при выходе из вагона на вокзале Варшавы Боря его и встретил. В упор смертельно ранил хвастуна-убийцу. Мальчик был настолько мужественный, что даже не убежал и сдался милиции. Сразу завопила вся пресса, посыпались протесты со стороны Советского Союза, состоялся суд над мальчиком, и осудили его на пожизненное заключение. Это заставило все русское рассеяние сплотиться и хлопотать о снижении срока, ссылаясь на то, что мальчик несовершеннолетний. Обращались и в разные страны к правителям. И срок заключения сбавили. Такой подвиг и такая преданность Царю и России произвели глубокое впечатление на девочку Нину, которая, не зная Борю лично, полюбила его и ждала, когда он выйдет из заключения. Вышел уже мужчина, они поженились и вот сейчас проживают в Северной Америке. А когда я с ним встретился, то не мог представить, как такой кроткий человек с ласковым лицом и добрыми глазами мог кого-то убить, видимо, патриотический долг сыграл свою роль.
Ну вот, играет оркестр, кружатся пары, в разгаре Кадетский бал. Все одеты в красивые вечерние костюмы и платья, повсюду раздается смех, приветствия, звенят бокалы с шампанским и дружные «ура» и многолетие. И вдруг все затихает, старейший кадет и председатель объединения подает команду: «Кадеты, становиться!» К моему удивлению, немолодые люди как мальчики, соскочили с мест и выстроились по линейке в два ряда. Широко раскрывается дверь, в зал входит княгиня Вера Константиновна Романова (дочь Великого князя Константина Константиновича, который также был известен как замечательный поэт под псевдонимом К. К.) - покровительница кадетского корпуса. Это было как принятие парада. Что-то бесподобное! После краткой речи княгини, все кадеты дружно воскликнули трижды «ура, ура, ура!». И затем пригласили ее сесть за почетный стол. И какое было для меня счастье, когда я оказался рядом с этой чудесной русской княгиней! Первое, что меня покорило, это ее воспитание, благородство и одновременно простота. Я подумал, какая же была Россия! Она любезно и охотно рассказывала обо всем, о чем я ее спрашивал. Мне, который только что здесь появился, так было интересно и захватывающе!
Приехал в гости к Николаю Николаевичу молодой человек из Монреаля (Канада) Георгий Ильич Новицкий. Познакомился и я с ним. Сразу завязалась искренняя связь, несмотря на то что мы только что встретились. Георгий Ильич оказался музыкантом - композитором и монархистом. Через некоторое время он мне говорит: «Ведь я приехал специально познакомиться с Вами, Александр Васильевич, и пригласить Вас на гастроли в Канаду». «И на Съезд православной русской молодежи, - добавил он, - который будет проходить в городе Монреале через две недели и куда съедутся русские молодые люди со всех стран и материков». Я не задумываясь ответил: «Я готов!» Хотя меня уже потеряли в Европе, так как я сообщил им, что скоро прилечу. Он сразу позвонил в три города: Монреаль, Торонто и Оттаву - и распорядился начать подготовку к моим гастролям. Такая хватка мне понравилась, с таким человеком можно делать дела. Обсудили некоторые вопросы по организации концертов, выступлений по телевидению, радио и возможности сделать граммофонную запись на пластинку, после чего я распрощался с русским импресарио, так как много еще нужно было сделать. В Нью-Йорке, главное, мне еще хотелось посетить все многочисленные православные русские храмы, монастыри, школы, музеи, театры, послушать несколько хоров, посмотреть на юных танцоров, балерин в русской балетной школе… Отказываться было неудобно, все искренне хотели мне показать свои таланты и методы преподавания, да и я это делал с радостью.
Тем временем вся русская колония готовилась к юбилею Сергея Жарова и его хора – пропели уже 60 лет. Дали десятки тысяч концертов по всему белому свету, записали десятки миллионов пластинок, прославили русские казачьи песни на всю Вселенную. Из Европы специально прилетел Николай Гедда с дочкой Танюшей. Это было событие исторического значения! Торжественный банкет проходил в роскошном зале. Поздравляли Жарова короли и президенты, знаменитости и простые люди. Он, человек небольшого роста, только скромно отвечал благодарственной улыбкой. Да точна русская поговорка: «Мал золотник, да дорог!»
Познакомился еще с одним прекрасным семейством - Суваловых, чудные родители – матушка Маргарита и отец Артур, и красавицы доченьки Марина и Тамара. Они меня любезно покатали и показали город и окрестности, а так как Маргарита была членом правления специального комитета по подготовке к юбилею 1000-летия крещения Руси, то они заранее и позаботились пригласить меня принять участие в этом знаменательном событии. Случайно познакомился и с замечательным актером и режиссером Петром (Питером) Устиновым прямо на улице Нью-Йорка. Посетил, конечно, Метрополитен-опера, слушал «Пиковую даму» Чайковского и, к сожалению, разочаровался. Было несколько хороших голосов, а остальные - посредственные, дирижер, видимо, с похмелья так громко и быстро дирижировал, что бедные певцы не успевали выговаривать слова, старались делать звуки, кричать, чтобы оркестр их не заглушил. Только хор пел очень хорошо. Но мне этого недостаточно, чтобы дослушать оперу до конца - после второго акта я покинул прекрасный зал. Заметно, что коммерческий подход к искусству уничтожает истинное и естественное творение талантов…
Посетил могилу Сергея Васильевича Рахманинова и поблагодарил его за все…
Наконец-то мои обязанности в этой части США подходили к завершению. Столько за короткое время произошло, что даже голова закружилась. Милое семейство Высоковских уже чуть ли меня не усыновило, и им не хотелось меня отпускать, особенно бабушке, так как я с ней почти что каждый вечер беседовал, вернее, наслаждался ее рассказами. Но увы, как говорится, пора вперед! Со слезинками в глазах я простился со всеми, сказав «до скорой встречи», и уехал поездом в Монреаль на Съезд православной русской молодежи.
Меня встретил энергичный и смекалистый Георгий Ильич и тоже не разрешил останавливаться в гостинице, увез к себе домой. По дороге он успел меня обрадовать и удивить. Он не только «поставил на рельсы» гастроли в Канаде, но и организовал мне поездку с выступлениями в Южную Америку – в Аргентину и Бразилию. Дом у Новицких трехэтажный и красивый. Встретила матушка Георгия Пана Пантелеймоновна, милые сестры Надя, Вера, Тамара и рыжая собака. Отца не было. «Умер полгода тому назад», - сказал сынок. «Был у нас морским капитаном», - с гордостью добавил Георгий Ильич. Словом, я опять оказался в патриархальной семье. «И везет же мне!» – подумал я. Познакомились, отведали вкусной пищи с сербскими приправами, так как мать была сербка, но уже обрусевшая. В большой комнате-гостиной стоял рояль. Георгий сразу решил блеснуть и начал играть свои произведения, и неплохие. Затем приятными голосами запели и сестры. Вот так началось мое пребывание на канадской земле в русском теплом доме среди единомышленников. Утром встали пораньше, чтобы не опоздать в храм на молебен, посвященный открытию Съезда. Служил сам владыка Виталий. Молодежи было так много, что они не помещались в Божием храме, молились за оградой. После молебна всех на автобусах и автомобилях повезли в большой зал для официального открытия и затем докладов и знакомства друг с другом. Давно я не видел столько русской молодежи, а главное, все из разных стран. Сразу познакомился с Наташей Семеновой из Франции, Сашей Рар из Германии, Игорем Василевским из Бельгии… Как молебен, так и официальное открытие были торжественными. Чувствовался мощный братский дух. Доклады были насыщенные, на разные темы: исторические, духовные, культурные и научные. Видимо, хорошо подготовились все докладчики, хотя и молодые, но захватывали аудиторию. По окончании докладов все поехали на природу на пикник. А время уже было весеннее, все зеленело, расцветало… Закусив, все разделились на самостоятельные группы и начали друг друга веселить. Особенно всех смешил и веселил Вася, виртуозно играя на гитаре и попевая забавные частушки, да такие, что до упада можно смеяться. Для меня после всех напряжений это было такой разрядкой! Веселились, а некоторые уже стали и ухаживать, до позднего часа, пока не пошел дождь. Для меня эта встреча была не только познанием, отдыхом, но знакомством с молодежью из Европы, так как я ехал туда, что и потом пригодилось… Но так как у меня подходило время концерта, то я вынужден был покинуть Съезд. Стал готовить программу с молодой пианисткой Валентиной Куртовой. Зал Георгий Ильич выбрал первоклассный. В центре города на тысячу мест и с хорошей акустикой, что самое главное для классического певца. Вначале молодая пианистка растерялась, пришлось мне с ней работать, как с начинающей, но её способности быстро помогли.
Ввиду того, что организованно все было чуть ли не экспромтом, то приходилось с утра до вечера работать. То интервью для газет и журналов, то телевидение и радио, причем на разных языках – французском и английском, так как в Монреале проживает большинство французов, а официальный государственный язык английский. Французов возбудил приезд президента Франции де Голля, когда на официальном приеме в Канаде он произнес речь, закончив её фразой «Вива ла Франс!». С тех пор и заговорили французы о независимости штата Квебек. Правду говорят, что без плана получается лучше. За несколько дней до концерта билеты уже были распроданы, и я был готов выступать. Как и везде истомившиеся по русскому пению, музыке русские люди съехались из близких и дальних мест южной части Канады. После успешного выступления и торжественного банкета мы с Георгием и Валентиной в ту же ночь на автомобиле поехали в город Торонто, потому что через день там был назначен концерт. Рано утром, когда город еще спал, мы приехали в Торонто. Здесь организаторами была замечательная русская чета Наталия и Игорь Депре, вот мы прямо к ним и подъехали. Они уже встали и приготовили завтрак, а отец, русский гусар, 98-летний Александр Владимирович уже пошел пешком в храм. На наше приглашение подвезти его до Божиего дома он отказался, с улыбкой сказал: «Да что вы?» «Вот это да! – подумал я. – Были люди в царское время!» «Он не только ходит за километр в храм, - сказала Наташа, - но и всю службу стоит как вкопанный, не повернется…» Мы, молодые люди, даже как-то опешили. Гостеприимная Наташа и остроумный Игорь накрыли стол, угостили нас по-русски и стали знакомить с программой, которую они приготовили для меня. Здесь еще почище было все загружено. Наташа сказала: «Через два часа у тебя, Саша, выступление по телевидению, потом встреча с фотографом, а потом встреча с русской общиной в Культурном центре». А я говорю: «А когда же я посплю, ведь мы ехали всю ночь?» А она мне с улыбкой отвечает: «Тебе не стыдно, молодой человек? Видел, как мой папа по жизни шагает?» Да, конечно, мне было не до сна, все равно бы не уснул, только бы намучился. Сели в автомобиль и покатили смотреть зал. «Какое чудо!» – воскликнул я. Старинный зал с колоннами на шестьсот мест, прекрасный гранд-пиано, весь уже в цветах, особенно хороша сцена – сразу забыл про усталость…
