Северин Наливайко – забытый герой Западной Руси21 апреля 1597 года знаменитый запорожский казак Северин Наливайко после двухлетнего плена и зверских пыток был зверски убит в Варшаве во время очередного сейма Речи Посполитой по решению захвативших его польских панов. Мужественно держался Наливайко во время жестокой казни – он знал, что умирает за свободу своей православной веры и свободу своего народа. Эта история во многом вдохновила Н.В. Гоголя: он использовал её в сцене казни казаков в Варшаве, описанной в повести «Тарас Бульба», – те муки, которым был подвергнут сын Тараса Остап, пришлось вынести легендарному запорожцу Северину Наливайко. Его тело разрубили на четыре части и развесили их в разных местах. Такими сильными были ненависть польских панов и их страх перед казацким гетманом. Позже родилась легенда, согласно которой Наливайко был сварен внутри то ли медного коня, то ли медного вола по приказу самого короля.

С тех пор прошло ровно 515 лет. Но ни на Украине, ни в Белоруссии, ни в России об этом событии практически никто не вспомнил. По сути, подвиг Наливайко и его сподвижников, мужественно сложивших головы за русское дело и православную церковь, попросту забыли. Да, наверное, прошли какие-то незначимые мероприятия на его родине (хотя и в этом я не уверен), однако на государственном или хотя бы общественном уровне этой дате не было уделено должного внимания.

Почему так произошло? Думаю, всё дело в нашей разобщённости, разделённости Русского мира и русского народа. На Украине, в Белоруссии, да и в России часто пытаются делить исторических персонажей и героев на своих и чужих. Тем же, кто является общерусскими героями, хуже всего, потому что они не вписываются в такое деление. И Наливайко относится именно к таким историческим персонажам. Он, рождённый на Украине, основные и самые славные свои дела совершил во время похода по Белоруссии и совершил их в защиту православной церкви и русского дела, пожертвовав своей жизнью. Но для Украины это как-то не актуально в современных условиях – там куда в большем почёте Мазепа. Для России Наливайко и вовсе заграничный герой – и при его жизни, и сейчас. А для Белоруссии, где он возглавил восстание против шляхты, он «не свой» – «украинец». Хотя здесь упрямо пытаются называть своими тех же Адама Мицкевича, Тадеуша Костюшко и Константина Калиновского, которые хоть и родились в белорусских землях, но всю свою жизнь служили Польше и интересам польской шляхты.

Так и остался русский патриот и казак Северин Наливайко почти бездомным в историческо-национальном плане спустя полтысячи лет после своей гибели. Между тем значение и величие его подвига можно оценить, только отрешившись от узко национальных представлений и опираясь на историческое единство русского народа, состоящего из русских, белорусов и украинцев.

Впрочем, в Белоруссии о Наливайко иногда вспоминают, правда, весьма своеобразно, в духе, так сказать, «нового прочтения истории». Так, «записной белорусский историк» Владимир Орлов в соавторстве с Геннадием Сагановичем в книге «Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации» даёт сугубо негативное описание личности и делам Наливайко. По мнению этого автора, казак разграбил владения польского канцлера Яна Замойского, который «направил против Наливайко большое войско реестровых казаков гетмана Рыгора Лабады». Соответственно, «Наливайко вынужден был спасаться. Взяв 7 тысяч казаков, он двинулся на Беларусь». Вот так, по мнению В. Орлова, начиналось восстание на Белоруссии – там просто решил укрыться разбойник. Своеобразно г-н Орлов оценивает и контакты Наливайко с Россией: «Атаман поддерживал связь с московским послом. Награбив достаточно богатства, он, видимо, намеревался уйти в Московию». Обратите внимание – не на Русь, не в Россию, а именно в Московию. Чувствуете разницу?

В. Орлов всегда отличался ярой русофобией (это при русской-то фамилии). Даже очевидные успехи Наливайко вызывают у него неприкрытое раздражение и заставляют прибегать к любым фантазиям, лишь бы не признавать боевую доблесть казачьего атамана. Сквозь зубы признав, что «Наливайко взял Могилев штурмом», он тут же в своём стиле отмечает: «Казаки жестоко расправились с городом… ограбили и убили многих жителей: «мещан, бояр, людей зажиточных как мужчин, так и женщин, детей малых побили, посекли, понасильничали, добра также множество позабирали из домов и лавок». Такое «знание» Орлов почерпнул из источников, написанных прежде всего местной шляхтой.

