События 20-летней давности в церковной жизни Украины многие уже начали забывать, кто-то что-то слышал о них, а еще больше тех, кто вовсе об этом ничего не знает. Судя по тому, как часто возникают, возможно, даже и не слухи об автокефалии Украинской Православной Церкви и как болезненно они воспринимаются буквально всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к Православию, все мы еще переживаем период «канонического лечения», который был начат Харьковским Собором в 1992 г.

Общеизвестно, что Церковные Соборы, будь-то Собор Вселенский, Поместный или Архиерейский, являются проявлением канонического сознания Церкви. Это каноническое сознание наиболее ярко проявляет себя именно в моменты смуты, брожения, в периоды, связанные с отклонениями от канонических норм. Для исцеления подобных нестроений Четвертый Вселенский Собор определил, согласно правилам святых отец, чтобы епископы собирались на Соборы и «исправляли все, что откроется». Исправляли в соответствии со святыми канонами.

Интересно, что и до, и после Харьковского Собора сторонники автокефалии УПЦ обвиняли и обвиняют Церковь в «зацикленности на канонах». И тем самым, сами того не желая, подтверждают истинность, ортодоксию Украинской Православной Церкви и лживость, неправоту всевозможных якобы православных новообразований. Известный сербский православный богослов преподобный Иустин (Попович) писал: «Святые каноны – это святые догматы веры, применяемые в деятельной жизни христианина, они побуждают членов Церкви к воплощению в повседневной жизни святых догматов – солнцезрачных небесных истин». Именно стремлением к воплощению этих «солнцезрачных небесных истин» и были вызваны деяния Харьковского Собора.

Стремительные политические изменения конца 80-х годов ХХ века показали неспособность тогдашнего патриаршего экзарха Украины Филарета (Денисенко) к адекватным ответам на вызовы времени. Его непоследовательная политика по отношению к вышедшей из подполья УГКЦ привела к фактическому разгрому трех западных епархий: Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской, а также к массовым гонениям на православных в этих регионах. Предстоятель, или экзарх в силу своего положения обязан быть тонким дипломатом и политиком, использующим все средства для защиты Церкви. Сейчас сложно понять, чем именно руководствовался Филарет, проводя свою политику в отношении западноукраинских регионов – надеждой на то, что «все это скоро закончится», или заказом спецслужб, состоявшим в обострении межконфессиональной ситуации. Православных не просто выгоняли из храмов, их избивали, поливали кислотой, выжигали глаза, убивали, наконец. Была даже попытка посадить православного священника на кол.

Вот как говорит о событиях тех дней Высокопреосвященнейший Агафангел, митрополит Одесский и Измаильский: «Пользуясь кризисом в УПЦ, греко-католики развернули настоящий крестовый поход на Православие. События в Галичине взволновали весь Православный Мир. Архиепископ Афинский и всея Эллады Серафим обвинил папу римского Иоанна Павла II в том, что он пользуется трагической ситуацией в Восточной Европе, чтобы укрепить там позиции Ватикана. Восточные Православные Патриархи заявили: мы осуждаем действия униатов, экспансия Ватикана в Восточной Европе нанесла самый серьезный удар по диалогу». К слову, диалог Православной и римско-католической Церквей так и не восстановлен и все по той же причине.

Поводом к соблазну и к шельмованию всей Церкви стала и личная жизнь украинского иерарха. Если ранее, в условиях закрытого общества, факты о неблаговидной личной жизни Филарета Денисенко были известны лишь узкому кругу лиц, то с наступлением т.н. «гласности» эти сведения стали тиражироваться СМИ, бросая тень на всю Церковь. Процесс духовного падения бывшего экзарха Украины стремительно ускорился после смерти Святейшего Патриарха Пимена и избрания на Патриарший Престол митрополита Алексия (Ридигера). Подсчет голосов явно говорил о том, что Филарет Денисенко не пользуется уважением не только среди своей паствы на Украине, но и среди собратьев-епископов. Возможно, именно после июня 1990 г. в его душе и зародились впервые мысли о том, что для получения абсолютной власти ему необходима «своя церковь». Его курс на изоляцию от Русской Православной Церкви вызывал сильное беспокойство среди украинских верующих. Первыми забили тревогу монастыри, обратившиеся к Святейшему Патриарху Алексию II с просьбами о ставропигии.

Высокопреосвященнейший Агафангел, митрополит Одесский и Измаильский вспоминает: «В то время на имя Святейшего Патриарха поступило обращение Украинского Комитета по защите Православия с 29 тысячами подписавшимися, в котором содержалось прошение применить в отношении митрополита Филарета всю полноту канонического права».

Ряд епископов за свою критику политики Филарета были отправлены за штат, других он перемещал с кафедры на кафедру с тем, чтобы лишить их поддержки верующих. Кульминацией кризиса стал февраль 1992 г., когда Киевский митрополит стал насильственно, без предварительного обсуждения требовать подписи в поддержку автокефалии УПЦ от монастырей и приходов. Несогласные подвергались репрессиям, а неподчинившиеся переставали поминать митрополита Филарета за богослужениями. В стране наступала церковная смута, начали активную деятельность не только украинские автокефалы, но и представители сект, таких как т.н. «зарубежники», «истинно-православные», «богородичный центр». Неслучайной была и активизация в то время «Белого братства».

В такой страшной, удушливой для духовной жизни обстановке свершилось чудо – народ Божий, казалось бы, еще не оправившийся от семидесятилетнего большевистского «вавилонского пленения», проявил мужество и каноническое сознание, достойное исповедников и мучеников веры. Именно исповедничеством являются и Харьковский Архиерейский Собор (27–28 мая 1992 г.), и предшествовавшее ему Житомирское собрание православных епископов, монашествующих и мирян (30 апреля 1992 г.), и последующий Поместный Собор Украинской Православной Церкви (26 июня 1992 г.). За несколько месяцев православным пришлось пережить неприкрытое давление и угрозы и со стороны украинских светских властей, и со стороны всевозможных военизированных организаций вроде УНСО, и со стороны т.н. «украинского казачества» Червония и Поровского.

Но самое серьезное испытание заключалось в том, что Церковь должна была выступить не только против внешнего давления, но и против внутреннего врага. Филарет Денисенко к тому времени уже 25 лет занимал Киевскую кафедру, 30 лет был в сане епископа и принимал участие в рукоположениях большинства из украинских епископов и священства. Признать неправоту своего святителя перед истиной Христовой, перед каноническими правилами – духовный подвиг, соизмеримый для православного иерарха или клирика с мученичеством.

21 мая 1992 г. Священный Синод РПЦ поручил созыв и организацию Архиерейского Собора старейшему по хиротонии иерарху УПЦ митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму. Кроме того, на том же заседании Священного Синода было определено, что до выборов нового Предстоятеля УПЦ управлять ею будет харьковский владыка.

Исполняя это определение, митрополит Никодим 27 мая 1992 г. собрал и возглавил Собор Украинской Православной Церкви, который по месту своего проведения вошел в новейшую историю Церкви как Харьковский. Не сидел сложа руки и Филарет Денисенко. Накануне Собора он стал обзванивать архиереев и в приказном порядке вызывать в Киев на организованную им конференцию в свою защиту.

«Были разосланы телеграммы, – вспоминает митрополит Донецкий и Мариупольский Илларион, бывший тогда епископом Херсонским, – что в Харькове должна состояться встреча архиереев. И сразу же начались звонки от Филарета с требованием, чтобы я срочно ехал в Киев на какую-то конференцию под его руководством. Он говорил, что все архиереи приезжают в Киев, хотя это была неправда. Я ему ответил, что должен посоветоваться со своими благочинными, а также, что люди против того, чтобы я ехал в Киев. Я собрал епархиальное собрание, и все духовенство решило, что я должен ехать в Харьков».

Первоначально Собор предполагалось провести в Киеве. Но Филарет Денисенко во время очередного звонка владыки Никодима, настаивавшего на созыве Собора, угрожал: «Имейте в виду, если вы приедете в Киев, вас побьют камнями, вы ног не унесете из Киева». Исходившие от Денисенко угрозы были не безосновательны. Все хорошо помнили побоище возле Софийского собора, которое показало, что для политиков-националистов, водворившихся в Киеве, нет ничего святого. Зная о тесных связях Филарета («товарища Антонова») с политическими структурами и соответствующими государственными службами, от него можно было ожидать любых провокаций.

Интересно, что позже он сам рассказывал, что к таким действиям его подтолкнул президент Леонид Кравчук: мол, Миша, теперь у нас вся власть, мы этих попов всю жизнь давили, задавим и сейчас, никто не пикнет, все стадо загоним в твое стойло. Всем украинским архиереям и каждому в отдельности было доведено и властью, и КГБ-СБУ распоряжение президента, чтобы не смели собираться и смещать Филарета.

В Харьков на Архиерейский собор прибыло 17 архипастырей. Епископ Волынский Варфоломей телеграммой из Польши, где он пребывал в это время, сообщил, что согласен с решением большинства архиереев, к которому и просил присоединить его голос. Не прибыл на Собор только львовский владыка Андрей (Горак), сославшийся на болезнь, но и он телеграммой поддержал все решения Собора и был назначен постоянным членом Священного Синода от Западного региона Украины.