Спел несколько вещей, звук, голос летят, звучат прекрасно, можно не напрягаться. Валентина была тоже довольна инструментом. После чего я мог и горы перевернуть. Что значит настроение! Выступление по телевидению получилась интересное, даже забавное, брала интервью молоденькая канадка, и, когда она спросила меня, где я родился, я ответил, что в Китае. «А гражданство ваше какое?» Я говорю: «Австралийское». «А по национальности кто вы?» «Русский». Здесь уже она запуталась так, что громко рассмеялась и быстро перешла на другую тему. Затем я исполнил знаменитую «Блоху» Мусоргского и серенаду Дон Жуана Чайковского. Получилось необычное выступление и зрителям очень понравилось, даже после, когда я уже уехал, эту запись повторяли несколько раз. Встреча с соотечественниками, как и всюду, была душевная. Был Тихон Куликовский-Романов, родной племянник царя Николая Второго, то есть сын Ольги Александровны. Замечательный писатель, борец за правду Николай Толстой, который описал зверскую расправу над казаками в г. Линце, как силой выдавали пленных на смерть в советские лагеря так называемые вожди гуманности…
Когда приехали поздно вечером домой, то я не хотел никого и ничего, лишь желал побеседовать с гусаром. Видимо, он это чувствовал и тоже меня поджидал. Закрылись мы в комнате и опять чуть не до утра проговорили. Это было что-то неземное! Какой чистый ум, какое воспитание, какое благородство, какое простое задушевное творение! Мне хотелось его слушать и слушать. Боже мой, сколько он мне рассказал о матушке России! Он так ярко все видел и предсказывал. После такого дня и такой ночи я весь день отдыхал, набирался сил перед концертом. Концерт состоялся и все были довольны. Описывать подробности не стоит, чтобы избежать повторений, но скажу лишь то, что я еще не видел такого скопления красивых русских девушек в одном месте, в зале. Одна другой краше. Назавтра мы с Георгием распрощались с добрыми русскими людьми и покатили в столицу Канады Оттаву. На дворе уже весна, все зеленое, в цветах, и березки как-то ласково шумели листьями, напоминали о русской природе. Ехать было одно удовольствие. Глядя на природу, ощущал прилив сил и хотелось петь. От Торонто осталось приятное впечатление – город красивый, весь в зелени. На фоне живописной природы незаметно доехали до места назначения. И сразу в концертный зал - провести репетицию, ведь уже через несколько часов концерт. Георгий мне рассказал, что здесь русская колония небольшая, но активная. Поблизости живет известный публицист, общественный деятель и казак Георгий Моисеев. Есть общество имени Чехова и главное - есть несколько наших православных храмов. Отпели и тут концерт, возбудили публику, а особенно соотечественников, и опять на автомобиль и в Монреаль. Не могли даже по-настоящему пообщаться с земляками, потому что Георгий торопился домой, так как жена ожидала в любое время ребенка. В полночь уже были дома, где и застала Георгия приятная весть – родился мальчик. Вся семья радовалась - ведь родился наследник! Ну, а я вообще очень люблю детей, так что тоже радовался до слез. Все в голос попросили меня стать крестным отцом ребенка. Через несколько дней покрестили мальчика и назвали его Сергеем. Так что за короткое время я не только близко познакомился с добрым семейством Новицких, но и породнился с ними. Крестины справили по-русски, со всеми обрядами. Побыл еще несколько дней в Монреале, Георгий меня повозил по окрестностям, показал природу и другие городки. Конечно, необъяснимое впечатление осталось от Ниагарского водопада, грандиозное природное явление! Природа меня захватила, и я решил прежде, чем лететь в Южную Америку, сесть на поезд и объехать всю Северную Америку вдоль и поперек. Купил месячный билет и покатил. Целый месяц буквально жил в поездах и в вагонах, только знал следить за расписаниями поездов, чтобы вовремя пересесть с поезда на поезд. Это для меня было не только отдыхом, но и открытием Северной Америки. Какая разнообразная природа, которая с переменой времени и географического положения менялась и отличалась, как небо от земли: то сухо, то мокро, то зелень, то все желтое, то горы, то равнины, то быстрые горные реки, то спокойные озера… Каких людей встречал! Особенно те, которые живут на земле, а не на асфальте, фермеры, которые кормят население. Такие простые, добрые, здоровые и жизнерадостные!
Заезжал и в американский Питер в штате Флорида, который был построен по плану русского архитектора. Почему и носит имя Петра. Где из-за теплых климатических условий, почти что круглый год проживает уважаемое старшее пенсионное поколение, в том числе много и наших чтимых русских. Главным образом те, кто обогащал своими умами и талантами не только русские общины, но и духовную, культурную и научную жизнь США, Канады и Мексики. Много ученых, профессоров, инженеров, деятелей культуры, певцов, музыкантов, танцоров, актеров, художников, спортсменов, писателей. Я с удовольствием пропустил поезд и на сутки остался побыть с гигантами нашего столетия. Сколько я почерпнул от них знания об исторической правде. Какими трудными, а порой и безнадежными, путями шли они по жизни, но выжили, пережили, не отчаялись! Каждая минута общения с ними для меня была страницей печальной и достойной жизненной книги. Глядя на больные старческие лица с устремленными на меня блестящими, полными жизнью глазами, я благодарил Бога, что мне удалось соприкоснуться с ними не только физически, но и пообщаться духовно. Я имел честь спеть для них и от всей души поблагодарить их за все, что они творили во имя России, на благо русского народа и всего человечества. Общался с ними несколько часов, но мне казалось, что проходили целые годы. И, несмотря на то что я уже многого достиг в своей жизни и порой чувствовал себя великаном, но перед ними я казался, как мужичок с ноготок. Тяжело было с ними расставаться, но ничего вечного не бывает кроме души... Меня уже ждали в Аргентине. Я сел в поезд по направлению к Нью-Йорку, в окне мелькали деревья, люди, дома, но мне не хотелось ничего видеть – шумели колеса, и текли слезы… Приехал в Нью-Йорк, нанял такси прямо в аэропорт и через несколько часов я уже был в воздухе маршрутом на Буэнос-Айрес. Встретил меня батюшка отец Владимир и увез в гостиницу. Вскоре подошли известный русский журналист, писатель-публицист Коля Казанцев, Михаил Киреев, редактор русской газеты «Наша страна» и другие аргентинские репортеры. Они узнали, кто я, а я узнал, кто они и что буду здесь делать. Мне было приятно узнать от Коли и о великом русском патриоте-государственнике Иване Солоневиче. Он и был воспитателем Коли и всех других русских молодых патриотов-монархистов. Он был ядром - защитником России! А когда я прочитал его книгу «Народная монархия», то убедился, что это действительно самый умный русский человек двадцатого века. Узнал, что в городе Буэнос-Айресе три православных русских храма, культурный центр, русские школы… Коля говорит, что сейчас не то, что было раньше в Аргентине. Тогда здесь, можно сказать, был культурный русский центр всего русского рассеяния. Последние десятилетия многие разъехались в разные страны из-за того, что жизнь стала труднее, все эти безумные революции и перевороты власти замечательную страну привели к разорению. «Но мы, русские, не сдаемся!» - заключил красноречивый русский публицист. Утром мне захотелось пойти в храм, где я не только спокойно помолился, но услышал такой голос, какого я давно не слыхал. А так как он пел на клиросе, я не мог видеть, кто это так душевно поет. По окончании литургии спросил отца Владимира: «Кто это пел приятным баритоном?» Батюшка ответил: «Это наш Виктор! Русский соловей! Я вас сейчас познакомлю». Подходит человек маленького роста с открытым русским лицом и громко представляется: «Я Виктор Трофимов». «Будем знакомы», - ответил я. Виктор был настолько уникален, что я даже растерялся. Что-то в нем было такое, чего не объяснишь. Когда он узнал, что я певец, то тут уж его нельзя было остановить, сразу говорит: «Идем в ресторан и отпразднуем знакомство!» Пригласил меня в автомобиль, и мы поехали. По дороге он стал рассказывать о себе, как он рос в сибирской деревне в крестьянской семье в то время, когда советский народ переживал голод, насилие, страх - все то, что было умышленно организованно наследником Ленина – Сталиным. «Мне, двенадцатилетнему мальчугану приходилось, как взрослому, выполнять самые трудные работы, чтобы как-то облегчить угнетенную жизнь родителям и малютке сестренке. А в свободное время я убегал на поле пасти коров и одновременно пел все, что шло в голову. Божий дар - свой голос изливал в русских песнях о чудной природе, о великих русских героях, о родном национальном быте…» Вдруг Виктор затормозил - мы подъехали к ресторану. Не успели зайти, как к Виктору подбежал хозяин и радостно проводил к столу, а все присутствующие зааплодировали. Виктор сказал, что он не пьющий! Но как не выпить, когда встречаются два русских певца! Да и я тоже не любитель выпивки, но тут уважительная причина, так что хозяин поставил на стол бутылочку первоклассного аргентинского вина. Вскоре появилась разная закуска: мясо – говядина, баранина, свинина, курятина… Немножко подкрепились, выпили по бокалу, и Виктор продолжил свой рассказ: «И только в тот момент я ощущал принадлежность к своей Родине, Православию, великой русской культуре… и наедине с природой я часто думал, что бы было, если б в России управляли ее сыны, а не интернационалисты, прискакавшие со всего белого света, которые создали нечеловеческие условия жизни, породив детскую беспризорщину». Тут у Виктора покатились слезы и он говорит: «Ты прости меня, Александр, что я распустил нюни, но накипело, браток, трудно воздержаться. Может быть, лучше спеть?!» И запел так, что все замерли, откуда такая мощь голоса? Звучит на испанском языке «Гранада», и как она звучит! Несмотря на то что я уже слышал многих певцов, но такого исполнения я никогда не слышал. Все по-латински громко стали аплодировать. Виктор сел, снова выпили, и он продолжил рассказ: «Ведь советская власть не беспокоилась и не хотела заботиться об образовании и развитии талантов подростков, видимо, боялась, что просвещение откроет глаза на систему управления государством, основанную на лжи, терроре, пропаганде… Вот почему этот период в истории России останется без обогащения национальной культуры. Ко всему этому несчастью русского народа началась Вторая мировая война и молодежь, которая не получила ничего от советской власти, оказалась на фронте без армейской подготовки. Неудивительно, почему гибли миллионы молодых людей, и вожди их не жалели, только убитые горем матери тайком проливали слезы и молили Господа, чтобы увидеть живыми родных сыновей». Виктор опять прослезился и запел на этот раз русскую песню «Жди меня, я вернусь, Россия!», которую написал сам. В ней Виктор выложил всю свою душу. Кто на чужбине не мечтает вернуться домой в Отчизну! «Тем временем немецкая армия уже зашла в малороссийский край, - продолжил Виктор, - и во время боя под Киевом меня ранили и захватили в плен. А как только немножко пришел в себя, нас всех, пленных, отправили в Германию работать на нужды фронта под дулом ружья. Во время переезда на пароходе попали под бомбардировку, и судно было разбито и потоплено, остались только плавающие части его. На одном из них держался я, раненый, прощаясь с белым светом. Несмотря на то что советчики старались воспитывать детей в атеизме, в момент гибели, когда я уже несколько раз уходил под воду, я вспомнил бабушку и ее молитвы, которым она учила меня в детстве – «Боже, прости и помилуй меня, грешного…» и добавлял свои слова – «Я верю в Тебя, Боже, и никогда не предам Тебя в моей жизни». И дошли молитвы до Всевышнего». Опять у Виктора перехватило голос… «Вскоре приплыли спасательные лодки, и меня, уже без памяти, подняли на борт. Не чудо ли это? – уже со слезами сказал Виктор. – По приезде в Германию все пленные были помещены в специальные лагеря. Одним словом, попал я из одного кошмара в другой. И продолжалось это до конца войны. А когда окончилась война, пленные других наций могли возвращаться домой, а нам, русским, ехать было некуда, Родина осталась под чужеземным игом, и патриотам по возвращении на родную землю - расстрел за то, что попали в плен и видели, как люди живут за границей. Была ужаснейшая картина, когда так называемые гуманисты во главе с англичанами силой выдавали казаков. Незабываемым моментом для меня был трагический случай с молодым казаком. Когда пришли его забирать, он на ломаном английском языке просил американских офицеров не выдавать его. На его защиту встал только офицер-негр, он просил своих белых товарищей не делать этого. Но всё было бесполезно. Выдавальщики загнали казака в комнату и уже были готовы схватить его, когда он в отчаянии вскочил на подоконник, пробил головой стекло и осколком перерезал себе горло». Голос Виктора опять сорвался … «Вот какие служители мирового порядка, вот какая советская власть! Люди предпочитают смерть, нежели жить при такой власти. После этой ужасной картины я решил во чтобы-то ни стало сбежать из лагеря, и с Божией помощью и помощью добрых людей мне удалось исчезнуть и затем переменить фамилию для того, чтобы получить разрешение на выезд в Южную Америку, потому что с русскими фамилиями никуда не брали… По приезде в Аргентину тоже пришлось хлебнуть горя, от правительства не было никакой помощи. Но, благодаря глубокой вере в Бога и желанию жить, группа земляков объединилась, и недалеко от столицы выкопали ямы, покрыли их крышей и начали официальную эмигрантскую жизнь далеко от порабощенной Отчизны. Через некоторое время я познакомился с немцем-фабрикантом, я ему понравился как человек и певец, и он мне предложил работу. Совместная работа позднее нас сделала друзьями, а затем и компаньонами строительной компании. За это время я встретил девушку из Закарпатья и женился. Одновременно стал учиться на архитектора, и брать уроки пения, и вскоре получил предложение от оперной компании исполнять главные роли для баритона. Но появились дети, и пришлось карьеру певца оставить, открыл свое дело – фабрику ткани, изобрел свой материал, за который получил даже золотую медаль от президента Аргентины. Высокое качество и спрос на материал дали возможность открыть еще фабрику и магазины – словом, из нищего превратился в миллионера. И вот в настоящее время, уже в преклонных годах, устал от работы, а новое поколение – дети - не хотят продолжать мое дело, вот и думаю все продать, отдать и уехать куда-нибудь на природу от цивилизации…»