Он еще и возмущен, что российские историки не разделяют его позицю: «Позднее официальные российские историки стали утверждать, что поход Наливайко был вызван принятием унии, что казачий атаман защищал православную церковь и что это было крупное антифеодальное восстание в Беларуси». Выходит, спасительными войсками, почти защитниками белорусского народа, согласно Орлову, выступила польско-литовская шляхта, а Наливайко и примкнувшие к нему десятки тысяч белорусов, поднявших освободительное восстание, – лишь толпа алчных и жадных разбойников, повсюду сеявших смерть.

Существует, однако, совсем другая правда, которую так не хочет признавать г-н Орлов. Судьба Северина Наливайко напрямую связана с судьбой русских земель, оставшихся вне пределов Московской Руси, с судьбой запорожского казачества, которое во многом формировалось и из числа выходцев из белорусских земель. С времён образования Крымского ханства остро встал вопрос защиты южнорусских рубежей от набегов крымских татар, которые разоряли русские земли, сжигали селения и даже города, убивали и уводили в неволю десятки тысяч людей. В 1556 году на одном из островов посреди Днепра (большинство учёных считает, что это был остров Хортица) один из наиболее авторитетных лидеров казацкого движения князь Д. Вишневецкий (Байда) заложил крепость, которая со временем стала Запорожской Сечью. Само название «Запорожская Сечь» возникло вследствие того, что крепость располагалась ниже знаменитых Днепровских порогов, а также была хорошо укреплена стволами срубленных деревьев – засеками.

В Беларуси тем временем усиливалось крепостное право. Население терпело все возраставший гнёт.  Его угнетала местная шляхта, которая к тому начинала ополячиваться и всё чаще переходила на польский язык. Крестьяне были православными, а шляхта принимала католичество. Крестьян, даже детей, заставляли постоянно выходить на толоки и гвалты – принудительные работы (сенокосы, уборка урожая, ремонт панских замков и дорог). Помимо этого они должны были платить налог государству.

Белорусы были одними из самых бедных в Европе. Голод и болезни уносили тысячи жизней. Порой во рвах хоронили целые семьи. Чтобы сделать народ покорным, шляхта шла на самые жестокие зверства. Так, за самовольную рубку бортного дерева крестьянину разрезали живот, прибивали кишку к древесному стволу и под угрозой смерти заставляли ходить вокруг дерева. Кишки наматывались на ствол, и несчастный умирал в жутких мучениях. Возле деревни Прибытки недалеко от Гомеля до сих пор стоит сосна, которую использовали для этих жутких пыток. Доставалось даже детям. Паны избивали их за малейшую провинность, а то и вовсе просто так. Вот что писали в жалобе крестьяне в земский суд Слонима: «Гришка… Перепуга 2 июня детей наших, которые были пастухами, на поле конём потоптал, а других пугами бил… На сыне Парфёна – Михаиле на хребте раны синие, пугою битые… А на ребёнке Костеневе – Денисе, на левой ноге, на голени рана кровавая. Это младший ребёнок, которого Гришка конём истоптал». Непросто жилось и горожанам.

Вообще же положение белорусского населения было очень тяжёлым. Вот что писал в своём донесении императору посол Священной Римской империи барон Герберштейн: «Народ беден и угнетён тяжёлым рабством». С ним согласен Руджиеры – нунций (посол римского папы): «Смело можно сказать, что во всём мире не найдётся более горемычного и бедного крестьянина, чем крестьянин Великого княжества Литовского». Так же считали и сами поляки. Вот что сказал иезуит Пётр Скарга: «…паны не только отбирают у горемычного крестьянина всё, что им заработано, но и убивают его, если захотят и как захотят». Польский писатель Старовольский с грустью подтверждает: «В стране нет ничего, кроме дикого рабства, которое отдало человека в полную власть его пана». Вот об этом вспомнить бы В. Орлову, радетелю белорусского «благоденствия» под польско-литовской властью.