Не стоял в стороне от происходящих событий и официальный Киев, всеми способами явно и тайно поддерживавший митрополита Филарета. На протяжении работы Собора митрополита Никодима через каждые два часа вызывали к телефону из администрации президента Л. Кравчука с «просьбой» «не трогать Филарета». А по окончании Собора, как вспоминал сам митрополит Никодим, официальная пресса от лица правительства заявила, что о его созыве никто якобы не знал. Так с первого дня началась фальсификация.

«Собор проходил в атмосфере всеобщего духовного подъема, – вспоминает архиепископ Черновицкий и Буковинский Онуфрий. – Хотя были и телефонные звонки с угрозами из наивысших инстанций. И вызовы, после которых владыка Никодим возвращался бледный, как бумага, но он вновь садился, брал себя в руки и продолжал вести Собор».

Первое, что необходимо было сделать Собору, это внести изменения и дополнения к Уставу УПЦ, который Филарет Денисенко на момент его принятия Собором УПЦ 25-27 октября 1990 г. во многих пунктах подстраивал под себя. Однако основным деянием было выражение недоверия митрополиту Филарету, смещение его с Киевской кафедры, с поста Предстоятеля Украинской Православной Церкви и почисление его за штат в связи с неисполнением клятвенного обещания уйти с поста Предстоятеля Украинской Церкви, данного им на Архиерейском соборе РПЦ 31 марта – 5 апреля 1992 г. Данное деяние совершилось в отсутствие Филарета, отказавшегося прибыть на Архиерейский Собор УПЦ. За учинение раскольнических действий Собор запретил ему священнослужение впредь до окончательного решения по этому вопросу архиерейского Собора.

После этого на основании раздела V, п.п. 12, 13 Устава «Об управлении Украинской Православной Церкви» состоялось избрание нового Предстоятеля Украинской Православной Церкви с учетом рекомендации Священного Синода «тайным голосованием не менее чем из трех выдвинутых Архиерейским Собором Украинской Православной Церкви кандидатов», чем обеспечивалась свобода и демократичность выбора.

Замечательным проявлением возрожденного соборного сознания Церкви является и тот факт, что на Харьковском Соборе украинские архиереи подтвердили выбор, уже сделанный народом Божиим, давно призывавшим на Украину митрополита Владимира (Сабодана). «Мы избрали нового Предстоятеля нашей Украинской Церкви, Высокопреосвященнейшего Владимира Ростовского и Новочеркасского большинством, можно сказать, абсолютным большинством 16 против 2 голосами. Да будет в этом Воля Божия и благодать Всесвятого Духа» – такими словами объявил митрополит Никодим результат голосования, после чего новоизбранному главе Украинской Православной Церкви было провозглашено многолетие.

О своем избрании на Киевскую кафедру митрополит Владимир узнал в Финляндии, где возглавлял делегацию РПЦ на Девятом богословском собеседовании с представителями евангелическо-лютеранской церкви. Поздно вечером 27 мая на затянувшееся заседание конференции прибыл президент Финляндии с букетом цветов. Он приехал поздравить нового Предстоятеля Православной Церкви на Украине. Сам митрополит Владимир о своем избрании узнал из вечернего выпуска новостей. В соответствии с третьим пунктом Определения об Украинской Православной Церкви, принятого Архиерейским Собором РПЦ 27-28 октября 1990 г., Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил митрополита Владимира на предстоящее Первосвятительское служение.

Собственно говоря, раскол Православия на Украине – это дело рук экс-президента Украины Л. Кравчука. «Если бы в 1992 году в сугубо церковные дела не вмешались светские силы, то я уверен, – отмечал митрополит Никодим, – что сегодня бы Православие имело иной образ, объединяло всех». Но они вмешались. За два часа до избрания нового Предстоятеля владыку Никодима вновь позвали к телефону. Звонил Н. Колесник, председатель госкомитета по делам религий, который сказал: «Леонид Макарович поручил последний раз, чтобы я Вам сказал: если Вы не поддержите Филарета, власть не будет поддерживать Вашей Церкви».

Таким образом, вопрос о Филарете Денисенко, который использовал идею автокефалии как средство мимикрии в новых общественно-политических обстоятельствах, перерос в проблему взаимоотношений Церкви и государства, в вопрос свободы и независимости Церкви от вмешательства извне. Реакция государства на принятые Харьковским Собором решения с полной ясностью показала, что несмотря на внешне декларируемый новый демократический строй на Украине, оставшиеся у власти руководители не спешили изменять стиль работы.

Уникальность Харьковского Собора заключается в том, что несмотря на угрозы, шантаж и грядущие гонения, которые не заставили себя ждать, Церковь сбросила оковы тоталитаризма, диктата атеистической власти и твердо встала на путь свободы.

(окончание следует)