Спаси, Господи!  С праздником!

 Конечно же, я описал события на эмоциях, они у меня слишком еще свежи в памяти. Хотелось бы и закончить описание, ну уж как Бог даст: навалились всякие дела, суета сует. Вчера мы ездили к своему духовнику (он архимандрит), причастились, всё он подробно у нас расспросил. Его оценки, как мы и ожидали, совпадают с нашими.

На прошлой неделе у нас ночевали проездом из Московии домой сначала р.Б.Сергий со своими близкими, а потом Руслан со своими казаками. Казаки были с иконами по всей Москве, в Сергиевом Посаде и Владимире. Свою Державную им удалось отстоять, они Её даже в собор, кажется, не заносили, так и повезли домой. Икона Грозного у них замироточила где-то у великокняжеских мощей. Иоанн заплакал во Владимире, у мощей своих святых предков: две дорожки слез из обоих глаз, у нас есть фото.

Задним числом, в разговорах, выясняются некоторые детали, которых мы прежде не знали. Правда, это всё вспоминается очень скупо и тихо.

О прорыве милицейского оцепления, кажется, на границе Калужской епархии, когда ходоки, взявшись за руки, плечом к плечу, сплоченным строем пробили цепь «защитников порядка».

О позорном побоище на Киевском шоссе у самой Калуги (куда их, кстати, так и не пустили), поздним вечером, когда было перекрыто движение от моста через Оку до развилки на дорогу Калуга – Медынь и на пустой дороге веселые ребята били всех подряд, и мужчин и женщин, пытаясь отнять главную святыню Хода.

Об инциденте с тем ретивым игуменом, который, желая выслужиться, взялся исполнить повеление властей и владыки. (Мы его знаем уже давно и слишком даже близко, он у нас был благочинным, пересекались.) За отказ подчиниться его требованиям, выраженным в очень грубой и неприличной форме, он потребовал извинений, и весь Крестный Ход стал на колени. А на Василия он наложил епитимью: 1000 (тысяча!) земных поклонов прямо здесь, прямо сейчас. И Василий стал на поклоны. И все стояли на коленях, считали поклоны и молились. Когда перевалило за 350, брюки и ладони прохудились, т.к. дело происходило на посыпанной мелким гравием дороге. Попросили разрешения постелить страдальцу хоть коврик из машины, – игумен милостиво разрешил, а потом таки заменил оставшиеся земные поклоны поясными. Его потом просто замечательно обличил и посрамил отец Митрофан (некоторые подробности нам известны, но если надо, то лучше бы их запросить у очевидцев).

О тяжелых разногласиях с казачьей верхушкой Хода. Оказывается, из Обнинска все-таки поехали автобусом некоторые участники, хотя и без Иконы. Так вот, их продержали в Москве в какой-то гостинице, отобрав телефоны, взаперти, до самого финала.

Как пришедшую вечером в субботу колонну не впустили даже на территорию усадьбы-заповедника Коломенское. Послужили благодарственный молебен перед закрытыми воротами: дошли! – и поехали автобусами, которые организовал на свой кошт и риск отец Константин (кажется, так), настоятель храма на Бирюлевском кладбище, будучи и сам Одессит. Вот уж он устроил встречу, и прием по всей форме.

Как и в воскресенье, рано утром приехавших их не пускали было опять на территорию усадьбы, а потом так и не пустили в сам монастырь на литургию, велели стоять и ждать на улице. Но, как сказано: «Претерпевый до конца, той спасен будет» – в результате они оказались со своими Святынями в самой голове торжественной финальной процессии.

Дальше мы с вами уже видели всё сами. Праздник несколько омрачили некоторые внешние обстоятельства и знакомые уже лица, но общее торжество победы Духа несомненно ощущалось всеми участниками. От Коломенского повели нас не по пр.Андропова, как планировалось официально, а по безлюдной набережной вдоль Москвы-реки со всеми ее изгибами и извилинами. Получилось без малого 17 километров, которые нужно было непременно успеть пройти к 12-30, т.е. за 3 с половиной часа. Темп задавали патрульные машины впереди, вдоль всей колонны справа и слева бодро двигались в две шеренги сотрудники в форме и с рациями и вдвое больше крепких молодых ребят в штатском. Головная часть объединенного Хода с крестами, иконами и хоругвями двигалась привычным ходовым темпом, с попеременной молитвой. Наши ребята-носильщики облачились в голубые стихари, нашу Державную Владычицу, украшенную цветами и пышной белой фатой, концы которой несли две наших девчушки в белых платьицах, снимали все операторы и репортеры. Идущие следом две длиннющие шеренги московского священства, с кадилами, в полном золотом облачении (большей частью, кажется, дьяконы), по жаре, растянулись до безконечности. Следом, во всю ширину улицы шла плотная толпа остальных участников Хода и присоединившихся москвичей, конец колонны не просматривался из головы даже с Большого Каменного моста. Надо было видеть сияющие счастьем загорелые лица крестоходцев, когда появились у нас по правую руку Василий Блаженный, Кремлевские храмы и послышалось утробное гудение главных калибров собора Христа Спасителя: ударили во все тяжкие.

