| |
Вот я и подумал о Вас, зная, как тяжело молодому певцу пробивать дорогу в этом мире. Я ему, генералу, буду завтра звонить, и если Вы согласны, то я расскажу ему о Вас». А я уже начинал собираться в Италию, а тут прямо на тарелочке связь с таким человеком. «Да!» - вскрикнул я, заставив присутствующих повернуть головы в нашу сторону. Затем он меня очень деликатно несколько раз поправил в моем русском, сказал, чтобы я избегал слова «кушать» - это слово не подходит, не вписывается в русский литературный язык. А нужно говорить «есть». А вместо «надо» говорить «нужно». Словом, человек был прекрасно воспитан и очень добр. «Вот это все, что я хотел Вам сказать. Простите за беспокойство. Я Вам позвоню после того, как переговорю с генералом», - и ушел. Я опешил не только потому, что это чудо-человек, но я ведь не знаю даже, как его зовут. В тот же вечер он мне позвонил и сказал, что генерал и его сын, певец, будут рады меня принять и если нужна будет какая-то помощь, то они это сделают, дал их адрес и телефонный номер и готов был повесить трубку. Я его спрашиваю: «Простите, я ведь не знаю даже, как Вас зовут, как Ваша фамилия?» Он говорит: «Это не важно, тогда мои стремления не будут благотворительными, добрыми», - и повесил трубку. И, к сожалению, я больше его никогда не видел, он вскоре умер.
Между тем запись для радио и на пластинку подходила к завершению, дирекция была довольна, у нас с Галиной Николаевной получалось лучше, чем я ожидал. Первую часть записи уже начали передавать по радио каждый день по полчаса на всю Европу. Познакомился с чудным, умным и глубоко верующим человеком – мужем Галины Николаевны Павлом Андреевичем. Часто встречались, они мне рассказывали о разных своих приключениях, когда они путешествовали по миру. Одно из них особенно меня захватило! Решили они поехать в Африку, посмотреть на зверей и себя показать… Разъезжали и рассматривали дикую природу, быт разных народов и племен… Изучали следы европейцев, когда они попали туда и чего натворили. Однажды шли они по тропическому лесу, вдруг до них доносится… православное пение. Сначала решили, что это им кажется, но чем ближе подходили, тем громче звучало церковное песнопение. Подходят к поселению и видят - стоит примитивная хижина, вокруг все черные и внутрь не пройти, и все они поют на церковнославянском языке. У них даже мурашки забегали по телу, что это? Чудо?! Кое-как пробрались к дверям хижины и видят - все стоят перед святыми православными иконами и усердно молятся. Что совсем сбило с толку - трудно было поверить, что в глуши Африки черное племя молится на церковнославянском языке и на православные иконы. Перекрестились и стали наблюдать. Через некоторое время раскрылись врата примитивно сделанного алтаря, и появился старец в церковных одеждах, весь белый, седые волосы и длинная борода и на чистом русском языке восклицает: «Господи помилуй… Спаси, Господи, люди Твоя и о спасении русского народа – России». До слез пронзили наши души! В Африке, черные, и молятся о нашем Отечестве! После окончания литургии, когда все спокойно стали расходиться, они подошли к старцу и заговорили с ним на русском языке, что его удивило и обрадовало! Начал их обнимать, ласкать и спрашивать, откуда и как попали сюда? «Мы из Парижа, отец». «Да, Париж, - задумчиво сказал светлый человек, - я тоже там жил…» Пригласил на трапезу. И они узнали, что он бывший царский офицер. Был в Париже во время, когда выкрали Кутепова, и он, чтобы не попасть в когти советских агентов, уехал в Африку, женился на черной, они народили детей, он все племя привел к Православию, а затем стал их духовным отцом, а в итоге племя его призвало быть королем! Вот что значит русский дух, да еще и по всей Вселенной! «Так что Православие, русскость, матушка Россия – это вечность! – воскликнул Павел Андреевич, - мы обязаны благодарить наших предков, родителей за все, что они сделали и оставили для нас!»
Получив стипендию от Австралийского оперного фонда, я стал постепенно собираться в Италию. Надежда Степановна пригласила меня в оперный театр на оперу «Бал-маскарад» Верди с замечательным певцом - баритоном Пьетро Копучилли. В общем в представлении было много недостатков: как всюду в последнее время нехватка хороших певцов, один, два хорошие, а остальные так себе… И мало репетируют – одна-две репетиции и - на сцену, а даже великий Шаляпин только после двенадцати репетиций говорил, что теперь можно выступать перед публикой. Зато замечательный был спектакль «Щелкунчик», где меня захватила Надежда Павлова – молоденькая свежая балерина. Да еще и землячка. С удовольствием послушал в концерте прекрасную певицу Христину Людвиг. Ну и, конечно, было приятным подарком выступление русских певцов: Тамары Синявской, Владимира Атлантова, Людмилы Милашкиной и Александра Ведерникова в опере «Каменный гость» Даргомыжского в концертном исполнении. Несмотря на то что молодой французский дирижер мало понимал, что он делал, опыт наших замечательных певцов все вынес на достойный уровень. В своей арии Тамара Синявская даже помогала дирижировать… А перед самым отъездом познакомился еще с одной русской звездой, актрисой Машей Мерил-Гагариной из той самой княжеской семьи. И последний день во Франции провел на даче Лены Гагариной, сестры Маши. Чудное место, природа, да и хозяюшка гостеприимная, а тут – пора ехать… Сел на поезд и поехал на солнечный полуостров. Меня сразу захватила природа, не мог оторваться от окна. В вагоне ехали пассажиры разных национальностей, так что можно было посмеяться вдоволь. Особенно когда заехали на итальянскую землю, итальянцы народ темпераментный, да еще и разговаривают больше руками и жестами… Подъезжая к Генове, я вышел из купе размять ноги, а когда вернулся, увидел, что на моем месте уже сидит старушка, как ни в чем не бывало. И вместо того, чтобы возбраниться, я начал смеяться. Ведь это все жизнь…
В Риме встретила меня землячка по Австралии Аня Давыдова и сразу повезла на квартиру, которую она уже сняла у итальянской семьи Стоки. Я еще не успел расположиться в квартире, как милая синьора Стоки уже приготовила обед с домашним хлебом и вином. У меня было такое ощущение, что я нахожусь среди родственников, все просто и от души. Я уже объяснялся по-итальянски, так что преград общению не было… Я еще раз убедился, насколько итальянцы и русские близки по характеру, такие же открытые, гостеприимные, добрые, любят и умеют веселиться, петь, плясать и потом плакать… На дворе уже было лето, весь город в зелени и цветах. И чтоб не тратить золотое время, после знакомства и угощения я вышел с жаждой знакомиться с древним городом. Первое, что я заметил, - насколько жизнерадостный народ, у всех улыбки на лицах, все друг с другом разговаривают, шутят, смеются… Расхаживая по историческим улочкам, площадям я мысленно представлял, как по этим местам ступали великие люди, которые повлияли на развитие человечества. И здесь же совершались страшные злодеяния, которые по сей день отражаются на народе. Какой великолепный собор во имя святого Петра! Какие дворцы! Площади с фонтанами и кафетериями. Особенно понравился фонтан ди Треви, так как место для него подарила русская княгиня. Но было удивительно, что в таком городе не было видно православного русского храма. Но потом я вспомнил, что здесь находится Ватикан и живет папа Римский… Весь день до позднего вечера бродил по чудесному городу и хотелось еще продолжать, так как жизнь отдыха и веселья, я заметил, начинается вечером, когда все кончают работать и всей семьей гуляют по улицам, но глаза на ходу закрывались, ведь я не спал уже две ночи. Назавтра был православный праздник, и мне захотелось помолиться. Позвонил Ане и рассказал ей о моем желании. Она говорит: «Здесь есть домашняя русская церковь, где я пою, и я как раз сейчас спешу на службу». И добавила: «Будь готов, я через десять минут за тобой заеду». Через полчаса