Крякнул Виктор и предложил выпить за наш многострадальный русский народ, за матушку-Русь! Посмотрели на часы – а уж перевалило за полночь. Опять передо мной прошла невероятная картина жизни еще одного русского замечательного, гениального человека. Глядя на Виктора и слушая его, я думал, какие все же бесподобные русские: потерять почти что всё, оказаться на чужбине, и не только выжить и до какой-то степени быть обиженным на Отечество, судьбу, нет - они продолжают любить Россию, творить во славу её. Они не только обогащаются духовно и материально, но и обогащают все вокруг себя духовностью, культурой и наукой! Удивительное творение Господа! Виктор отвез меня в гостиницу, мы расцеловались и молча расстались… Конечно, в ту ночь я опять не спал. Утром быстро позавтракал и пошел знакомиться с красавцем городом. Вышел на самую широкую улицу в мире – Девятый бульвар, от него отходили маленькие уютные улочки. Гуляет много народа, все переговариваются, шутят, смеются, никто никуда не торопится, одеты все со вкусом, опрятно. Особенно приятно было наблюдать, как целые семьи из трех поколений дружно гуляют по улицам. А какой театр Колон, где самая превосходная акустика, где пели, играли и танцевали все великие творцы искусства, в том числе великие Шаляпин, Рахманинов, Павлова… После обеда встретился с импресарио, и мы обсудили программу моего пребывания как певца. Было не так все перегружено, как в Канаде - всего лишь выступления на радио, по телевидению и один концерт. Со всем этим я успешно справился за несколько дней и улетел в Сан-Паулу – Бразилию. Еще будучи в воздухе над городом, я сразу вспомнил Мехико – такой же громадный и такой же грязный, весь в дыму. А главное, аэропорт находится в центре города среди небоскребов. Это надо быть каким акробатом-пилотом, чтобы посадить туда большую механическую птицу. Казалось, что мы вдруг провалились и сели на землю. Воздух был настолько загрязнен, что нечем было дышать. Слава Богу, что у меня было только два выступления, и через день я мог сбежать на бразильскую ривьеру, в город Рио-де-Жанейро. Там народ добросердечный, встретили меня очень тепло. В Сан-Паулу есть православный храм, небольшая русская община, большинство из Китая и уже престарелые, а молодежь уже разъехалась, да от такого загрязнения воздуха всем нужно удирать… Город перенаселен до отказа, около 15 миллионов обитателей. Погода была душная и жаркая, не хотелось гулять по улицам и изучать город. Но не везде же должно быть гладко - успокаивал я себя. На концерте спел несколько арий под оркестр и исполнил ряд романсов русских композиторов. Как говорится, сорвал аплодисменты и шапку в охапку и ходу из Сан-Паулу с надеждой, что отдохну около моря в Рио-де-Жанейро. Но не тут-то было, погода была невыносимо жаркая. Пока ехал из аэропорта, вся одежда стала мокрая. Весь как мокрая лягушка, забежал в гостиницу, снял комнату, надел купальный костюм и бегом на пляж Копокабана. Забежал в воду, а вода тоже теплая, я дальше, а воды по колено, вокруг тьма-тьмущая оголенных людей, некоторые очень оголенные, только чуть-чуть прикрыто, да и то прозрачными купальниками. В общем, попал, как в стаю акул двуногих. Когда вышел на берег, то меня сразу окружили молоденькие девчата, но я, ничего не подозревая, шучу с ними, а они все плотнее и плотнее прижимаются. Вдруг вижу - бегут два полицейских, шустрые девушки быстро разбежались. Я, невинная жертва, ничего не понимал. Они мне стали объяснять, чтобы я был осторожен и не подпускал их к себе, это те самые девушки, которые обворуют и могут даже убить…
Словом, знакомство с городом произошло драматическое. Вернулся в гостиницу, принял душ и лег на кровать отдохнуть и прийти в себя после таких похождений. И как провалился – заснул таким крепким сном, что до меня даже не могли дозвониться организаторы гастролей. Только назавтра встретились и познакомились. Они уже все были в панике и хотели даже с полицией вламываться в мою комнату. И хорошо, что этого не сделали, я выспался и пришел в себя. В Рио был только один концерт под аккомпанемент трио: виолончели, скрипки и пианино. Так что особенно можно было не волноваться. После искушения на пляже и спасения моей жизни милиционерами, я разыскал православный русский храм и усердно помолился… Расположен город на очень красивом месте; на горе, как бы возносясь в небеса, стоит величавый крест – распятие Спасителя рода человеческого. Населения немного и воздух свежий, хотя и порой влажный. Круглый день всюду звучит музыка, все, кому не лень, танцуют прямо на улицах. Большое скопление красивых девушек, так как сюда люди приезжают с деньгами. Необыкновенной красоты девочки-полукровки, фигуры как выточенные, большие глаза, одеты в яркие одежды. И чуть ли не каждый день карнавал! Город не спит! Веселятся день и ночь! Через день дал концерт, принимали очень хорошо, зал был полный, и большинство туристы. Покупался, позагорал и улетел в Париж.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЕВРОПЕЙСКАЯ ВЕСНА 1976-го
Прибыл в город Париж на светлую Пасху. Встретила меня Наташа Семенова, девица, с которой познакомился в Монреале на Съезде православной молодежи, и повезла на квартиру, которая по моей просьбе уже была снята в одном из самых лучших районов – шестнадцатом, недалеко от Булонского леса. Первое впечатление от Парижа захватывающее. Город с красивой архитектурой и со вкусом построен, что для меня, строителя, было очень приятно. Квартира мне понравилась, особенно после того, как я узнал, что в соседях живет великая певица Мария Каллас. Назавтра познакомился с замечательной пианисткой Надей Гедда-Нова, и начали работать над репертуаром. Через несколько дней получил предложение дать ряд концертов и сделать запись русских романсов для радио «Франция». А в свободное время изучал французский язык. Я старался слушать новости по радио, читать газеты и журналы, смотреть документальные фильмы – и это мне очень помогало. А чтобы познакомиться с русской колонией, да и пасхальная неделя шла, я пошел в собор Александра Невского. Какое красивое творение! Храм заполнен до отказа, люди стояли вокруг и даже за оградой. Собор был построен в конце прошлого века императором Николаем Вторым. Совершалось архиерейское богослужение, изумительно пел хор. По окончании литургии Наташа стала меня знакомить с известными деятелями культуры и талантливыми людьми. Но меня больше интересовали уже пожилые и преданные Отечеству эмигранты так называемой первой волны - князья, генералы, писатели - те, кто видел и защищал царя и Россию! Но, к сожалению, их было уже немного, почти что все они лежат на русском кладбище недалеко от Парижа. Заглянул в русскую лавочку за углом от собора, где милая хозяйка пригласила отведать пирожков и борща, - всё было очень вкусно. Мы пошли гулять по парижским бульварам. Что не угол и улочка, то история! Какой оперный театр! Музей Лувр! Ничего подобного я в своей жизни еще не видел, хотя уже проехал четыре материка. «Все-таки велика Европа традициями!» - говорил я Наташе. День пролетел незаметно как сон. Вечером же начались звонки. Меня всегда удивляло, как быстро люди узнают номера телефонов, тем более что я никогда никому не даю свои телефонные номера, потому что это утомительно… На следующий день я уже стал самостоятельно изучать город! Когда ходишь сам по себе, то лучше всё замечаешь и запоминаешь. С утра до вечера бродил и наслаждался французской столицей! А когда поздно вернулся домой и стал снимать ботинки, то увидел на подошвах дыры. В это время в Париже гастролировал замечательный русский пианист из Швейцарии Никита Магалов, мне очень хотелось его послушать. Только подумал, где купить билеты, как раздался звонок – звонит Галина Григорьева и приглашает на его концерт. Удивительное явление, хотя ничего случайного не бывает, о чем я расскажу позднее. С удовольствием принял приглашение, да и голос был очень приятный по телефону. Договорились встретиться в фойе театра. Быстро собрался и поспешил к месту встречи. Узнать ее было легко, потому что она оказалась очень красивой дамой, а это моя слабость… Познакомились, она мне рассказала о себе, а я ей о себе. Галина Николаевна оказалась очень талантливым и влиятельным человеком в музыкальном мире Франции: певица, пианистка, дирижер хора им. Чайковского и профессор консерватории имени Рахманинова. Прослушали концерт пианиста, действительно замечательного! Особенно мне понравилось, как он играл Рахманинова и Шопена.
Посетил казачье кладбище под Парижем, где стройно стоят кресты с русскими именами и фамилиями. Предстала перед моими глазами картина 1814-го года, когда казачьи сотни шли по центральному бульвару, на ходу забегали в кафе и просили быстро подать выпить. С тех пор слово «быстро» стало «бистро» – названием ресторанов по всей планете.
После я пригласил Галину Николаевну выпить кофе с французскими пирожными, там мы еще ближе познакомились, а она меня пригласила завтра зайти в консерваторию, познакомиться с профессорами и бытом музыкального заведения. На квартиру вернулся опять поздно. И мне захотелось позвонить родным в далекую Австралию, нежный голос матушки сразу поздравил меня с племянницей – у брата Михаила родилась девочка. Тем временем уже приближался первый объявленный концерт в знаменитом театре «Плиель», и нужно было готовиться. С Надей было работать легко, она музыкант первоклассный не только как пианист-солист, но и как главный репетитор в оперном театре. Так что я был спокоен. В консерваторию я решил идти пешком по берегу реки Сены, не жалея новые ботинки. И какая была радость, когда я подошел к мосту Александра Третьего, который был сооружен как подарок городу от русского императора. Из всех мостов Парижа этот - самый широкий и красивый. С двуглавыми орлами на позолоченных фонарях и перилах. Рассматривая афиши и рекламы на столбах и заборах города, я увидел много русских имен, чем я загордился, ведь даже в культурном центре Европы русская культура на первом месте. С небольшим опозданием добрался до консерватории, где уже милая Галина Николаевна беспокоилась, не затерялся ли где взрослый ребеночек… Но у меня была уважительная причина – я ведь только что прибыл в такой красивый город, и любопытству нет предела.
Был обеденный перерыв, так что сразу спустились вниз под здание консерватории в домашний ресторан, прославленный вкусными блюдами. А мест-то всего лишь человек на двадцать, так что всем сначала приходится постоять в очереди, и не играет никакой роли, известный ты человек или нет – все равны. И, действительно, все было вкусно, особенно блинчики со сметаной и икрой. Разговаривать в такой тесноте было невозможно, пришлось быстро поесть и подняться наверх, в студию Григорьевой. В студии были высокие потолки и стоял рояль, и мне захотелось петь, несмотря на то что желудок был полный, а это тяжело для дыхания. Галина Николаевна стала подыгрывать на слух, и так хорошо, что я даже удивился. Поставил ноты романса Чайковского, она читает ноты с листа, как щелкает орешки. «Вот это да!» - подумал я. И спрашиваю её: «Вы даете сольные концерты?» Это ее рассмешило. «Да, что вы, я уже лет десять серьезно не занимаюсь… У меня сейчас главное - это хор имени Чайковского – мое детище», - с достоинством ответила она.
Уже начали приходить хористы, и я распрощался с талантливой русской женщиной. Возвращаюсь домой и вижу скопление народа около нашего дома, полицию, скорую помощь… Подумал, что кого-то сбил автомобиль, но оказалось, что оперная дива Мария Каллас умерла в расцвете лет и карьеры. Для меня это было таким ударом! Мне с ней удалось несколько раз поговорить во время ее прогулок с собачкой, да и для меня она, как певица, была бесподобна. И я подумал, вот тебе и слава! Вроде все есть – только жить и радоваться. Но увы, в последние годы своей жизни она была одинока и несчастна, видимо, в жизни есть то, чего славой, деньгами не приобретешь. Это личная любовь – любовь между женщиной и мужчиной. Чего ей и не хватало в жизни. Так никто и не узнал причину смерти прекрасной женщины-певицы. После её смерти многие так называемые друзья-коллеги признавались, что не уделяли ей достаточно внимания при жизни, особенно в то время, когда она нуждалась в этом…
Ну вот, мой дебют в Париже! Первый концерт в великолепном зале! Билеты распроданы. Пресса на редкость доброжелательно представила меня. Мы с Надеждой Степановной готовы. Фрак одет. Вышел на сцену. Запел «Благословляю вас, леса», музыка Петра Ильича Чайковского. Пропел, никто не аплодирует. Спел «Средь шумного бала» - опять молчок. Исполняю «Ни слова, о друг мой» - опять ничего. И только тут я вспомнил, что в Европе не аплодируют до тех пор, пока певец не пропоёт всю группу произведений одного композитора. Не то, что в США, где аплодируют после каждой вещи. После чего я успокоился и пустил весь свой голос в серенаде Дон Жуана, завершая произведения Чайковского, и зал взорвался! И такая реакция помогла мне достойно провести вторую группу из оперных арий. Закончил программу французскими и русскими песнями. И, читая назавтра отзывы критиков в газетах, я сделал вывод, что получилось не плохо. Пробил и европейскую дверь в благородный и жестокий артистический мир, но зная, что это только начало труднейшего пути служения искусству. Стали поступать разные предложения, приглашения, как это часто бывает, если человек становится известным. Предложили спеть в опере «Опричники» Чайковского в концертном исполнении для французского радио. Тем временем я уже приготовил большую программу для записи на два часа с романсами и былинами русских композиторов: Глинки, Мусоргского, Бородина, Чайковского, Рахманинова, Гречанинова, Римского-Корсакова, Черепнина… Эту программу я готовил с Галиной Григорьевой, потому что Надя Гедда-Нова была очень занята в оперном театре. И как молодому человеку мне поступили приглашения пойти на русский бал, традиционно устраиваемый русской колонией в гостинице «Георг Пятый». Пригласила меня Таня Гедда – дочь пианистки и знаменитого тенора Николая Гедды. Откровенно говоря, я уже соскучился по русскому общему духу. Шел на бал с удовольствием. Прекрасный зал был переполнен. Были все – князья и рядовые. Оболенские всем семейством, в основном их красавицы дочери, Шереметьевы, Голицыны, Гагарины… и даже я сошел за князя, хотя свои корни я еще не изучал. Задушевная музыка, шампанское, кружатся элегантные пары, очарование молодости - все уносило в другой мир, и не хотелось из него возвращаться. Но, к сожалению, все кончается, закончился и бал, расходиться и покидать столько красивых девушек не хотелось. Теперь я уже был знаком со всем русским Парижем, что приятно, но и утомительно – начались опять встречи, приглашения, ухаживания. А когда же заниматься, петь, думать о карьере? Началась долгая и нелегкая запись, петь на сцене – это одно, а петь перед микрофоном – это совсем другое, что я быстро раскусил. А тут еще предложили записаться на пластинку. Одним словом, погряз в труде! Что было хорошо и плохо. Хорошо, что слава расширяется, но плохо, потому что еще молод, можно перегрузить, надсадить голосовые связки и остаться без голоса, что часто случается с молодыми певцами. Особенно опасно, когда голос поставлен от природы, многие начинают этим форсировать…
Опера «Опричники» была готова, оставалось несколько дней до представления, как вдруг я простываю и не могу петь, а дублера нет. Все забегали, и больше всех директор и дирижер. Но хорошо, что во франкфуртской опере в Германии пел замечательный русский бас Владимир де Конель (это его сценическая фамилия), позвонили ему, и он, пока летел, учил партию, и с одной репетицией спел отлично. За что я ему навсегда признателен.
Произошел со мной очень интересный случай. Вечером раздался телефонный звонок, мужской голос произнес: «Добрый вечер! Дорогой Александр Васильевич, мне нужно с Вами поговорить, уделите мне несколько минут и позвольте с Вами встретиться». Я спрашиваю: «Кто вы и где можно встретиться?» Он говорит: «Я сейчас сижу в кафе напротив вашего дома, спуститесь, пожалуйста». И повесил трубку. «Как-то странно», - подумал я, но по голосу почувствовал, что это хороший человек. Быстро собрался и пришел в кафе. В дверях меня уже ждал господин преклонных лет. Сели за столик, я предложил ему вина, он отказался, сказал, что никогда не пил, что удивительно: жить во Франции и не пить вино. Дальше больше, я его спрашиваю: «Как Вы узнали, что я живу здесь?» Он говорит: «Я Вас видел в храме и живу напротив вас, да и газеты читаю… Дело в том, что я друг генерала царской армии Павло Росси, который живет в Риме, а его сын - знаменитый бас Никола Росси-Лемени.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Ключевые Cлова: очень, когда, только, время, много, чтобы, нужно, сразу, после, город, здесь, говорит, сказал, несколько, людей, русский, города, После, которые, больше.
|
|
Распечатать