Белорусы, спасаясь от панской неволи и голода, бежали на юг, в Запорожье. Там появились целые белорусские курени, которые так и назывались – Могилёвский курень, Пинский курень. Немало в Запорожье перебиралось и русских людей, также спасавшихся от крепостного гнёта. Так что запорожское казачество – яркий пример единства русских, украинцев и белорусов, явление общерусского значения.

В 1569 году литовская шляхетская верхушка, поддержанная и православной белорусской шляхтой, опасаясь воссоединения Великого княжества Литовского и Русского с усиливающимся Российским царством, заключило в городе Люблине унию с Королевством Польским. Образовалось новое государство – Речь Посполитая, состоящая из собственно Королевства Польского и сохранявшего автономию Великого княжества Литовского и Русского.

Польская шляхта начала активно осваивать Украину, получая от короля украинские земли во владение. Проникали поляки и в Беларусь. Свободных украинцев, считавших себя казаками, стали передавать польским панам, которые стали превращать их в крепостных. Повсеместно начались гонения на православную веру. Казаки принялись защищать крестьян от польских панов. То тут, то там начались военные столкновения.

Особенно заметным было польское давление в Подолии. Сын ремесленника, уроженец подольского Гусятина Северин Наливайко видел всё это собственными глазами. Подавшись в Запорожскую Сечь, он стал запорожским казаком, участвовал во многих походах против татар и турок и, будучи мужественным человеком, быстро заслужил уважение своих товарищей, виртуозно владея боевым оружием. Наливайко всегда был в самой гуще сражений, проявляя завидную даже для запорожцев удаль и отвагу. Среди его казаков было немало белорусов, которые рассказывали о тяжёлой жизни в белорусских землях. С Белоруссией Наливайко связывало и то, что в свое время он служил под началом гетмана Великого княжества Литовского и Русского Константина Острожского. Острожский был последним православным шляхтичем такого большого уровня. Он многое делал для сохранения православия, учреждал православные братства, школы, пытался сохранить в Беларуси местную русскую культуру и православие. Но его сил было недостаточно, и со временем практически весь род Острожских перешёл в католичество, постепенно утратив своё влияние среди шляхты.

Всё это хорошо знал Наливайко, а его личный опыт показывал, что польская шляхта гораздо лучше понимает героический язык сабель, нежели язык униженных просьб. Кроме того, всё чаще до Запорожья доходили слухи о том, что поляки вознамерились сжечь и саму Сечь, уничтожить сердце общерусской вольницы.

С тысячным отрядом запорожцев Наливайко в 1595 году направился в Подолию. Его с восторгом встретило местное население, недовольное засильем прибывающих из Польши панов и ксендзов. На Подолии и Волыни заполыхало многотысячное казацко-крестьянское восстание. Паны и ксендзы массово бежали в Польшу. Но всё это не понравилось казацкой старшине – тем казакам, которые вошли в число реестровых. Они получали от короля Речи Посполитой жалованье за службу, шляхетские звания и сами становились панами. Против Наливайко двинулось войско из реестровых казаков. Сражения так и не произошло – Наливайко со своими отрядами, чтобы избежать братоубийственной резни, двинулся на Беларусь. Он понимал, что только в случае общего восстания всей Западной Руси он может рассчитывать на успех.

В Беларуси в его отряд начали вливаться тысячи крестьян и городская беднота. Наливайко осадил хорошо укреплённый Слуцк. Слуцкий замок, обороняемый польско-литовской шляхтой, продержался всего три дня. Важную роль при штурме сыграли сами жители Слуцка, которые делали всё, что могли, для победы Наливайко. После Слуцка отряды казаков разгромили отряды шляхты под Копылем, прошли через Бобруйск и в декабре 1595 года заняли Могилёв. Часть своих сил под началом казачьего полковника Матвея Шавулы Наливайко отправил в сторону Гомеля. Панские усадьбы вокруг Гомеля и Пропойска (нынешнего Славгорода) подверглись опустошительным набегам. Белорусские крестьяне вместе с запорожцами жгли маёнтки, убивали и изгоняли издевавшуюся над ними польско-литовскую шляхту.

События в Беларуси вызвали тревогу у польско-литовской знати. Гетман Великого княжества Литовского и Русского Христофор Радзивилл направил против повстанцев хорошо обученную 18-тысячную армию. У Наливайко в Могилёве было всего 2 тысячи казаков – остальную часть его войска составляли белорусские крестьяне и горожане.

Основное сражение произошло под Могилёвом на знаменитом Буйничском поле. Том самом поле, где в 1941 году почти на две недели были приостановлены немецко-фашистские танковые колонны, рвавшиеся в сердце нашей страны. Начавшееся с самого утра сражение продолжалось до позднего вечера. Польско-литовское войско теснило отряды Наливайко, и казачий атаман приказал составить из повозок временную походную крепость, как это не раз делали запорожцы. Благодаря его таланту и отваге враги так и не смогли одолеть повстанцев. Но, конечно же, Наливайко понимал, что Могилёв ему не удержать. В Москве внимательно следили за тем, что происходит у соседей, и уже готовы были укрыть у себя отряды повстанцев, приняв мужественного атамана на русскую службу. Была договорённость, что Наливайко перейдёт через границу в Россию в районе Смоленска или Чернигова.

Но Северин воевал не из-за денег или спокойной сытой жизни – наверное, он мог бы сделать хорошую карьеру в Российском царстве, но предпочёл другой путь – путь борьбы за свободу своего народа. Как мог знаменитый казак оставить в беде своих соплеменников? Наливайко принимает непростое решение – воспользовавшись тем, что так и не одержавшее над ним победу польско-литовское войско отошло к Новогрудку, Северин направляется в сторону Речицы. Польско-литовские войска бросились за ним в погоню, но тут их подвели союзники – приглашённые для борьбы с казаками крымские татары. Вместо того, чтобы воевать с Наливайко, которого они хорошо знали и побаивались, татары принялись грабить окрестности Новогрудка и Вильно. Это ещё больше обозлило местное население, и шляхте стоило больших трудов удержать от восстания жителей окрестностей и прекратить татарские бесчинства.

Тем временем Наливайко расправлялся со шляхтой в Пинске, Речице, Турове, Петрикове. По всему Полесью пылали панские усадьбы, казаки жгли крепостные и долговые документы. Но у атамана оставалось совсем мало казаков, а крестьяне хоть и были мужественными воинами, но мало что смыслили в военном деле.

Слава о Наливайко широко распространялась по всей Западной Руси. Дошли до него слухи о том, что в Сечи готовы провозгласить его гетманом. Чтобы пополнить свои отряды опытными казаками, он вновь идёт на Украину. Там он становится гетманом нереестровых казаков и организует ряд походов против крымских татар, вновь начавших совершать свои набеги. Речь Посполитая, опасаясь большой войны с Турцией, лишает казаков большинства их вольностей и требует полного подчинения. Северин отказывается подчиняться и ведёт казаков на Польшу.

Последняя битва казаков Наливайко состоялась под Лубнами на реке Суле. Превосходящие польско-литовские силы гетмана Жолкевского в ожесточённом сражении одержали победу. Казацкая реестровая старшина, как это часто бывало, чтобы спасти свои жизни и имущество, подло захватила помощников атамана и передала их полякам – Матвея Шавулу сразу замучили, а казака Панчоху жестоко четвертовали.

Самому Наливайко удалось уйти, но польско-литовские власти делали всё возможное, чтобы заполучить его в свои руки. Вновь свою предательскую роль сыграла богатая казацкая реестровая старшина – Северин был схвачен и передан полякам. Чтобы успокоить возмущённых этим казаков, поляки заверили, что с Наливайко ничего не случится: «волос не упадёт с его головы». Его, мол, просто отвезут для переговоров к королю.

Казацкого атамана перевезли в Варшаву, замуровали в темнице, а затем вместе с несколькими приближёнными ему казаками четвертовали на варшавской площади при большом скоплении народа, о чём уже было сказано выше.

Восстание Наливайко стало знаковым событием для Беларуси и всей Западной Руси в целом. Белорусы поняли, что могут сбросить вековое иноземное рабство. Пройдёт всего полвека, и национально-освободительная война под предводительством Богдана Хмельницкого завершит то, к чему стремился Наливайко – ценой кровавых битв и общенародного восстания даст свободу части Украины и станет важным этапом на пути освобождения Белоруссии.

Русский мир должен помнить о подвиге мужественного запорожца, своего подлинно национального героя.