мы уже были в домашней, но уютной церкви. Звучал красивый голос – тенор отца Виктора, дружно пел квартет и при чтении Святого Писания звучал ангельский девичий детский голосок. Молящихся было немного, но мой взгляд остановился на человеке с бородой. Его облик мне напомнил образ Достоевского. Невероятное видение. Как только окончилась литургия, я сразу спросил Аню, кто этот человек. Аня говорит: «Это Женя, а девочка, которую ты слышал, его дочь Настенька». Я говорю: «Хорошо, а как фамилия?» «Вагины». Тут мне все стало ясно. Это тот самый русский подвижник, который с друзьями-единомышленниками самоотверженно боролся с советским режимом, за что и попал в лагеря на восемь лет. И только когда русский люд в рассеянии в разных странах встал на его защиту, его выпустили на свободу, но не на родную землю, а заграницу. «Да, мир маленький», - подумал я. Мне сразу захотелось с ним познакомиться, пожать руку и по-русски обнять. Он человек смиренный и от такого налета смутился. Познакомил меня с милой супругой Риммой. И она просто, по-родному пригласила меня к ним домой, разделить праздничную трапезу, на что я охотно согласился. Ведь встретиться с таким человеком – счастье! Жили они недалеко, так что с удовольствием прошлись пешочком. Добрая хозяюшка с доченькой стали хлопотать о накрытии стола, а мы присели побеседовать…
Нашу беседу можно было бы назвать «Чрез Достоевского и лагеря – к Богу». Евгений Александрович рассказал о себе, и так подробно и откровенно, что меня удивил, ведь он не знал, кто я и что я, тем более, что в то время хлынуло из Союза столько разных типов, что от одного вида некоторых нужно хвататься за оружие, а тут рассказывает всё, и еще со слезами. «Родился я в Петрограде (язык не поворачивается называть этот красивый русский город советским наименованием) в русской семье. Еще с юных лет отрицательно относился к коммунизму, а когда стал студентом университета, то полностью пришел к заключению, что эта система не для человека, потому что все основано на лжи, терроре… И чтобы не погрузиться в пучину отчаяния, начал изучать труды великого русского писателя Достоевского, конечно, рискуя карьерой и жизнью. Глубинная гениальность Федора Михайловича полностью захватила меня, в его произведениях я ощущал своего рода духовную пищу, спасенье, и с тех пор все свое свободное время посвящал изучению этого писателя, философа, пророка русской земли. А по окончании университета я уже был знаком со всеми произведениями Достоевского, и они меня привели к правде, вере, к Богу. Зародились монархические убеждения. Появились друзья-единомышленники, которые тоже искали выхода из тьмы. Мы стали устраивать тайные встречи с целью создать общество духовного просвещения. Не только для себя, для спасения своих душ, но для помощи русскому народу отойти от безбожия, бесцельности, застоя… Это был, если можно так выразиться, священный подвиг молодых русских патриотов, которые смело решили сделать что-то для Отечества. Но, к сожалению, осуществить это не удалось, уже кто-то донес в КГБ, и группа здравомыслящих парней вскоре оказалась в советских лагерях. После многих лет заключения, где я стал полностью верующим человеком, мне советчики предложили покинуть Россию из-за того, что я был бескомпромиссным. На мою защиту выступили русские братья и сестры во всех странах, что было опасно для советской власти. Положение создалось ужасное, уезжать с родной земли не хотелось, а оставаться и погибать в заточении нельзя, потому что молодая жена и малютка дочь. Что будет с ними? С болью в душе пришлось согласиться на изгнание. Оказавшись в Италии, с помощью толстовского фонда и добрых русских людей, вся семья устроилась в Риме. Все сразу стали прихожанами православного русского храма, начали петь в церковном хоре и во всем помогать отцу Виктору в церковной жизни». Пишущему эти строки особенно хочется рассказать о том, как Настенька своим выразительным детским голосом читала во время Богослужения, трогая всех молящихся до слез. Сам бывший узник советских лагерей получил работу и звание профессора русского языка и литературы, а в свободное время продолжал разоблачать интернациональную сеть, которая окутала матушку Русь. Стал писать статьи, читать лекции по приглашению государственных комитетов по правам человека, русских национальных организаций и церковных общин, делать доклады во многих странах. Всюду имел успех, как смелый борец за свое родное, за происхождение, как кроткий, порядочный и глубокий человек с красивым и правильным русским языком, совсем не похожим на пошлый язык официально выезжающих советских граждан так называемой третьей волны, естественно нерусского происхождения, многие из которых среди иностранцев часто выдают себя за русских… Удивительное явление, неужели им противно быть самими собой? Странная публика! Можно еще согласиться с разведчиками, которые должны прикрываться тем или другим именем и происхождением, иначе не добьешься цели. А эти? Особенно это им удается среди русского рассеяния, где, к русскому несчастью, еще есть легкомысленные земляки, которые верят недругам России, то есть клюют на разные интриги, провокации, сделки.. лакейничают… Евгений Александрович уже много лет является редактором русского журнала «Вече» и с достоинством выполняет патриотический долг, несмотря на злые нападки известных нам врагов. Но к человеку с чистой душой никакая грязь не пристанет. Россия любит и чтит своего верного сына.
После откровенного и душевного разговора я отблагодарил на редкость приятных людей, и мне захотелось одному побродить по римским закоулкам. Долго ходил, уже начало темнить. И, проходя мимо парка, я увидел цыганский табор. Что за диковинка?! В городе цыгане! Кругом стоят грязные, старые, с побитыми окнами автомобили, горят костры, в воздухе запах жареного мяса, громко звучит лихая музыка, все одеты в яркие разноцветные одежды, вокруг бегают оборванные, сопливые дети, собаки, куры, свинья… Что-то невероятное! Тем более для меня, я никогда не видел так близко живых цыган, да еще и в Риме. А они себя чувствуют свободно, хозяевами в парке, и дают понять - кто не из нашего племени, не подходи… Итальянцы проходят мимо и не обращают никакого внимания, как будто так и надо… Что меня еще больше удивило. Был только лишь я один любопытный. Прошел раз мимо, второй раз и решил остановиться и внимательно понаблюдать. Только устроился в удобном месте, как вдруг подбегает цыганенок и говорит: «Что тебе здесь нужно, чего ты глазеешь? Что, людей не видал?» И все повышает голос, на крик стали подбегать другие цыганята и взрослые цыгане. Я вижу - дело неладно. Зашагал от них в сторону, а они за мной, крича все громче, я добавляю скорость, они тоже, я бегом, они тоже, но так как я бегать хорошо умею, потому что регулярно бегаю по утрам для развития дыхания, то они стали отставать и швырять в меня камнями, тут уж я мчался со всей мочи. Представляете, в первый же день, в Риме, где живет сам Папа, получил синяки да шишки… Словом, кое-как удрал от «гостеприимных» цыган. Тут я понял, почему все итальянцы проходят мимо и не обращают на табор внимание. Так что после спокойного дружеского разговора, попал в разбойничью компанию… Но зато, когда вспоминаю, то искренне смеюсь. Вот так прошел мой второй день в Риме. На следующий день уже была назначена встреча с Николаем Росси-Лемени. Он жил около моря, и нужно было ехать на автомобиле целый час. Свои услуги любезно предложила чудная итальяночка Франческа, и мы утром выехали на окружную дорогу и затем покатили по направлению к морю. Чем ближе подъезжали, тем сильнее я стал волноваться. Разве шутки - предстоит встреча с великим русским басом! За это время я уже достал книгу с биографией певца и узнал, что его мать была чистокровная русская и православная, а отец наполовину русский, но родился, вырос и дослужился до генерала русской армии в царской России.
Подъехали к даче, вылезли из автомобиля и видим - идет нам навстречу интересный, с аристократической внешностью господин, знакомимся, и он нас приглашает войти в дом. «Так просто», - подумал я. Дом оформлен по-барски: дорогая античная мебель, богатая библиотека, белый рояль… Николай Павлович попросил нас сесть. Он мне сразу сказал, что ему уже много про меня рассказал отец, так как дружок отца из Парижа уже все сообщил, и он даже уже слышал меня по радио. Что до какой-то степени сняло у меня напряжение. И вот сходит по ступенькам со второго этажа жена, примадонна Вирджиния Цеяни – это та самая певица, о которой я только что прочитал, что она спела партию Виолетты в опере «Травиата» 700 раз! В роскошном платье, с красивой фигурой, никогда не скажешь, что она уже на пенсии и в опере больше не поет. Как все итальянцы громогласно, она начала говорить мне комплименты и, глядя на Франческу, сказала: «Какая красивая у Вас жена!» - что заставило покраснеть милую девушку. Но останавливать красивую и талантливую даму было неудобно, так я остался женатым на словах… Тепло пообщались и маэстро попросил меня что-нибудь спеть. А так как я только что пел Пимена, то решил спеть арию Пимена из «Бориса Годунова». Причем без аккомпанемента, пианист еще не подъехал. И я запел «Смиренный инок». После третьей фразы маэстро закрыл глаза и внимательно слушал. И когда я пропел последнюю фразу и закончил «…могилку», он открыл глаза и я заметил слезинку на его глазах. Я сначала не знал, как это понимать: или я так хорошо спел, или ему до слез меня стало жалко?.. Но тут неугомонная дива Вирджиния уже опять начала расточать мне комплименты. Но мне с нетерпением хотелось узнать, что скажет Николай Павлович. И, выдержав паузу, он на русском языке сказал: «Хорошо, голос богатый». И спросил меня, как давно я пою и где учился петь? Я ему сказал, что только что окончил оперную школу и, получив стипендию, приехал в Европу расширить знание и кругозор. «А петь я не учился, пою так с детства - открываю рот и пою», - добавил я. После маэстро сказал, что я ему напомнил о его самого, он тоже имеет природный голос и нигде не учился петь. «Но это хорошо и плохо, - добавил Николай Павлович, - нужно быть очень осторожным, беречь голос, не форсировать. Если что-то произойдет с голосом, то будет нелегко, ведь мы не знаем, что такое техника и как она вырабатывается». «Но это детали, - сказала Вирджиния, - главное, что у него красивый голос и он чувствует композитора». А тут подъехал и концертмейстер Джузеппе Мари. И я уже полностью освободился от нервного напряжения, и мне захотелось петь. Ставлю перед пианистом на рояль ноты арии Базилио из «Севильского цирюльника» Россини и пускаю, как говорится, свой голос на всю катушку. Даже Николай Павлович не усидел и тоже запел со мной. Это было что-то потрясающее! Неповторимое! Затем я спел и каватину Алеко из оперы «Алеко» Рахманинова. Потом попросили спеть Николая Павловича и, несмотря на его преклонные года, он так спел русскую песню «Прощай радость», что мне, молодому, так не спеть. Не вытерпела и Вирджиния и тоже спела арию Виолетты. У всех было приподнятое настроение и ощущение, что мы всегда были знакомы и пели вместе.
Так, незаметно прошло полдня. Николай Павлович почитал свои стихи. Оказывается, он еще и известный итальянский поэт. И мне так было приятно сознавать, насколько талантлив наш русский народ! Мы стали уже собираться в дорогу, но милые хозяева не отпускали. Но действительно, было уже поздно и Франческе нужно было быть в Риме. Когда мы прощались с Николаем Павловичем, он мне сказал, что у меня с голосом все в порядке, и нужно уже по-настоящему петь в оперном театре, но надо быть осторожнее с выбором репертуара… «И если от меня нужна будет в этом направлении помощь, то в любое время обращайся». От души поблагодарил маэстро, и мы уехали. Приехал домой, а тут в разгаре веселье – милое семейство Стоки справляет день рождения дочери. Я хотел незаметно пройти в свою квартиру, но не удалось, заметили и схватили за руки, посадили за обильный стол. Все уже хорошо закусили, в меру выпили и начали петь. Я увидел, какое сходство у нас, русских, с итальянцами. Такие же бываем бесшабашные: гулять - так гулять, петь - так петь – складно, в гармонии… За оказанное внимание и теплое отношение я спел несколько неаполитанских песен. Веселье было в самом разгаре, но я очень устал и попросил освободить меня от приятного времяпрепровождения, чересчур всего много всего было у меня последние дни, так что требовалось отдохнуть. Тем более, что утром нужно было ехать на выставку известного итальянского художника, проходящую в деревне. Поспать, конечно, не удалось: во-первых, недалеко шумели гости, во-вторых, я был настолько возбужден, что не спалось… Только перед рассветом заснул. В восемь часов уже подъехала пара молодых итальянцев, Серджио и Моника. Опять катимся по благословенной итальянской земле, где всегда светит яркое солнце, люди улыбаются знакомым и незнакомым, своим и чужим. Дорога была живописная, один вид красивее другого. Автомобиль «Фиат» вез надежно. Спутники немножко стеснялись, потому что Аня им столько наговорила обо мне, что они вообразили, что я знаменитость… На подъезде к деревне нас встретили добродушным лаем собаки, как бы показывая, куда нам ехать, и сопровождая к месту назначения. Уже на расстоянии было видно скопление людей, одеты все просто, без излишеств. Познакомились с хозяином – художником, очень приятным человеком, уже немолодым. Представили меня как русского певца. У него очень своеобразные картины, но не на мой вкус, так что я больше рассматривал, кто присутствует. Заметил много красивых чернооких итальянок. В углу очень мелодично играли музыканты, стол был уставлен холодными закусками и разными винами. «Умеют веселиться!» - подумал я. Среди итальянцев я заметил господина славянского типа, с длинными усами, в белом костюме, при бабочке. Но сразу подойти постеснялся, продолжал за ним следить. Когда выпил несколько бокалов, то решился с ним заговорить на итальянском языке, а он мне отвечает на чисто русском. Это был замечательный болгарский художник Илья Пейков. Продолжили с ним на русском языке. Он уже давно живет в Риме, женат на итальянке, в Болгарии не был уже сорок лет. И сразу сказал мне, что он не любит коммунистов, как бы проверяя меня – не красный ли я? А когда я ему сказал, что я из Австралии и политикой не занимаюсь, политиков и лидеров мира не уважаю за то, сколько они допустили горя, бед, разрушений, разврата, гибели людей и всего живущего на планете. Это его немножко удивило: мало, кто говорит правду в наше лицемерное время. Он сразу говорит: «Давай выпьем водочки по-славянски…»
Разговариваем с Ильей Кирилловичем о том о сем, потом он и говорит: «Тебе нужно познакомиться с моим другом, который скоро приезжает в Рим». На что я ничего не ответил. Через несколько минут он опять повторяет: «Он певец, и тебе, молодому певцу, это будет полезно». Я его спрашиваю: «А как его фамилия?» Он ответил: «Борис Кристов». Я говорю: «Что Вы говорите? Это же самый великий бас после Федора Шаляпина! Моя мечта встретиться с ним». «Ну, тогда это все просто, вот мой телефонный номер и адрес моей студии, заходите в любое время, а с Борисом я договорюсь». После такого известия мысли мои были уже не на выставке и, отблагодарив хозяина, мы уехали обратно в Рим.
В древнем и руинном римском Колизее шла грандиозная опера «Аида» Верди под открытым небом. Тысячи людей, в основном туристы, и мы с Франческой в том числе. Картина потрясающая! Сцена, декорации, костюмы, слоны, верблюды, около тысячи участников спектакля, чистое небо с луной и звездами, волшебная музыка - все уводило нас в другой мир. Мне только было жалко солистов, ведь петь на свежем воздухе без акустики - это страшное дело. Почему и не было среди певцов знаменитостей, лишь только уже пожилой итальянский бас. Легко можно сорвать голос, выступая под открытым небом, да и голос не звучит так, как в оперном театре. Но так как большинство зрителей были туристы, народ не музыкальный, пришедший из-за любопытства или просто отдохнуть после хождений по городу, то какие бы солисты ни пели, ни играли, главное - само масштабное представление с шикарным оформлением создавало неописуемое зрелище! Народ принимал с восторгом. Даже сотни живших в руинах котов вели себя хорошо. В полночь спектакль окончился, но романтичная атмосфера осталась, решили мы пойти в кафе имени русского писателя Гоголя, который долгое время провел в этой солнечной стране. Итальянцы его очень уважают, как классика и как человека, видевшего, к какому духовному упадку идет человечество. Это его мучило, и он делал все, чтобы приостановить эту деградацию здоровых душ и тел. Спать не хотелось, и после ностальгического ощущения от места, где бывал Гоголь, мы в час ночи поехали за город на природу, туда, где сад фонтанов «Тиволли». Там было очень много народу, особенно молодежи. Хотя все сооружение было искусственным, построено руками человека, но с такой любовью и понятием природы, что все выглядело естественным. Оказывается, при желании человек много может… Только на рассвете вернулись домой. Где меня поджидала милая синьора Стоки, так как меня уже разыскивал Илья Пейков. Быстро набрал телефонный номер, даже не давая себе отчета, что еще раннее утро и люди богемы спят, и, конечно, разбудил его. Но он человек старого воспитания, даже не намекнул о раннем беспокойстве. Сказал, что, к сожалению, Борис Кристов на днях в Рим не приедет, но он будет рад меня принять у себя на вилле около Пастойо в любое время в течение этого месяца. И добавил: «Если тебе нечего делать, заходи сегодня ко мне в мою студию». До какой-то степени мне было досадно, что не увижу великого певца сейчас, с другой стороны, было даже хорошо, потому что я собирался съездить во Флоренцию, а это близко от того места, где находится вилла маэстро. «В общем, что ни делается - все к лучшему», - решил я. За несколько дней я еще ближе ознакомился с Римом, старался ходить везде пешком, уже понял самый быстрый способ изучения города.
Посетил и доброго художника Илью Пейкова. Художником он оказался незаурядным, особенно мне понравился подбор красок и композиция картин. Ярко был выражен его славянский размах, ширь и глубинное значение. И как говорится, быть в Риме и не видеть Папу, этого нельзя допустить. Почти что целый день провел в богатейшем музее Ватикана. Какое великое искусство, какое великое наследие оставили нам гении земли! Любуясь этими бесценными произведениями, даже не верилось, что это творили люди, конечно, не такие, как мы, современные, а святые, призванные творить красоту на благо человечества. Напоминать ему, что есть главное в жизни, как нужно вести себя по отношению к природе, об ответственности перед грядущими поколениями… А под вечер на несколько минут встретились даже с Папой Римским. Тем временем мои друзья организовали уже для меня поездку во Флоренцию.
Летним утречком мы выехали по направлению чудесного города-музея - Флоренции. Проезжая историческую деревушку я заметил афишу, где было написано – Тито Гобби проводит семинар для молодых певцов. Меня даже бросило в жар. Тито Гобби! Это же величайший певец нашего века! Он для итальянцев, что для нас, русских, Шаляпин. Я знал, что не так просто без предупреждения участвовать в этих мастер-классах, немыслимо просто повернуть и заехать прямо на виллу, где проходят занятия. Но и проехать мимо такого человека и хотя бы не взглянуть на него глазом, тоже непростительно. Решили заехать: будь, что будет! Подъехали - большие железные ворота и стоит часовой, останавливает нас и спрашивает, кто мы и куда. Но даже если представиться, сказать, что я русский певец, это ни о чем бы не сказало симпатичному охраннику. Да, он узнал, что мы незваные гости, и вежливо сказал: «Простите, не могу помочь». Но не тут-то было, мои друзья-итальянцы спросили: «Можно позвонить директору семинара?» Часовой дал согласие. Я остался в автомобиле, а Марио пошел добиваться цели. Через несколько минут возвращается Марио с улыбкой и объявляет, что встреча возможна, но только через два часа, так как сейчас идут классы. Мне не верится, что я увижу итальянского гения. Опять волнение. Минуты кажутся длинными. Чтоб занять время, заехали в тратторию выпить чаю на свежем воздухе. А природа – все вокруг улыбается! Разгар лета! Хотя жарко, но жара сухая. Да еще такое событие! Подошло с нетерпением ожидаемое время, пора ехать. Подъехали к воротам, они открылись, и часовой отдал честь. Стоит красивое старинное здание, вокруг все в деревьях и цветах, зашли вовнутрь, встретила нас молоденькая девушка и попросила подождать минутку. Затем нас пригласили войти в красивую и большую гостиную, где нас встретила жена маэстро и любезно усадила на диваны семнадцатого века. Синьора Гобби показалась нам холодноватой, может быть из-за того, что она была уже старенькой и больной. Через некоторое время вошел сам великий Тито Гобби. Среднего роста, с добрым и открытым лицом, и громко говорит: «Рад вас видеть». И сказал, что он обо мне уже слышал от покойной Марии Каллас. Это меня удивило. Он говорит: «Мир очень маленький…» Он был настолько прост, что я забыл про волнения. Каждое его слово, жест напоминали аристократа. Хотя он был преклонных лет (уже лет двадцать, как оставил сцену, театр), но от него веяло жизнью, благородством... Затем Маэстро сказал: «Времени у нас мало, всего полчаса. Давайте приступим к делу. Спойте что-нибудь для меня» От такого внезапного заявления меня бросило в жар, но раз напросился, голубчик, так будь готов - успокаивал я себя. Да еще такая уникальная историческая возможность. Ноты были с собой, появился молодой пианист, я запел монолог Бориса из оперы «Борис Годунов» «Скорбит душа…». Маэстро расположился на диване. В это время у меня был особый подъем, возможно из-за того, что я с таким человеком, как по Божиему писанию… Старался отдать все! Голосовые и артистические данные. И действительно пел, как никогда. Голос звучал мощно. Когда я закончил словами «Господи, Боже мой», наступило молчание, которое мне показалось очень длинным, хотя это было мгновение. Маэстро встал, обнял меня и сказал: «Ну, теперь есть смена моему зятю». Я ничего не понял и уже мелькнула мысль, в себе ли гений? Причем здесь зять, когда я со всей мощью исполнял Бориса? Он заметил мою растерянность и добавил: «Мой зять – это Борис Кристов, он женат на моей сестре Франке». Такого разворота событий я никак не ожидал! Во-первых, относительно наследника Бориса Кристова, ведь я еду к нему, а тут еще и великий родственник открылся. В голове не укладывалось! Добрый маэстро сказал: «Конечно, иметь природный голос и петь с пониманием композитора, это еще не все. Нужно иметь и хорошую голову, то есть быть очень осторожным в выборе репертуаре, с кем и где, в каком театре петь, особенно в ваше время молодым певцам. Так как сейчас истинное оперное искусство зачастую искажается, все делается на скорую руку, все думают о деньгах, сколько будет стоить та или другая постановка, то есть сначала подсчитывают деньги, а потом начинают думать о творчестве, о талантах, о народе, который жаждет прекрасного явления, чтобы отдохнуть от бестолковой суеты в теперешние времена. Но мне кажется, что с тобой все в порядке». И добавил: «Если нужны советы, всегда можешь обращаться, а пока будь здоров и счастлив!» Так, великий и добрый Тито Гобби вместо получаса уделил мне полтора часа, и с радостью на душе я покинул виллу. Мои друзья тоже не ожидали такого результата и были рады за меня и за себя, потому что увидели итальянского гения.
С приподнятым настроением ехалось легко, даже не заметили, как въехали во Флоренцию. Была вторая половина дня, много народа гуляет по улицам. Что меня покорило в городе с первого взгляда – это архитектура. Расположение улиц, мостики через реку, множество церквей и музеев. Посетили храмы с дивными росписями и мозаиками, исторические и художественные музеи.
Для меня было подарком, когда вышли на чудный православный русский храм, построенный в прошлом столетии. Совершалась литургия, так что с трепетом помолился. Действительно, мир маленький, встретил в храме знакомую пару из Нью-Йорка. А вечером, прогуливаясь по улочкам, увидели памятную табличку на старинной усадьбе на русском языке: в этом доме Ф.М.Достоевский закончил писать «Идиота». Как итальянцы с уважением относятся к русским творцам! До позднего часа впитывали в себя красоту и историю города. И совсем не хотелось спать…
Во Флоренции меня, как говорится, перехватили новые друзья и предложили показать эту часть Италии. С Марио и его женой распрощались, и они вернулись в Рим, а мы двинулись на родину итальянского композитора - гения Джакомо Пуччини, на «озерную землю». Доехали благополучно, сразу положили цветы перед памятником творца и увидели анонс о том, что вечером будет представлена опера «Тоска» Пуччини под открытом небом. Что нас очень обрадовало, ведь быть на родине композитора, да еще и послушать его произведения, - такое редко бывает. Приобрели в кассе билеты и в оставшееся до начала время стали знакомиться с маленьким городком. Везде все традиционно, по-итальянски, в этом-то и есть прелесть, интерес для туристов, посмотреть то, чего нигде больше нет. Поужинали в ресторане, поели вкусной итальянской еды и пошли в оперу. Народу тьма из-за того, что погода была прекрасная, тепло, никому не хотелось сидеть в помещении. Амфитеатр с деревянной сценой был расположен как бы в ложбине. Театр быстро заполнился зрителями, были целые семьи и много детей, что было приятно видеть, зная, как молодежь увлеклась современными роками, наркотиками, развратом, а тут все опрятно одеты и ведут себя воспитанно. Солнце уже закатилось, стемнело, только лампы освещали площадку для оркестра и участников оперы. По афишам имена певцов были мне неизвестны, большинство местные, так что ждал с интересом, хотелось услышать, как поют певцы, которые за славой не гонятся. И вот началась эта романтичная и мелодичная музыка Пуччини. Оркестр начал играть увертюру, и все затихло. Эти гениальные аккорды, гармония захватывали душу! И начался первый акт. Звучали такие свежие приятные голоса, особенно красивый тенор у Каварадосси. Сама Тоска была немножко крикливая, но темпераментная, хорошо чувствовала композитора… Дирижер тоже был хорош. Каждая ария награждалась бурными аплодисментами. Во время антракта публика с нетерпением ожидала следующих актов. Ввиду того что все происходило как бы в яме, к концу оперы почувствовалась сырость, стало прохладно, но гениальное произведение и исполнение так захватывали, что никто не обращал внимания на сквозняк, все были устремлены в ту эпоху, в которой происходило действие. По окончании оперы вся публика встала и кричала «браво, Тутти!», «браво, маэстро!», «браво, Тоска, Каварадосси!»… У всех были радостные лица. После спектакля все традиционно идут в кафе и разбирают все услышанное и увиденное по частичкам. Вот почему в Италии все, от мала до велика, знают и чувствуют классическую оперу. А мы пошли в гостиницу, там в ресторане спокойно посидели, да и говорить после такого произведения не хочется… Я себя неважно почувствовал, попрощался с друзьями и ушел в номер. Лег в постель и заснул. Где-то уже к утру просыпаюсь от кошмарного сна, как будто я горю в огне и не могу освободиться, начинаю кричать и от крика просыпаюсь и, видимо, так громко кричал, что прибежал хозяин и начал стучать в дверь. А меня бил озноб и бросало то в жар, то в холод. Кое-как открыл дверь синьору Санти и упал в кровать. Увидев такую картину, хозяин перепугался и вызвал скорую помощь и доктора. Мои друзья тоже прибежали и не знали, что делать, а я уже начал бредить.
Доктор и скорая помощь прибыли быстро. Доктор меня прослушал, сказал, что это сильное воспаление легких и сразу сделал укол. Затем добавил, что в госпиталь можно не класть, но нужно приковать себя к кровати. Через час я начал еще сильнее потеть, пот лил как из ведра, каждые пять минут мне меняли одежду и постель. Порой я терял сознание, уходил в пламенный мир. Через час жар немножко спал и я уснул. Мои друзья были так напуганы, что милая Анна-Мария даже заплакала. Вскоре опять пришел доктор проверить меня и вколол еще одну дозу антибиотика. Итак, я двадцать четыре часа бредил и пугал всех милых людей вокруг. Только на следующий день я стал приходить в себя, но уколы делать продолжали, чтобы не было осложнения, тем более, что доктор узнал, что я певец и у меня должны быть здоровые легкие. Весь второй день я провел в постели, уже мог сидеть и пить, но вкуса и аппетита не было. За два дня потерял три килограмма веса. Анна-Мария ухаживала за мной, как за родным, приготовила мне домашний куриный суп, все время просила у горничной чистую постель для меня. А ведь она меня совсем не знает. Сострадание к ближнему и желание помочь - еще одна черта итальянского народа. А тут уже нужно было ехать к Борису Кристову, так как Илья Пейков уже его предупредил. На третий день собрался и на автомобиле поехали к вилле маэстро, в место под названием Пастойо, сорок минут езды от места, где мы находились. День был очень жаркий, да еще и температура не спала. Через минут пять весь мой светлый костюм и сорочка были мокрые насквозь, пришлось остановиться, в кустах снять мокрую одежду и сушить. Затем одевать и ехать дальше. Пришлось проделать это три раза. Подъехали к вилле, я попросил остановить автомобиль, потому что я уже опять был весь мокрый. Я не знал, что делать. В таком виде, больному, встречаться с великим певцом как-то неудобно. Пока все сохло, я размышлял, как поступить… А не пойти тоже нельзя, он уже ждет, да и будет ли еще такая возможность? Все-таки решаю идти. Подъехали к красивому дому и остановились приготовиться для встречи, настроить себя. Не успели остановиться, как подошла очень приятная синьора и говорит: «Добро пожаловать, маэстро уже ждет». Я отблагодарил милую женщину и решил, что это, очевидно, служанка. Заводит она нас в дом, а Борис Кириллович стоит у рояля. Она говорит: «Это мой муж, маэстро Кристов». Милая дама оказалась женой маэстро. «Как-то у меня в этот раз все наоборот», – подумал я. Маэстро оказался небольшого роста, коренастый, с большими выразительными глазами. Он нас всех обнял и сразу спросил: «Ты болен?» Я ему быстро рассказал, что со мной случилось. Он говорит: «Ну, ты герой!» И добродушно рассмеялся. Но ему, видимо, было приятно, что я больной, но приехал, не хотел пропустить встречи с ним. «Петь, - говорю ему, - простите, я не смогу». Он говорит: «Не надо, мне уже Илья столько про тебя рассказывал, что у меня такое впечатление, что я тебя уже слышал». Поговорили еще минут десять, он подарил нам свои пластинки и сказал, что осенью будет петь партию Филиппа в «Доне Карлосе» Верди в Лондоне. Он хотел, чтобы я туда подъехал попеть и поговорить.
Отблагодарив Бориса Кирилловича и Франку, мы скорее распрощались и поехали в гостиницу, потому что опять стала подниматься температура. Приехали в гостиницу, а там уж доктор ждет и говорит: «Ты мато». По-русски значит сумасшедший. «Что, - говорит, - тебе жизнь надоела?»
Мне, действительно, опять стало плохо, так горел, что мне снова сделали укол, и я заснул. Милая Аннушка, как я ее перекрестил на русский лад, не оставляла меня ни на минуту. Через каждые четыре часа приходил доктор, проверял, в каком состоянии я нахожусь. Так за мной несколько дней ухаживали чужие, но по-человечески очень близкие люди. И когда я уже встал, начал нормально питаться, доктор мне сказал: «Ты знаешь, русский медведь, ведь ты эти дни играл со смертью, и я делал все, чтобы спасти твою жизнь». Это были настолько добрые люди, что ни доктор, ни хозяин гостиницы не взяли с меня денег за услуги. А ведь по сути они спасли мне жизнь. А милая Анна-Мария оказалась еще и родственницей знаменитого и неповторимого итальянского певца Марио дель Монико. Тогда впервые у меня появились сильные чувства, которые остались на всю мою жизнь. Словом, хлопец влюбился, и если бы не карьера и продолжение путешествия, то я бы на ней женился. Удивительно очаровательная девушка! После такого оборота в моей жизни мне захотелось поехать в город Бари помолиться около мощей святителя Николы Чудотворца. Попрощался с добрыми людьми, сел на поезд и покатил на адриатический берег Италии. В поезде, как и следовало ожидать, было много народа. Кто едет домой, кто из дома, а я не оттуда и не отсюда, как странник и маятник. На этом и мир стоит: у всех свои дороги жизни, у всех свои призвания… И жизнь прекрасна! Рано утром поезд подкатил к городу Бари. И я сразу пошел к древнему христианскому храму приложиться к мощам святителя. Недалеко увидел золотые купола православного русского храма. Около мощей святителя всегда много народа: одни приходят, другие уходят. Мне пришлось подождать своей очереди. Но, когда я прикоснулся к раке и помолился от всей души, мне стало очень легко на душе. Прошла усталость, связанная с болезнью, бессонной ночью в поезде. Мне было хорошо!!! А когда зашел в родной русский православный храм и услышал чудесное пение, то прослезился. Молились русский батюшка, русские старушки и православные итальянцы. После богослужения узнал от отца Михаила, что здесь нет русской общины, только несколько русских постоянных жителей города, а остальные - приезжие со всей Италии и Европы. «Все тянутся к святителю Николе Чудотворцу», - с радостью сказал добрый священник. Когда батюшка узнал, что я русский, да еще из далекой Австралии, он не отпустил меня и оставил переночевать на подворье около храма. Долго мы с отцом Михаилом разговаривали о жизни, о том, как революция разбросала наш народ по всей Вселенной и как родная земля, Отечество продолжает находиться под чужеземным игом.
