Алексей Чесноков

Проект «глобализация» закрывается, на смену ему приходит нечто новое. Скорее всего, этот процесс будет иметь отношение к национальным или этническим единицам. Пример с Косово показателен и это реальный прецедент. Россия, естественно, не остается в стороне от этого нового процесса. Уже сегодня некоторые нацменьшинства в России открыто бросают вызов не только русской истории, но даже Церкви

Самопровозглашение независимости Косова албанцами никого не должно вводить в заблуждение – албанцы старательно выполнили возложенную на них миссию в отдельно взятом географическом регионе. Причем, бомбардировки Сербии и пособничество войск НАТО в изгнании сербов из края не могут относиться к «гуманитарной» помощи, за которую так радостно благодарят албанцы своих «союзников». Вооруженная интервенция сторонних сил преследовала цель не столько уничтожить врага, сколько провести ритуальный акт. Все помнят надписи на падавших на Белград американских бомбах с поздравлением с Пасхой. Но это лишь видимая сторона. Менее акцентировано было внимание на другом – мировые элиты фактически высмеяли глобализацию, проект, который они же сами и породили (есть такая историческая байка: немцы в годы второй мировой войны построили в Голландии деревянную копию аэродрома, создавая для англичан фальшивую цель. Дождались визита английского самолета, постреляли для виду. И английский самолет, пролетев низко над аэродромом, сбросил-таки бомбу. Она оказалась деревянной). И после такого «дионисийского угара», когда все «развитые» страны лишь похлопали ушами, был устроен вообще публичный сеанс разоблачения – на глазах у всего мира был казнен («закрытая» казнь неожиданно попала в интернет) человек, вину которого демонстративно не доказали. Элиты устали – они добились всего (или почти всего), чего хотели. Они закрывают проект глобализации, оставляя на откуп «мировому сообществу» придуманный еще на заре становления крупного капитала принцип «все против всех».

Появление термина «глобализация» относят к 70-ых гг. прошлого века (есть разные версии его презентации, среди которых и та, что впервые он был произнесен на заседании Римского клуба). Но пока это была чисто экономическая дефиниция, которая вдруг получила второе рождение в конце 80-ых-начале 90-ых. В 1990 г . выходит сборник статей «Глобальная культура», в котором опубликованы программные работы И. Уоллерстайна, Р. Робертсона, А. Аппадураи, и др. С этого времени словно по команде одна за другой появляются фундаментальные монографии о глобализации, написанные теми же Робертсоном и Аппадураи, а также Уотерсом, Склэром, Беком и т. д. Нельзя забывать и авторов «сенсационных» теорий Фукуяму, Бжезинского, Хантингтона. Несмотря на подчас противоположные взгляды на глобализацию, авторы сходятся в двух вещах. Во-первых, они доказывают (либо принимают по умолчанию), что глобализация есть. Во-вторых, это все представители англо-саксонского мира (в основном, американцы), даже У.Бек, имеющий связи с Лондоном.

В обобщенном виде глобализация предстает как процесс, направленный на десуверенизацию, т.е. все те сферы, где влияние глобализации особо заметно — глобализирующиеся сферы — теряют свою партикулярность, ограниченность и уникальность. Авторы постоянно оговариваются, что человечество имеет дело с «объективным процессом» (с большими оговорками это можно принять, признав за процесс результаты технического развития).

Итак, «научная дискуссия» началась. Во всем мире стали проводиться конференции, семинары, лекции, вводиться научные дисциплины, возникать институты и центры. Биографии и идеи лидеров мнений стали изучаться в отдельных спецкурсах. Параллельно этому произошел коренной слом одного из двух центром мира – пал Советский Союз и был в считанные месяцы деформирован круг его сателлитов.

Распад советского блока создал большие пространства напряженности, разрешать которую было не под силу России, да и ее власти, мягко говоря, не особо стремились это сделать. В образовавшийся вакуум сразу же были втянуты разного рода «миротворцы» под эгидой наднациональных организаций. К самим организациям был обращен призыв бывших советских республик – Грузии, Молдовы, Азербайджана и Армении. Это, в свою очередь, легитимировало сам принцип вторжения. Опьяненные запахом почти легитимации насилия, западные страны провели бомбардировку Югославии без санкций Совбеза ООН, чем создал новый прецедент. В связи с этим, еще резче стал очевиден факт девальвации влияния государства как такового в мировой политике. Но это было уже и не важно – силы англо-саксонского мира показали, что их мир куда более могущественен, чем мир остального «сообщества».

Менее воинственно, но не менее эффективно под научные посиделки о глобализации были демонтированы государства Европы. Если до 1992 года можно выделить лишь эпизодические события — Парижский договор, установивший Европейское сообщество угля и стали с шестью странами-членами, Римский Договор, слияние исполнительных органов трех Сообществ, — то последние 15 лет вместили в себя ряд поистине эпохальных событий. Маастрихтский Договор 1992 года, Амстердамский договор 1997 года, введение единой валюты в 1999 году (любопытно, что в том же году в целях укрепления внешней политики и политики общей безопасности бывший генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана был назначен верховным представителем ЕС в этой области), договор 2001 года в Ницце, проект Конституции ЕС в 2004 году (с демонстративным игнорированием христианских корней Европы), начало ее ратификации. По большому счету, в 90-ых гг. прошлого века ЕС был нужен как образец «цивилизованной» глобализации, как ее удачное подтверждение. Евроинтеграция продемонстрировала образцовый путь десуверенизации государств и их слияния в единую надгосударственную структуру.

Теперь необходимо упомянуть наряду с англо-саксонской политической элитой и ее образованиями (прежде всего, НАТО) игроков другого порядка, которые, впрочем, могут вполне являться частью и англо-саксонского мира, и даже теми же самыми политическими элитами. Речь идет о транснациональных корпорациях (ТНК).

Уже самоназвание этих организаций говорит само за себя. На долю 40 000 головных компаний и 750000 иностранных филиалов крупнейших ТНК на рубеже веков приходилось 2/3 объема мировой торговли.

Плюс к этому официально ТНК не принадлежат ни к одной из стран и не контролируются каким-либо одним государством. Значительная доля экономического роста западных стран обеспечена развитием транснациональных корпораций (ТНК), поскольку по разным оценкам от 33% до 40% международной торговли – это внутрифирменная торговля, то есть передача необходимых для производственных процессов комплектующих из одного подразделения ТНК в другое.

Символично, что накануне программной политической презентации глобализации был принят экономический план — программа «Вашингтонский консенсус». Соглашение подразумевало открытость рынка, стандартизацию и свободу экономической деятельности в отдельных странах, настаивая на уменьшении влияния и лояльности государства по отношению к экономическому сектору и к желающим выйти на мировое экономическое поле. Свою важнейшую роль здесь сыграли единая валюта (курс и существование которой зависит от ФРС) и развитие виртуальных финансовых рынков.

Если колониализм, как правовая система международных отношений, уже в прошлом, то, как экономическое взаимодействие, он возвратился вновь, т.е. слаборазвитые страны вынуждены были стать поставщиками сырья, территориальных и человеческих (подчас в качестве простой рабочей силы) ресурсов. В процессе активизировавшейся миграции выяснилось, что это один из наиболее действенных и дешевых способов уничтожения суверенитета государств. Не потребовалось даже воссоздавать видимость «великого переселения народов». Мигранты в считанные годы заселили Европу, превратив «бумажную» евроинтеграцию и реальную. Главным же было то, что у национальных образований (уже давно не государств) не нашлось экономических, политических и культурных рычагов для противостояния экспансии. Там, где местные элиты еще пытались что-то возразить (зачастую словно специально разжигая недовольства), их подавляли принятыми соглашениями, а в крайнем случае «французским вариантом». В итоге, традиционная культура мигрантов оказалось не мультикулькультурной, а их мировоззрение – не амбивалентным. Мигранты, слыхом не слышавшие ни о какой глобализации, оказались не готовы вместить либеральный пафос толерантности и политкорректности, оставив его немногочисленным престарелым европейцам. После этого приостановка ратификации Конституции ЕС уже мало кого волнует, как и сближение ЕС с Россией – Евросоюз свою роль выполнил и может быть списан в тираж. И самопровозглашение Косова при молчаливом недоумении институтов ЕС тому подтверждение.

Каково же место в этом процессе России? В Россию глобализация пришла, по сути, вместе с фондом Сороса. Научная элита страны, в большинстве своем горячо поддержавшая падение «занавеса», а потом и всей «сцены», встретила полемику Хантингтона и Фукуямы как шанс стать частью передовой мировой мысли. Естественно, годы и принципиальность брали свое – постепенно многие осознали ложность вызова, многие же вошли-таки (если не были введены задолго до) в «мировое сообщество». Но это лишь одна сторона – в публичном пространстве ничего кроме либерализма и глобализации не обсуждалось. Отдельные попытки реставрировать отечественную мысль были отметаемы, подчас жесткими методами. Сама власть подчистую копировала западные образцы, стремясь тоже войти в «мировое сообщество». Но оно поступило с Россией по-своему.

России не дали «потрогать» глобализацию. Наоборот, позволялось говорить о ней, воспитывать на ней молодежь и отправлять ее за рубеж (одну из ведущих ролей здесь играл пресловутый Британский совет). Был придуман неожиданный уничижительный термин «россияне». Активно захватывались сырье, месторождения, капиталы, уничтожалось вооружение. Велась работа по «промывке» мозгов, т.е. по уничтожению национальной идентичности, где главную роль играли секты. Получается, что задачей источников «глобализации» было не разрушение России, не ее демонтаж, а превращение ее в огромный по размерам и источникам автономный сырьевой придаток, где должны были бы сосредоточиться исключительно «грязные» виды производства. Работать на них, естественно, полагалось бы уже «подготовленным» русским и некоторому количеству мигрантов. Вполне возможно, что прошедшие обучение за рубежом отечественные «специалисты» стали бы своеобразными топ-менеджерами этой территории, представляя интересы тех, кто в «эту страну» ни за что бы не поехал, даже в командировку. Часть наиболее доходных и близких к «цивилизации» месторождений могли бы и поделить (например, на Северном Кавказе и близком к Японии Сахалине).

В идеале, возможно, наша страна виделась западной элите территорией стомиллионного лишенного памяти населения, компактно проживающего около нефтяных скважин под присмотром продвинутых соотечественников (часть из них даже успели назначить). А в Москве жила бы преданная англо-саксонскому курсу элита (хотя, почему «жила бы»…). Этого не произошло. Тому есть несколько очевидных причин и еще более неочевидных.

Во-первых, была недооценена степень дееспособности российских силовых органов и их целевая установка на сохранение суверенитета. Во-вторых, был недооценен патриотический потенциал наших местных политиков. В-третьих, сам русский народ оказался сильнее вброшенных семян сепаратизма. В-четвертых, второй президент России сумел стремительно изменить курс. Наконец, историческая память русского народа не поддалась демонтажу – Православная Церковь фактически в одиночку сохранила идентичность народа. Как в награду за это Россия осталась независимой и восторжествовала на воссоединении двух частей Русской Церкви.

Однако на современном этапе методика управления мировыми процессами меняется. Проект «глобализация» закрывается, на смену ему приходит нечто новое. Скорее всего, этот процесс будет иметь отношение к национальным или этническим единицам. Пример с Косово показателен и это реальный прецедент. Есть масса факторов, которые говорят за эту гипотезу. Западным элитам уже сложно находить общий язык с набирающей силу миграцией. Экономические рычаги (либерализация рынка), политические рычаги (отмена границ), идеологические рычаги (толерантность и политкорректность) сегодня уже не действуют на пришельцев. Они обосновались, получили свободу, теперь они хотят не интеграции, а провозглашения своих прав. Такие пробные «шары», как заявление о введении норм шариата в Англии, обсуждение закона о хиджабе, унижение коренного населения показывают, что стратегия взята на вооружение. И мигранты (в основном из стран, не играющих мировой роли) согласны понимать лишь близкий их менталитету традиционный язык, где этническая или культурная общность становятся во главу угла. Тем самым идет вытеснение коренного населения, прежде всего, в странах Европы, т.е. там, где возможна реставрация пассионарности. Именно этим народам, некогда игравшим ведущую роль в мире, запрещено именовать себя и изучать свою культуру. Другим странам, наоборот, национализм вменен в обязательный официоз. К числу таких можно отнести Украину, Грузию, Эстонию и т.д.

Россия, естественно, не остается в стороне от этого нового процесса. В этой связи абсолютно справедливы (и по-своему мерзки) слова Буша об «уникальности Косова». Южная Осетия, Абхазия и тем более Приднестровье на сегодняшний день не могут провозгласить независимость по примеру Косова – они многонациональны. Единственный путь их самостоятельности – вхождение в состав России, т.е. восстановление исторической данности. А это нечто принципиально иное. И для такого подхода требуется, чтобы Россия восстановила свою историческую преемственность и государственность. Но этому как раз и мешает проводимый западной элитой курс на этнизацию России. В его основе все те же игры с мигрантами (поощряемые российской властью), столкновение религиозных организаций (создание своеобразных «копий» официально существующим), уже теряющая силу, но не остановленная до конца либерализация образования. Но главное – это сведение имперскообразующего русского народа до уровня этноса в составе многонационального государства. Так как его нет в публичном пространстве (согласно уже отброшенной идее глобализации русские растворены в «россиянах»), но он есть сам по себе, его манифестацию постоянно провоцируют, выдвигая массу националистических вызовов. Сегодня некоторые нацменьшинства в России, причем поощряемые властью, открыто бросают вызов не только русской истории (хотя их предки были ее частью – и важной частью), но даже Церкви. В медийном пространстве создаются удивительные симулякры, призванные опошлить подвиг русского народа в Великой Отечественной войне. В то же время некоторые представители власти заигрывают с этно-национализмом.

Законодательных мер борьбы с такими явлениями, естественно, нет. Идеологические тут же методом «двойных стандартов» нивелируются. Политическая воля отсутствует. Возможный результат такого западного подхода – это претворение в жизнь той модели России, которая не получилась в результате проекта «глобализации». Только топ-менеджерами уже будут не местные «яппи», а некая общность, чье объединяющее начало не подлежит огласке согласно нынешнему российскому законодательству.