Русофилы хотели добиться от австрийского правительства послаблений в образовательной и политической сфере, надеясь на частичное возрождение традиций русского просвещения в Галиции, в то время как противостоявшие им польские патриоты грезили возрождением разодранной на части Речи Посполитой и стремились ополячить и окатоличить русинское население.

В 1846 году поляки подняли восстание под руководством литератора Э. Дембовского в Кракове, которое было с энтузиазмом встречено поляками Галиции. На тот момент Краковская республика была единственной суверенной польской территорией после Венского конгресса 1815 года. По замыслу восставших, оттуда и должен был начаться процесс восстановления прежней, единой и неделимой Польши. Но галицийские поляки не учли исконную враждебность местного русинского населения к польской шляхте и магнатерии.

Австрийцам удалось легко использовать русинское политическое движение в борьбе с польским дворянством Галиции, сочувствующим Э. Дембовскому. Пообещав крестьянству значительные послабления, австрийцы подтолкнули его к расправе над польскими помещиками. В историю эта расправа униженных и озверевших от жестокого обращения со стороны помещиков русинских крестьян над панами получила название Галицкой резни 1846 года. Горели панские усадьбы, мучительной казни предавались сами шляхтичи и члены их семей.

Крестьянство, расправившись с обидчиками, ожидало от Вены обещанных привилегий. И австрийский двор, действительно, ослабил гайки. 25 апреля был опубликован проект конституции Австрийской империи, предусматривающий введение демократических свобод и ликвидацию пережитков феодализма. Наиболее передовые представители галицко-русского движения приступили к созданию первой политической русинской организации - Главной русской рады. Особенностью русинского национального движения этого периода была резкая враждебность польским либералам, представляющим интересы помещиков, и подчёркнутая лояльность императору. Звучали требования разделения Галиции на Западную - польскую, и Восточную - русинскую части. Польские национальные лидеры видели нарастающую угрозу со стороны русинских организаций, и принялись за её нейтрализацию.

Для противодействия Галицкой русской раде поляками в Львове под видом народного русинского общества был учреждён т.н. Русский собор. Цель его создания - отвлечение внимания галицких русинов от идей национального возрождения и движения за национальную идентификацию. Первый состав Русского собора насчитывал 64 человека - поляков или окончательно ополячившихся русинов. Действуя под лозунгом «Gente Rutheni, natione Poloni» («Русины польской нации»), Русский собор делал всё возможное, чтобы русины забыли о том, что они - русские. Для распространения своих антирусских идей под «русским» соусом собор приступил к выпуску газеты «Дневник русский» («Dnewnyk Ruskij»). Главным редактором «Дневника русского» стал Иван Вагилевич, бывший до этого ярким представителем галицко-русского движения, но, издёрганный преследованиями со стороны польской полиции, в конце концов, сдавшийся и переметнувшийся в «польский лагерь». Выпуски издания предусмотрительно печатались двумя шрифтами, кириллицей и латиницей, но последней всё же отдавалось преимущество. Сквозной темой всех выпусков была идея польско-русинского братства против российского царизма, огульная критика Главной русской рады и филиппики в адрес Москвы.

Более всего опасаясь реализации плана по разделению Галиции на польскую и русинскую части, опасаясь ослабления своих позиций в не польской, русинской части Галиции, представители Русского собора не жалели сил для контрпропаганды. Так, один из авторов «Дневника русского» Кирилл Венковский громогласно вещал: «...Одним словом, не могу моим простым умом понять, какую пользу принести может народу русскому раздел Галиции на русскую и польскую, запроектированный некоторыми темными, самолюбивыми, желающими почестей и повышений русинами - настроенными черно-желтой лицемерной бюрократией; равно как и всякое иное отделение от поляков». 

В виде нововведения на страницах «Дневника русского» публиковались пропагандистские материалы идей украинского сепаратизма, которые на тот момент ещё выглядели политической экзотикой. Творчество украинских литераторов, таких как Т. Шевченко, П. Кулиш и др., превозносилось до заоблачных высот. Так же, как и «заслуги» перед Отечеством перебежчика И. Мазепы и сторонника союза с Польшей гетмана И. Выговского. Поляк Г. Яблонский, член Русского собора, со страниц «Дневника русского» называл представителей антиправительственных кружков в самой Российской Империи борцами и мучениками за лучшую долю. Именно «Дневник русский» многие историки рассматривают как политико-публицистического предтечу украинского сепаратизма. Первые внятные призывы к отделению малороссов от остальной России, планы по их присоединению к Польше и образованию некой федерации народов для борьбы с московитами звучали как раз со страниц «Дневника русского».

Симпатии польской редакции газеты к украинским писателям тоже была продиктована геополитическими соображениями. Т. Шевченко писал об украинке, «що колыхае» (убаюкивает) московщеня (незаконнорожденного ребёнка солдата-москаля). Только этот «этносоциологический» термин заставляет увидеть в нём два слова - «московский» и «щеня» (щенок), и заподозрить Тараса Григорьевича в примитивной русофобии.

Кстати, об истинном характере «великого» Кобзаря подробно рассказал украинский писатель Олесь Бузина в своей книге «Вурдалак Тарас Шевченко». По утверждениям самого О. Бузины, он опирался исключительно на архивные данные о жизни Т. Шевченко и его малосимпатичных поступках.

Украинская националистическая публика встреч с архивами боится, дабы не разрушить «хрустальную  модель» безгрешной украинской государственности и творчества её главных менестрелей. Ознакомиться лично с теми архивами, с которыми довелось работать О. Бузине, они желания не изъявили. П. Кулиш тоже устраивал галицийскую шляхту узостью своего политического мышления. «Пусть весь свет будет одним большим селом! Что за беда!», - глуповато-наивно восклицал Пантелеймон Александрович (по данным его биографов). Ум, мыслящий в рамках «большого села», как раз то, что надо. Помыслить о более высоких и тонких геополитических материях ему не под силу. Вместо него это сделают другие, польские умы, носители польской имперской идеи.  

Члены Русского собора работали продуманно. Не имея возможности прямо говорить о возрождении независимого польского государства, они обвиняли карпато-русских активистов в намерениях оторвать Восточную Галицию от «гуманной» и «самой лучшей» Австрийской империи и присоединить её к варварской России. Придерживаясь такого дискурса, Русский собор мог рассчитывать на поддержку официальной Вены. По мнению галицко-русского публициста и историка  ХІХ в. О. Мончаловского, тогда и были заложены идейные основы противостояния «русофилов» и «украинофилов», с годами приобретавшие всё более непримиримые формы, и в польской среде родился лозунг «Пустить русина на русина». И, действительно, часть русин, для которых идеология «большого села» была наполнена чрезвычайными смыслами и соответствовала их интеллектуальному уровню, оказались восприимчивы к прививке австро-польского украинства. Тем не менее, массового характера этот процесс не приобретал ещё долго. Сам Русский собор вскоре прекратил своё существование. Закрылся и «Дневник русский», просуществовав менее года. Идеи польско-русинского братства с антикремлёвским душком не получили широкого распространения. Успех к украинству придёт много позже, не без помощи советской власти, стремившейся вывести малороссов из-под влияния идеи единой и неделимой России. С образованием украинцев и белорусов в качестве отдельных этнонациональных элементов громадный кусок евразийского континентального пространства в виде России оказался очень даже делимым и совсем не единым. Теоретически эти процессы молекулярного распада могут продолжаться до бесконечности, и новых искусственных наций может быть наштамповано не один десяток.

Обращает внимание другое, а именно: необычайная духовная близость современной политической украинской элиты и её далёких вдохновителей из Русского собора. Идеи и концепции, излагавшиеся на страницах «Дневника русского», за некоторым исключением, почти полностью перекочевали на страницы современных украинских СМИ. Сомневаться в моральном облике Т. Шевченко, далёком от высоконравственного, запрещено. Творчество П. Кулиша с его «большим селом» и тому подобные писания взяты за основу украинской национальной культуры, пребывающей в областническом самоупоении. Русские патриотические организации пользуются вниманием спецслужб, главная задача которых не дать взрасти чересчур пышно традиционной для Малороссии, а теперь Украины, общерусской идее.

Создаются организации-«клоны», деятельность других организаций прорусской направленности маргинализируется и выводится исключительно в фольклорно-этнографическое поле. Заявлять о триедином русском народе на высоком уровне нельзя. Можно только на местечковых организационных сборах, и то, в неофициальном порядке. Варшава, как и прежде, настаивает на этнополитической отдельности украинцев и белорусов от русских и России. Киев же делает вид, что так было испокон веков, что он борется за высшие идеалы, выступая, на самом деле, одним из дестабилизирующих факторов системы безопасности всего постсоветского пространства. 

Польский Русский собор был Лжерусским собором со своими стратегическими целями оторвать русинское население от исторических корней, сделать из них лжерусский люд, и ментально привязать его к Польше. И сегодня подражание официальной украинской идеологии Лжерусскому собору 150-летней давности тоже приводит к появлению большого числа лжерусских людей. В каждом украинском правительстве всегда много людей с исконно русскими фамилиями. И каждое украинское правительство в лице этих товарищей с русскими фамилиями начинает очередные политико-экономические дрязги с Москвой, бросаясь с поцелуями на Европу, кидаясь в ноги НАТО и США и упрашивая западных политиков подыграть Киеву в его «боданиях» с Кремлём. И Запад охотно соглашается.

Ведь политическая парадигма Лжерусского собора осталась неизменной.

Но об этом официальная украинская идеология предпочитает умалчивать. 

Иван Скворцов