Поблагодарив назавтра доброго батюшку, я решил поехать на остров Капри, для того чтобы отдохнуть телом. Автобусом добрался до Сорренто. Амальфи – это живописный берег с домиками, как теремками. Сел на паром и оказался на острове, где такая благодать кругом! Все чисто, вода, улочки, домики, народа немного, и все улыбаются. Снял комнату в первой попавшейся гостинице и заснул на двадцать четыре часа - так истомилось мое тело… Так крепко спал, что, когда проснулся, не сразу вспомнил, где я нахожусь. Уж очень много произошло всего за короткое время. Да еще из-за тишины, совсем не слышно городского шума и природа благоухала. Пошел покупаться и уже с берега заметил, какая чистая вода: все дно видно, столько плавающих ярко окрашенных морских существ, а главное - мало людей. Нырнул в воду с надеждой освежиться, но не получилось – вода оказалась теплая, тем более для человека с сибирскими корнями. Поплавал и позагорал на песке и решил походить по островку. Дорога была гористая с необыкновенно зеленой растительностью и множеством диких цветов, выстроившихся как на показ. Множество птиц, назойливых чаек, которые все высматривают, не накормят ли их странные двуногие существа. Дорога шла вокруг острова, то тут то там встречались рыбаки на велосипедах со свежей рыбой в корзинах . Вся картина была настолько естественная, что приходили мысли бросить все и остаться здесь на природе, ближе к Богу. Долго ходил по спокойному островку, взвешивал все, что я сделал в жизни, думал, к чему стремиться дальше. Так размечтался, что забрел в такое место, где никого нет, и даже тропинка в тупик привела. Решил взобраться на верх горы, чтобы оттуда полюбоваться природой. На вершине мне открылась картина еще красивее. С одной стороны, весь островок, а с другой - зелено-синяя вода, ясное голубое небо и ослепительно яркое солнце над головой. И мне захотелось петь! Тем более, что я уже неделю из-за болезни не издавал звука, а для голосовых связок это плохо. Пел для Бога, природы и себя. И почему-то мне хотелось петь именно на итальянском языке. Все, что знал, то спел. Настолько я был насыщен духовной пищей, что даже забыл о телесной, а солнце между тем уже клонилось к земле. Спустился с крутой горы на другую сторону и направился обратно к прибрежному поселению. Благополучно добрался до гостиницы и отведал морской, по-итальянски приготовленной пищи с белым вином. Все свежее и ароматное. А вечером сел на пароходик и поплыл на другой остров – Иския. Атмосфера была та же, как Капри, и та же природа и строения. Было только больше народа. Здесь я решил понаблюдать за вечерней и ночной жизнью островка. В маленьких и уютных кафе и ресторанчиках звучала неаполитанская музыка, все были веселые, подпевали… Но меня больше интересовала сама природа: как закатывается солнце, оставляя красочное озарение, как звезды и луна наблюдают за землей. Ничего не поделаешь, я по натуре романтик. А последнее время даже в философию ударился… До полуночи с восторгом наслаждался волшебной картиной. Утром переплыл на большой полуостров в Амальфи, то есть вернулся к цивилизации, хотя еще терпимую, так как это было еще самое красивое побережье Италии. Здесь рядом то самое знаменитое, прославленное в песнях Сорренто. Здесь было очень много туристов. И неудивительно. Красивый берег с разумно построенными домиками, ресторанчиками, кафе… Молодцы итальянцы, знают, как беречь красоту. Днем здесь спокойно, все отдыхают, только слегка шумят базары. Вся жизнь начинается вечером… Проходят концерты, выставки, на площадках танцуют, в ресторанах поют. И в основном тенора. Видимо, действительно, эти климатические условия порождают теноров, вот почему во всех итальянских операх, главные роли в большинстве для тенора…
Гостиницу я выбрал на самом удобном месте – видно море и побережье. Захожу и обращаюсь к девушке, чтобы дали мне нешумную комнату. Я знал, что предстоит веселый вечер и настроение для этого было подходящее, но после необходимо крепко поспать. Сказал ей свою фамилию, она спрашивает: «Руссо?» («Вы русский?»). Я отвечаю: «Си». Она говорит: «Аспета» т.е. подождите - и ушла. Я стою, рассматриваю фойе, как вдруг вижу: с громкими криками на искаженном русском подбегает ко мне немолодой итальянец и начинает меня обнимать и целовать. Я не могу понять, что происходит, сначала подумал, может он рехнулся или ошибся, но он продолжает меня тискать и приговаривает: «Каро амиго (дорогой друг), руссо (русский). Как я рад!», - и приказывает девице поселить меня в самую лучшую комнату. Я говорю: «Простите, вы ошиблись, я первый раз здесь и вас не знаю». Но он не хотел слушать, все приговаривал «руссо, руссо». Он взял походный чемодан из моих рук и повел в комнату. По дороге он мне на ломаном русском языке объяснил, что он был в плену в Советском Союзе и влюбился в русскую девушку Олю и как он безумно любит русских и все русское. Конечно, мне было приятно, но и очень странно. Много уже повидал, но такого еще не встречал, особенно, чтоб меня по матушке называли… Поселили меня, как он сказал, в президентскую комнату. Да, ничего не скажешь, комната была шикарная. Уходя от меня, он сказал: «Столик в ресторане будет для вас готов». Такое удивительное гостеприимство меня поставило в щекотливое положение. Принял холодный душ, освежился и прилег на кровать. Но уснуть, как это полагается в Италии во время сиесты, не смог, все думал, как будут дальше развиваться события с хозяином гостиницы. Надел красочную итальянскую рубашку и пошел в ресторан, где уже собралось много народа, и все столики были заняты. Я подумал: «Вот это здорово! Синьор пошутил не на шутку…» Но не тут-то было, появился тот самый господин, одет, как Казанова, берет меня под руку, проводит в отдельную комнату и сажает за стол, где было человек десять на вид избранных людей. Все мило улыбаются и приветствуют меня по-итальянски. Стол уставлен морской пищей – крабами, раками, рыбой, а также овощи, фрукты… и, конечно, вино. Он говорит: «Меня зовут Джованни – Иван». Стали закусывать, выпивать и разговаривать, переходя с итальянского на русский и наоборот. Он мне подробно рассказал, как он попал в плен, сидел в лагере, как к нему хорошо относились надсмотрщики… И когда его освободили, то он не хотел уезжать, потому что влюбился. Тут у него на глазах появились слезы, и он сменил тему разговора. Но я понял, что у синьора разбито сердце. Я ему кратко рассказал о себе. И когда он узнал, что я пою, то запел русские песни – «Катюшу», «Темную ночь», «Коробушку»… и неплохо, а главное от души. Чем больше вечер углублялся в ночь, тем веселее было в ресторане и по всему побережью. Создавалось такое впечатление, что я после долгой разлуки встретился с родными, друзьями… Затем заиграл оркестр, все стали танцевать и петь. Потом из-за соседнего стола встал итальянец средних лет и так спел «О соле мио», что всё трепетало, и даже люстра ресторана закачалась. Я спросил Ивана: «Кто это? Оперный певец?» Он со смехом ответил: «Нет, это наш известный рыбак Франко». И так веселились до утра.
Поспав несколько часов, стал собираться в путь, но стук в дверь прервал сборы, открываю дверь и вижу, стоит лихой хозяин Иван. Он, увидев мой чемодан, сказал: «Куда ты? Нет, амиго руссо, этот номер у тебя не пройдет. Я уже все приготовил. Мы через час выплываем в море ловить рыбу и кататься». «Как так?» – спросил я. «Вот так», - по-итальянски ответил он. Ну спорить не стал, покорно сдался. Тем более, что была летняя пора и музыкальный мир отдыхал. Проходят лишь только фестивали. Провели замечательный день на воде, рыбу не поймали, но отдохнули весело. Вечером вернулись, и опять повторилось все то, что было вчерашней ночью: также вкусно питались, пели и танцевали. Назавтра я все же убедил Ивана, что мне нужно ехать дальше. Он меня спрашивает: «Куда?» «Собираюсь на денек заехать на конец носа полуострова, в Палермо». Иван говорит: «Замечательно! Там у меня живет брат и тоже имеет гостиницу, я ему сейчас позвоню, и он тебя встретит!» Я его поблагодарил и стал рассчитываться за комнату и питание, но Джованни говорит: «Ты меня обижаешь. Я с русских не беру ничего. Мне было приятно, я вспомнил былые дни и теплое отношение русских ко мне. Нет, даже не думай. Спасибо тебе, что зашел именно в мою гостиницу». Вот как! Распрощались как старые друзья, я сел в автобус. Дорога была горная и длинная. Неописуемым зрелищем было, когда мы проезжали маленькие деревушки, где простые люди с любопытством смотрели на нас, горожан, как на каких-то чудаков. А если останавливались закусить в домашних ресторанах, то они не знали, как нас накормить и куда посадить. Я заметил, чем дальше мы въезжали в сицилийские места, тем народ казался мельче телосложением и ниже ростом. Да и характером отличался от римского народа.
Заехали в исторический город уже под вечер. Разыскал брата Джованни Франко, он оказался таким же весельчаком и также бесцеремонно устроил меня в своей гостинице. Познакомившись с грандиозным, на вид грозным городом, с самобытной жизнью южан, я поехал в Неаполь. Деньги с меня за услуги Франко, тоже не взял. В этот раз дорога нас вела по средиземноморскому берегу, также с чудной природой и видами. Уже издалека был виден знаменитый вулкан Везувий. Чем ближе подъезжали, тем больше было людей и в воздухе ощущалось засорение. Я, как романтик, ехал в этот город с удовольствием, ведь сколько написано романтических неаполитанских песен, которые поют все – певцы и не певцы, просто любители пения. Вид города была оригинален, не похож на те города, которые я уже видел. Рядом знаменитый город Помпея. На первый взгляд город показался грязноватым и перенаселенным, много автомобилей и разных базаров. Это было особенно ощутимо после спокойствия на островах. Но для меня главное – это история и неаполитанский дух. Приехали тоже вечером, устроился в небольшой гостинице в центре города, освежился, и мне захотелось пойти в театр. В афишах прочитал, что выступает знаменитый тенор Джузеппе ди Стефано с неаполитанскими песнями. Что же может быть лучше! В то время он был в расцвете лет и карьеры, и мне лично он нравился больше всех других теноров. Пошел в кассу, а там на меня смотрят, как на чудака, и говорят, что на таких певцов все билеты распроданы за год. Как быть? Пропустить концерт такого певца я не могу. Пошел к театру с надеждой, что, может, кто-нибудь возвратит билеты… Но мечта, конечно, была напрасной, кто же будет возвращать билеты… Но я не сдавался, встал и стою около входа в театр. Через некоторое время появились молодые ребята и тоже крутятся вокруг, а народ уже идет и заполняет зал. Уже все зашли, и прозвучал первый звонок, а я еще без билета, и уже упало настроение. Один из подростков заметил, что мне что-то нужно и что на вид я иностранец, и спрашивает: «Вам нужен билет?» Я говорю: «Да». Он говорит: «Пятьдесят американских долларов». Я говорю: «Давай!» Дал деньги, взял билеты - и в театр, думал, что за такие деньги место будет хорошее, так как цена билетов была от пяти до пятнадцати долларов. Ну, а сколько на лиры трудно сказать, так как все тогда чуть ли не с чемоданами полными лир ходили, так дешевы были итальянские деньги. Захожу в зал, гордо подаю билет милой девушке, чтоб указала место, она посмотрела на билет и говорит: «Постойте здесь». Я встал в конце зала и жду, когда она вернется. Погас свет, открылся занавес красивой сцены, и вышел великий тенор Джузеппе ди Стефано. И полились лирические песни, одна другой лучше. Этот певец всегда имел сильный голос, а тут было все еще мощнее. После каждой песни народ награждал певца заслуженными бурными аплодисментами. Около меня еще стояли люди, и все восторгались. Такого наслаждения я давно не ощущал. Ему пришлось спеть на бис десять вещей. Словом, не отпускали со сцены. Публика не расходилась. Но я уже устал стоять, стал пробираться к выходу и встретил ту девушку, контролера билетов. Говорю ей: «Вы меня забыли посадить». Она говорит: «Не может быть». «Как не может быть?» – ответил я. Она говорит: «Покажите ваш билет». Посмотрела, говорит: «Все нормально. У вас стоячий билет на галерке». Извинился перед девушкой, и так мне все показалось смешным, что я начал смеяться от души. Уже второй раз со мной такое случается, подумал я.
Утром встал рано и поехал в Помпею к вулкану Везувий. Забрался на самый верх вулкана и заглянул в эту гигантскую воронку. Сразу подумалось, насколько мы ничтожные существа по сравнению с вечной природой, а когда сверху посмотрел на залитую лавой Помпею, то еще больше изумился. Все здания, животные, люди – всё залито лавой и по сей день находится в окаменевшем виде. Жуткая картина! Все внимательно рассмотрел и поспешил в Неаполь, чтобы посетить музеи, храмы, исторические места, так как после обеда я должен выехать в Рим. Конечно, в таких исторических городах нужно проводить много дней, чтобы лучше познакомиться. К сожалению, у меня времени не было. Но я был уверен, что я вернусь еще в эти места.
Вернулся в Рим поздно вечером. А там уже накопились письма из разных стран. А главное из дома – Австралии. Семья Стоки тоже была рада моему возвращению. Поджидали меня и друзья из Канады. Несколько дней приходил в себя после такого разнообразного путешествия. В Риме в это время было затишье, большинство жителей отдыхали у себя на дачах. Но туристов было в два раза больше, что меня абсолютно не интересовало. Показал друзьям город, встретился с семейством Вагиных и посетил маэстро Николу Росси-Лемени. Поработали с ним над итальянским репертуаром. Лето подходило к концу, мне еще хотелось посмотреть на Италию, но нужно было через месяц появиться в Мюнхене по программе стипендиата…
Временно попрощался со всеми в Риме и поехал в еще один романтичный и уникальный город - Венецию. По дороге заехал в Ассиси, на родину особо почитаемого итальянского святого Франческо д’Ассиси (Франциска Азиского). Приятно было увидеть множество паломников, путешествующих в древний монастырь, кто пешком, кто на автомобилях, поездах… Красивая церковь с дивной росписью. Народ приветливый, все здороваются, раскланиваются и добра желают. Пробыв там только два часа, я двинулся дальше. Мысленно уже настраивал себя на встречу с Венецией. Ехал долго, около двадцати часов, добрался только поздно ночью. Но Венеция не спала, все было освещено, и гуляли массы людей. Быстро устроился в гостинице и влился в веселую ночную толпу. Так было приятно не видеть автомобилей. Кругом каналы и лодочки. Все ходят пешком. Главное влечение – это площадь святого Марка, где стоит великолепный собор. С площади виден островок, где расположено кладбище. Стаи чаек и голубей кружатся над головами, и если им нужно, то садятся и на голову, плечи, руки… Ведут себя свободно, как хозяева. Чудный театр «Феличе», но, к сожалению, в тот вечер я устал и не смог пойти на спектакль. Только после двух часов утра все замерло и город заснул. Утром встал и сразу поехал на кладбище, потому как знал, что именно там похоронены наши великие люди – Стравинский и Дягилев. Взял такси-катер и через пару минут уже был там. Кладбище почему-то было запущенное, и русские могилки были осиротевшие, видимо, редко кто бывает из заезжих соотечественников. Поклонился, помянул наших творцов, расчистил надгробные плиты от заросшей травы, и так мне стало грустно. Такие люди лежат на чужбине. Постоял у могилки минут десять и покинул скорбное место. Походил по городу, посетил музеи, поплавал по каналам, сделал фотоснимки и сел на ночной поезд по направлению Вероны. В вагоне познакомился с итальянцем Пьетро Солти из города Тристе. Когда он узнал, что я русский, то обрадовался и стал рассказывать, как он любит казаков, которые во время войны стояли казачьими сотнями в северной части Италии. Восхищался лихостью и смелостью казаков. Какие были джигиты! Собирали целые стадионы людей посмотреть на их искусство. Некоторые не вернулись в Советский Союз, остались в Италии и выступали в цирках по всей Италии на лошадях как лихие наездники. Восхищался он и русской культурой, музыкой, песнями, литературой и наукой. Говорил, что итальянская культура великая, но русская культура, умы и таланты больше всех повлияли на развитие всего человечества. Продолжалось это несколько часов, я уже стал уставать от восхитительных высказываний милого и эмоционального итальянца. И только когда у меня стали закрываться глаза, он остановился. Наконец-то мы оба уснули под равномерный стук колес. Утром он достал из корзинки разные продукты и усердно начал меня угощать. Мне есть не хотелось, но спутник упрашивал - чересчур гостеприимна итальянская натура. У него были копченая салями, соленые огурчики, домашний хлеб и, конечно же, домашнее вино. Хорошо, что уже подъехали к вокзалу Вероны, а то бы получилось, как Демьянова уха... Распрощались мы с добрым Пьетро, как давние знакомые. Он сказал, что будет следить за творчеством синьора маэстро Алесандро Скаки (скаки – по-итальянски шахматы) в прессе и эфире. «А может быть, еще встретимся на жизненном пути», - сказал вслед итальянец.
На Верону у меня был отведен только день. Как говорится, время поджимало. Но главное, что я хотел посетить, - это место, где жили, любили Ромео и Джульетта. Ну и послушать оперу в Колизее под открытым небом. Начало восходить солнце, и наш скорый поезд повез переполненные вагоны к конечной остановке. Город уже давно проснулся, люди куда-то спешили, погоняя себя суетой. Как опытный странник, сразу пошел в бюро информации узнать, что интересного в культурной жизни города. К сожалению, с оперой мне не повезло, в этот вечер представления не предвиделось. Гостиница мне была не нужна, оставил походный чемодан в комнате хранения и пошел изучать родину Ромео и Джульетты. Вот то место, о котором так много написано и сказано! Тот балкон, на котором стояла Джульетта, протянув свои нежные руки стоявшему в саду Ромео. Чувствую, что мое сердце быстро забилось, передо мной как бы появилась картина тех древних лет, как наяву, когда искренняя любовь молодых людей была естественным явлением. Когда люди любили раз и навсегда! Когда люди соединялись в одно единое и прекрасное! И хотелось представить, как бы эти две чистые души оценили наше бесчувственное, беспринципное, безответственное времечко?! Не успел приземлить свои мысли, как вдруг откуда-то появилась полуоголенная, раскрашенная, с кольцами в ушах и носу парочка и как бы демонстративно, по-хамски, во всей красе двадцатого века представила современных молодых людей с сексуальной наглостью. Я уже многое в своей жизни видел, но от такого поведения, по сути несчастных, юношей мне стало дурно. Да и большинство тех, кто там присутствовал, разбежалось. Жалко мне стало потерянных существ, и я с радостью и грустью удалился. С радостью - потому, что ступил на землю, где ходили эти светлые влюбленные. С грустью - так как я живу в наше материалистическое время. Посетил древние храмы, внимательно осмотрел музей, посидел в парке и решил ехать в Милан – столицу оперного мира. И мне повезло - подходя к автобусной стоянке, я увидел надпись на автобусе - на Милан. Северная часть Италии - со своей своеобразной природой, но такой же красивой, как и по всей стране. Заметил, что народ здесь крупнее и светлее, встречались даже русые и голубоглазые. Автобус был удобный и не переполненный, так что можно было даже вздремнуть от усталости. Но панорама, красивые виды не позволяли отвлекаться на сон. Автобус делал остановки в деревушках, в красивых местах, чтоб ознакомить с итальянским сельским бытом, полюбоваться на природу, где человек не дал себе еще полную свободу, прогрессивно шагнув в произвол… Когда стемнело, разговорились с соседом, он много рассказал мне о севере Италии, а так как я родился и вырос на земле, в селе, то мне было все очень интересно. Оказалось, что у него есть родственники в Австралии, крестьяне, которые там занимаются огородами, то есть они фермеры овощных и фруктовых плантаций. Я ему рассказал, что на теплом материке живет очень много итальянцев, больше полумиллиона, и все они обеспечены. Это вызвало радость у моего спутника, чувство гордости за свою нацию. Я ему сказал, что я певец, что его заинтересовало, так как все итальянцы любят петь. Он сразу меня попросил: «Спой, Алесандро!» «Увы!» –отказался я, ведь уже большинство пассажиров храпело… Да и у нас глаза закрывались…
До рассвета въехали в большой, индустриальный и культурный город Милан. Первая картинка – это грандиозный собор. Такой архитектуры я еще не видел! Оперный театр «Ла Скала» внешним видом меня разочаровал – прост, без особых исторических и архитектурных оформлений. Я ожидал большего. Но главное для певца, что происходит внутри театра. А афиша поведала, что вечером будет опера «Симон Вокканегра» Верди, где есть роль Фиеско, которую я недавно проходил с Никола Росси-Лемени. Сразу в кассу! Билеты были только дорогие, но для меня это не преграда, мог бы за это снять последнюю рубашку. Гостиницу выбрал около театра, чтоб после оперного спектакля недалеко было добираться. С приподнятым настроением прогулялся по Милану. Я, певец, - в Милане! Это мечта каждого начинающего певца. К сожалению, в городе было много машин – шум разительный, ну и дышать приходилось загрязненным воздухом, а после деревни это противно. Приятно было смотреть на опрятно одетую публику, я имею ввиду жителей города, а не туристов, которые зачастую одеты, как попало. Но это же мировой центр моды, так что нужно поддерживать марку. Ходил быстро и много, хотелось посмотреть как можно больше. А потом вспомнил. Ведь я иду в прославленный театр на премьеру оперы, а костюма нет. Не пойдешь же в чем ходил на оперу под открытым небом. Поспешил в мужской магазин, до начала оперы времени оставалось всего несколько часов, а еще и нужно принять душ, поужинать… Зашел в магазин, глаза разбежались: такие красивые костюмы, особенно цвета! Выбрал любимый цвет – темно-синий, примерил - как на меня сшит! Спросил цену и получил такой ответ, что даже присел, – 1000 долларов! Вот вам мода, будь она неладна… Извинился и пошел в другой магазин – сразу за углом. Здесь уж я сначала смотрел на цену. Примерил один, другой - то рукава коротки, то длина не подходит, но наконец-то нашел, что искал. Все подошло, рассчитался и бегом в гостиницу. Времени было мало. Но так как от природы я человек организованный, то через час я уже был одет в новый костюм с бабочкой и начищенные ботинки и, как вельможа, зашел в ресторан. Многие даже обратили на меня внимание, думали, что за гусь прилетел, да еще из Австралии. Вкусно закусил, выпил бокал хорошего вина, оставил на чай девушке пять долларов. Ну что ж, козырять, так козырять! Раз в новом костюме - нужно соответствовать! Одним словом, настраивал себя, как важного вельможу, тем более, что билет был у меня в ложу. На площади около театра уже было много публики - все действительно красиво одетые, так что я вовремя догадался купить костюм, иначе бы в театр не пустили. Публика была разная, большинство иностранцы, очевидно, не всем горожанам билеты по карману… Прозвучал первый звонок, народ стал заполнять театр. Меня очень вежливо проводили в ложу, и я, глядя на всех, как говорится, свысока, любуюсь залом. Внутри театр был оформлен изумительно! Все позолоченое, бархатное и уютное. Последний звонок, и выключается свет, только фонари освещают оркестр. Выходит гениальный дирижер Карло Мария Джулиани. Из программки я уже знал, кто сегодня поет, так что с особым нетерпением ждал Ренату Тобальди, одну из самых красивых певиц с чудесным голосом - сопрано!
С первого аккорда чувствовалось, что оркестр в руках лучшего дирижера музыкального мира! Он настолько понимал Верди, что я уверен, если бы сам композитор присутствовал в театре, то он бы ему аплодировал стоя. И развернулась перед зрителями неописуемая картина: солисты, хор, оркестр, захваченные музыкой души слушателей… Было что-то великолепное! Даже некоторые маленькие недостатки отдельных певцов не снижали общего впечатления. А когда бас запел арию Фиеско, то я так сжал руки, что даже костяшки пальцев побелели. Действительно, Верди - это король опер!
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Ключевые Cлова: очень, только, когда, время, много, чтобы, здесь, город, после, сразу, города, несколько, нужно, После, русских, людей, русского, которые, русские, русской.
|
|
Распечатать