Перед самым выходом на соборную площадь – остановка. Головных ходоков оттеснили на обочину, вперед быстро прошло все духовенство, за ними пробежали делегации тех Ходов, которые благопослушливо доехали концовку своих трудов на автобусах. За ними стали пропускать за изгородь и нас, грешных. У калитки, как из-под земли выскочил, распоряжается наш старый знакомый «представитель патриархии» (Арсений?), орудует переставными заграждениями, кричит: «Стой!», командует здоровенными дядьками из охраны. Перекрыли, наконец, людской поток (методом удара в бок заградительной железякой). Один пожилой дядечка из наших попал на ту сторону, но замешкался убежать с прошедшими, в нерешительности стоит там, держится за калитку. Крепкий седой детина в штатском хватает его за одежку, отрывает от калитки и от земли и бросает с маху на брусчатку на глазах прижатой к решетке толпы. Просверлив взглядом непрошенных комментаторов события, детина молча удаляется на другой участок обороны. Духовенство прошло в собор, представителей Ходов с главными иконами размещают по площади. В те же «узкие врата» начинают продавливаться по капле, с криком и шумом остальные участники мероприятия, в динамиках слышна приветственная речь святейшего. На ступенях собора, лицом к собравшимся, с огромными развевающимися стягами, стоят ребята в черной полувоенной форме, в сапогах и черных шапках, в ремнях и портупеях, перед ними их бородатые вожди, тоже в странной форме. К вождям подходят важные лица, здороваются за руку. Идет презентация. Молебен заканчивается, народ понемногу пропускают в собор, давление у решетки начинает спадать, со своими хоругвями просачиваемся, наконец, к своим.

Сияющий отец Мелхиседек, в золотом облачении, стоит с крестом под хоругвями. Выходящий из собора народ прикладывается к иконам, подходит под благословение. Остальные делегации постепенно рассеиваются, у нашей же собирается все больше и больше народу. Подходит большая группа паломников из Житомирской, кажется, епархии. Они шли с Крестным Ходом по Украине, теперь приехали, чтобы пройти все вместе по улицам первопрестольной. Радостная встреча! Ходоки расположились табором прямо на теплых гранитных плитах, разулись, угощаются припасами и московскими гостинцами, показывают друг другу в небо: вкруг Солнца виден радужный круг. Дело сделано. Слава Богу!  Приходит время расставания. «А где сейчас и какие еще у вас Крестные Ходы идут?» – спрашивают нас братия и сестры с Украины. – А мы и не знаем, окаянные. «Обстановка у вас, в целом, гораздо легче, чем у нас, – говорит отец Мелхиседек, – но Россия, конечно, ещё спит».

Купола, купола, небо синее,
Колоколен считать не берусь.
Звон плывет, плывет над Россиею,
Пробуждается матушка Русь.
    Пробудится ли?  Господи, помилуй!

P.S. На сайте patriarchia.ru  есть фотоальбом по завершающему объединенному Крестному Ходу. Рекомендую посмотреть, там много наших знакомых попало.

P.P.S. Вот еще вспомнился эпизод. В первый день нашего участия в Крестном Ходе, на одном из привалов подошел приложиться к иконам, говорю: "Какие цветы замечательные, где вы их успели достать?"  - "Где уж там достать, видите, как завяли уже. Это еще с Брянщины цветы. А как шли по Украине - по два раза на день меняли, столько люди цветов приносили! Даже и орхидеи были".

Наутро мы привезли, что успели собрать цветов в саду-огороде (а купить-то приличных и не подумали!). Нам же отдали несколько привядших роз, которые мы у себя дома повесили на стену возле икон и в первую ночь они еще благоухали. А через неделю, когда у нас ночевали возвращавшиеся домой крестоходцы с Державной Владычицей, эти розы воздали хвалу Божией Матери, благоухание разливалось волнами.

Вот так, к нашему стыду, на Калужанщине и цветов-то не нашлось для Неувядающего Цвета. Стыд и срам. Горе нам, горе!

Вернуться      Вверх страницы

Поделиться: