Слава Богу!

В минувшее воскресение, в 7-ю неделю по Пасхе, в память святых отцов 1-го Вселенского собора, в Москве завершилась официальная часть грандиозного мероприятия – восьмилучевого крестного хода «Под Звездой Богородицы». И мне, окаянному, по милости Божьей довелось принять некое участие в самых последних шагах на нелегком и славном пути Афонского (Одесского) луча. Будучи призван «во единонадесятый час, не претерпев всей тяготы дня и вара», не считаю себя вправе судить о всех аспектах этого великого дела. Но считаю себя обязанным принести слова сердечной благодарности всем крестоходцам, выразить восхищение их великим подвигом, и на коленях, слезно просить у них прощения за все те вопиющие безобразия и беззакония, которые им пришлось претерпеть труда ради крестного от мирских и духовных властей нашей России.

Вот, написал: «нашей» - и задумался, а наша ли еще Она, Матушка? Что я видел сам и что слышал и узнал за эти четыре-пять благословенных дней от моих новых братьев и сестер во Христе, склоняют меня к грустным выводам. Не вдаваясь в исследования об истоках самого события и побуждениях лиц, его организовавших и благословивших, вполне очевидным представляется вывод о том, что власть предержащие убоялись того Духа, Которого сами же по неосторожности призвали. Однако, как ни старались они, но так и не удалось им нарушить Божьего определения: «Дух дышит, идеже хощет». Слава Богу, есть еще в народе носители Святаго Духа, ради которых и нас еще Господь терпит на этой грешной земле.

По непреложным духовным законам, всякое доброе о Господе делание сопровождается искушениями. И здесь, конечно, без этого не обошлось, и это понятно. Прискорбно то, что самые тяжелые искушения исходили от представителей той организации, которая, по идее, должна быть самым главным борцом со всяким искушением. Проблемы начались еще до выхода из Одессы. Вот взять, к примеру, название луча. Не могу сказать за Иерусалимский луч, а в нашем, Афонском, никого с Афона не было. Святыни были, а афонцев не было. Доставивших святыни в Одессу монахов завернули сразу обратно на Афон. Ну ладно. Благословились и – с Богом! Конечно, и при движении по Украине были всякие недоразумения, но по России искушения пошли косяком, и чем дальше – тем круче. Уже на самой границе крестоходцам было заявлено, что в Россию должны идти лишь 30 человек, остальные могут быть свободны. Якобы, Россия иного количества принять не сможет – и не прокормит, и спать не уложит. Народу же было идущего гораздо больше. Хотя в уставных документах Крестного хода никаких ограничений на количество участников не положено, представитель патриархии, «опекавший» участников еще от берегов Днепра, яростно отстаивал полученные им свыше установки. С Божьей помощью, границу перешли почти все желающие, затем и Брянскую область прошли. А в Калужской епархии правящий архиерей (по словам того же представителя патриархии) благословил опять-таки 30 человек с Державной иконой посадить на автобус и следовать далее в Москву на завершающие мероприятия. Чтобы не мешать движению на федеральной трассе. Дошедших же до границ калужских было весьма более 100 человек. Решили идти. Зачастую проходили мимо пустых, запертых храмов: настоятели боялись нарушить повеление. Начались и провокации. Однажды ночью было нападение: какие-то крепкие молодые люди в штатском, с дракой, криком и руганью пытались отнять главную святыню – икону Державной Божией Матери, одну из тех восьми икон, которые Святейший освятил еще в прошлом году для каждого из восьми лучей. В другом месте поутру оказалось, что храм, в котором поместили Владычицу на ночь, - заперт. И ключей нет и никто ничего не знает. Но Пречистая не оставила рабов Своих, разрешилось и это искушение. С тех пор пребывали с Ней неотступно.

На пути движения кем-то распускались самые нелепые и невероятные слухи. Про какого-то «помазанника Божия», которого тайно ведут, не то везут с собой в автобусе крестоходцы, чтобы посадить его в Москве на трон. Что это идут вообще какие-то самозванцы-сектанты, а истинные ходоки уже чинно доехали до Москвы и там с почетом приняты и размещены в лучших гостиницах. Этих же раскольников встречать и принимать не велено. В Малоярославецкий монастырь крестоходцев не пустили вообще, на трапезу прислали два мешка полусъедобного постного плова.

В Обнинск пришли под Вознесение. Спаси, Господи, и сохрани и укрепи рабу Твою, старосту Марию! Сколько сил и трудов приложила она к достойной встрече Владычицы и рабов Ея! Наутро отстояли раннюю обедню в соборе, многие крестоходцы причастились Святых Таин, потрапезничали. А на соборной площади их уже ждали.

Представитель администрации очень сердечно всех поблагодарил за понесенные труды и радостно объявил, что, дескать, принято решение, в порядке исключения, доставить в Москву всех участников данного хода. Все остальные лучи якобы уже согласились ехать, выделили по 30 человек, или уже даже доехали. Прямо вот сейчас дадут автобусы, грузите иконы, хоругви и поезжайте все с Богом. Движение пеших колонн по федеральным трассам Московской области категорически запрещено, а времени осталось мало, а не успеть нельзя: ставить под угрозу срыва завершающее мероприятие никто не позволит, дойти вы уже не успеете. Иначе будут применены крайние меры. Пеняйте на себя. Рядом с ним стоял еще один крепкий представитель в штатском, временами он некоторых активных участников разговора отводил в сторонку и показывал некую красную книжицу.

Руководители хода вступили в привычную уже дискуссию: мы имеем благословение Патриарха и данный им самим устав движения. Там ничего про автобусы не сказано: пеший ход. Пошел уже третий месяц, как вышли с Одессы. После всего пережитого и пройденного не дать людям двух дней довершить начатый подвиг – это даже по мирским меркам не по совести. Постепенно тон стал повышаться: подключились участницы движения. «Я сегодня причастилась, я готова на всё, хоть на смерть! Мы пойдем пешком!» - с мягким украинским акцентом, но очень твердо и громко говорила одна из них. Так же и все прочие с нею. Так ли, этак ли, согласились идти до соседнего городка Балабанова, по старой полевой дорожке: это еще Калужская область. Там есть новая церковь, там вас встретят, покормят и упокоят всячески. Слава Богу, пошли!

«Владычица идет!» - с этим возгласом несущих носилки с Державной Владычицей, все быстро стали в живую коленопреклоненную цепочку, чтобы идущая Заступница осенила чад Своих на новый подвиг и покрыла от всякого зла обстояния. Взмыли в синее небо хоругви, затрепетали на ветру державные стяги. Множество икон. Колонна быстро и привычно устроилась, вытянулась по проспекту. Многие прихожане и горожане провожали Пречистую со слезами. Из соборных и городских священников не пошел никто. Лишь один отважный батюшка, с частью своих прихожан, в праздничной рясе, с горящим на солнце золотым крестом, присоединился к процессии. Хотя и к нему, я видел, подходил товарищ с книжицей и с серьезным разговором.

Идём! Солнышко светит, на душе – Пасха! На ходу разговоров нет, на два хора братья и сестры поочередно поют молитву Иисусову: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». До сих пор их голоса в душе звенят. Идем полем, лесом, деревенькой, через речку Страдаловку, вот уже последний подъем перед городом. «Ну, сейчас наш батюшка встретит по полному чину! Уж две недели готовится», - говорили прихожане, шедшие с нами от Обнинска. Показалась красивая церковь на взгорке. «Вот сейчас ударят в набат». Подходим. Стали. Ворота закрыты на замок, за церковной оградой – ни живой души. Прибежал чуть не плачущий парень: «Простите, простите нас! Батюшка поехал вас встречать на трассу, нам сказали, что вы там должны идти. Он сейчас вернется, приедет». Не вернулся, не приехал. Достали те два мешка с малоярославецким «пловом», расположились перед воротами на траве, хоругви и кресты к ограде прислонили. Парень побежал в магазин, принес хлеба, воды, плачет уже в голос: «Простите нас, простите...»

Руководство хода торгуется с властями. Все тот же шустрый (Артемий,) представитель патриархии, козыряет благословением владыки – на автобус. Но наши козыри старше: благословение Святейшего - пешком. Принимать нас тут не хотят, идем дальше. Сторговались вместо Киевского шоссе – по Варшавскому, оно попроще. До границы области дойдем, там видно будет. Местные власти заметно приободрились и подобрели: кому нужны неприятности, проводим тихо до Калужской границы, пусть Московские с ними разбираются. И вот опять: «Владычица идет!» Все на колени, под Благодатный Покров. Пошли с Богом!

Легко сказать: «пошли»! А ноги не слушаются. Годы и годы, проведенные день за днем на стуле, перед компьютером, тянут вниз. «Что, брат, задумался?» - спрашивает загорелый, крепкий дядечка с иконой Богоматери на груди. «Иди, брат, иди, твори молитву. Каждый шаг твой Владычица Сама считает». И идут: впереди кресты, фонарь, хоругви, главные иконы в цветах, на носилках по четверо несут, за ними священники тоже с иконами на груди, монахи, большие хоругви несут по двое, следом по двое в ряд братия на подмену носильщиков идут, следом сестры, почти все с иконами, многие с несколькими. Сбоку несут било, в него бьют после каждой молитвы, чтоб все разом: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!» Идем вкрай улицы, машины останавливаются, из окон народ смотрит, прохожие подбегают, кто знает – под иконы валятся в пыль, другие, глядя на них, забегают вперед, чтоб тоже упасть на колени, чтоб осенила Владычица. «Богородица идет!!!»

Под железной дорогой прошли, кусочек Киевской, свернули на кольцевую. Впереди – патрульная с мигалкой, сзади тоже милиция. Все идем и идем. Темп, я вам скажу, неожиданно быстрый. Оглядываться некогда. Одно колено уже не гнется, другое скрипит, подошвы горят, поясницу ломит, солнце печет, во рту пересохло. А темп как будто еще и нарастает. Начинаю отставать, а ведь сзади совсем уж бабусеньки идут, вон слышно их молитву. Как же так, вот я, весь из себя почти не старый еще мужик, кандидат в мастера, сам народ водил, столько гор, столько восхождений… А бабуси догоняют. Сзади едет раб Божий Сергий, своим иждивением, на своей машине, от самой Одессы опекает крестоходцев: кормит, поит, подбирает отставших. Вот идет дедушка, лет под 70, весь седой, загорелый как печеная тыква, с иконой на груди, со счастливой улыбкой во весь рот, быстро-быстро стучит кривенькой палкой, ковыляет изо всех сил. Стартует непременно в каждом переходе, борется до последней возможности, а уж как приотстанет совсем, еще Сергию приходится его и уговаривать: «Отче, залазь в машину, побереги силы». «Ни, сынку, ще трошки за моих диток пройду». Многие идут по обету, за свои грехи, за детей, за близких. Одна раба Божия, где-то еще с Украины, как вышла в тапочках посмотреть, что это там на улице народ идет, так и пошла, так и идет. Стали. Привал. Прямо на обочине.

Подъезжает Сергий, открывает бездонные утробы своей сокровищницы на колесах, раздает воду с лимоном, варенье, хлеб. Кто валится на траву, кто ищет где присесть, кто достает молитвенник. Подкрепившись и отдохнув немного, запели:

Богородице, Богородице,
Матерь света, любви и добра.
Ты надежда моя, Богородице
И чудесных прозрений пора...

Это значит – снова в путь. «Богородица идет!» - все на колени. С Богом, пошли!

Дело к вечеру, а идем с утра, прошли уже километров двадцать с лишком. Несколько человек отобрали, и они поехали вперед на большом автобусе, который тоже сопровождает идущих, там везут вещи, припасы и самых немощных, которые пропускают часть переходов. Готовится ужин и ночлег. Пытаюсь узнать, где и как – никто не знает: руководители хода, не встречая поддержки местных и духовных властей, проявляют фронтовую смекалку, ищут и находят поддержку в простых благочестивых Богобоязненных людях, которые, слава Богу, на Руси еще не совсем перевелись. Но действуют как бы в тайне, опасаясь новых провокаций от противоборствующих сил.

На предпоследнем, как оказалось, в тот день переходе, колени у меня стали гнуться только назад. Пришлось сдаваться на милость брату Сергию. Печеный дедушка еще стучал по дороге своей палкой, наконец, сдался и он. Кто-то сошел с дистанции раньше, машина полна, едем догонять своих. Надо прощаться, как-то добираться назад, домой. Вдруг выясняется, что одна из двух наших славных Обнинских девушек, шедших с нами от самого собора, уехала с тем самым автобусом вперед. Едем с Сергием за ней. За поворотом дороги спуск к речке, по Наре проходит граница областей. Выезжаем от моста на подъем… и опешили. Справа вдоль дороги стоит целая кавалькада: штук пять-семь патрульных машин, штук пятнадцать-двадцать всяких иномарок. Вкруг них стоят кучками и прогуливаются крепкие ребята спортивного вида с короткой стрижкой, внимательно смотрят на проезжающих. Впереди группа чинов в милицейской форме, с крутого берега бдят дорогу за мостом. Нас почему-то не заметили. Немного еще проехали, встали. Что делать? Дело принимает слишком крутой оборот. Благо, есть мобильная связь. Звоним ходокам, рисуем обстановку. Начинает темнеть. Вдруг навстречу нам проносится в обратном направлении наш белый автобус с украинскими номерами. Поехал забирать отставших? Должен быть тогда пустой, а в нем народу немало. Едем вперед, нашли разрыв в полосе, развернулись. Проезжаем обратно засаду, нас опять не видят. Наши встали на привал за перегибом дороги, перед последним спуском к мосту. Обстановка тревожная. Рядом – Братская могила наших отцов и дедов, которые здесь в 41-м не пропустили немца к Москве, полегли за Родину. Упокой, Господи, души усопших раб Твоих, вождей и воинов православных! Кого же и от кого готовятся защищать сейчас их ровесники на том берегу?

Подкрепились, укрепились, решили спеть акафист, кажется, святителю Николаю. Многие читали молитву удержания. Мы же с удивлением обнаружили, что нашей девушки в автобусе нет. Оказывается, наше руководство нашло где-то в Каменке добрых людей, уже сварили почти ужин, даже постели приготовили. Как вдруг, приходят крутые парни, предъявляют всё что нужно и велят немедленно умётываться всем. Просились хоть ужин доварить – нет, убирайтесь и всё тут! В этой суматохе она и потерялась. Что делать, где искать её, на ночь глядя? Крестоходцы подняли иконы, развернули хоругви: «Богородица идет!» - все на колени. С Богом, пошли! А мы, окаянные, остались, ноги не идут. Позвонили приятелю, должен нас забрать, ждем. Темнеет. Крестный ход скрылся за поворотом дороги. Вот, наконец, машина пришла. Что же делать с нашей бедной Сашей? Поедем, посмотрим, хоть для очистки совести, да и на своих глянем, как у них там. Поехали. Вот последний поворот... Где же наши, на дороге их нет?! Стоит наша Боровская милиция, что с утра нас опекала, где же Ход? Вот они! Идут сами, без сопровождения, по старому мосту. Выезжаем наверх, глазам не верим: две-три патрульные машины, несколько гаишников, и – всё! Ни одного «добра молодца», ни одной иномарки. Чудеса! Проехали Каменку, дальше смысла ехать нет, развернулись. Почти уже ночь. Подъезжаем, где была засада, кто-то идет по обочине в сторону Обнинска. Она? Она!!! Идет, бедная, плачет в два ручья, несет в руке иконку Заступницы. Ты, моя хорошая, не плачь! И сам заплакал.

Едем домой. Гаишники стоят под фонарями, бдительно глядят на запад. Ходоков не видно, ни на дороге, ни на старом мосту. У входа на мост все еще стоят наши патрульные, спаси их, Господи. Едем быстро, ноги гудят как телеграфные столбы, радость кипит в душе, молодежь уже смеётся, обсуждают детали прошедшего дня, впечатлений – на целый год! Вдруг, как молния, мысль: а не пошли те «молодцы» по кривой дорожке, да нашим навстречу? Место очень к тому подходящее: впереди и сзади милиция, в тылу речка, с трассы за деревьями не видно... Звоним  в тревоге брату Сергию, как дела? «Все тихо, - отвечает тот, - становимся на ночлег, езжайте с Богом». Едем. А в душе звучит:

Ты прости меня, Ты спаси меня
В мой нелёгкий час жизни земной.
От врагов моих защити меня,
Огради Нерушимой Стеной.

В тот день, Вознесения Господня, пройдено было 34 километра. Впереди тревожная ночь и всего два дня, чтобы успеть к воскресному утру в Коломенское, к месту обретения в день вынужденного отречения Царя-мученика, иконы Державной Божией Матери, взявшей с тех пор Скипетр и Державу Российскую в Свои пречистые Руки.

Продолжение, Бог даст, последует.
недостойный раб Божий Виктор

Вернуться      Вверх страницы

Поделиться: