Как-то вертя в руках большую банку растворимого кофе, я обратил внимание на то, что надписи, сделанные для Хорватии, а также Боснии и Герцеговины несколько отличаются от надписей, сделанных на сербском языке. Рецепт изготовления текстов на «незалежней мове» прост: пиши как угодно, лишь бы не так, как «у москалей»!

Можно подбирать синонимы, можно «банку» назвать «жестянкой», а «гранулы» - в духе солженицынского героя - «зёрнышками» и т.п. Можно, в конце концов, просто менять порядок слов в предложении. Главное - чтобы получалось нечто, отличное от первоначального.

Примерно таким же принципом - «абы не як у москалив», - по-видимому, пользовались т.н. справщики, корежившие русские богослужебные тексты во времена печальноизвестых реформ патриарха Никона.

Об этих совершенно механических изменениях текстом молитвословий написано масса литературы, поэтому сейчас не хотелось бы останавливаться на этом вопросе.

Потому что рассуждения о том - какие тексты правильнее и точнее уводят от главного:

«...Первой и главной причиной разрыва были вопросы совести. Русскому человеку в середине 17-го века пришлось проклинать то, во что столетием ранее его учили свято веровать»[i].

«Князья» господствующей церкви публично отреклась от всего того, что составляло существо русского древлеправославного мировоззрения.

Это не значит, конечно же, того, что нужно было мертвой хваткой вцепиться в «Стоглав», но, право же, позиция некоторых русских патриотов выглядит не совсем последовательной. С одной стороны категорически отвергаются любые внешние изменения церковной жизни (не касающиеся, разумеется, литургии), и в то же самое время бунташный семнадцатый век раскрашивается в два цвета.

«Читая беседы некоторых миссионеров, можно подумать, что старообрядцы - это такие люди, которые верят в то, что в паровозе колёсами вертит окаяшка», - писал исследователь философии старообрядчества В.Г.Сенатов.

Теперь, в ХХ1-м веке уже нам, потомкам «лиц господствующего исповедания», довелось пережить всё то, на что наши предки обрекли людей, верных старорусской церковной традиции.

Всё - начиная от жестоких гонений и оканчивая высокомерно-снисходительным убеждением, что «стоит лишь православных христиан усадить перед телеканалом Дискавери, да снабдить «интересными газетами» про НЛО, - как всему «придурковатому» Православию наступит конец».

В другую крайность впадают романтически настроенные гуманитарии, а также сторонники идей «консервативной революции». Речь идёт, между прочим, именно о тех «романтиках», которые с реальным старообрядчеством образца начала ХХ1-го века никогда не сталкивались, и судят о нём не просто понаслышке, но ассоциируют его с «идеальным Православием».

Это уже было - в годы горбачевской перестройки воспитанные писателями-почвенниками патриоты пребывали в ожидании того, что стоит лишь выйти из забвения «человеку в рясе», как всё в России станет на свои места. Когда «человек в рясе Московской Патриархии» стал напоминать о.Федора из «Двенадцати стульев», взоры устремились к «человеку в рясе Зарубежной церкви». Сейчас можно в очередной раз надумать себе новый фантом, очароваться им как панацеей, а потом... в очередной раз жестоко разочароваться.

Пропитается романтик-патриот замечательными исследованиями А.М.Панченко, Б.А.Успенского, прот. С.А.Зеньковского, интерпретациями староверия, изложенными А.Г.Дугиным; воодушевится общением с каким-нибудь энергичным иерархом...

Выстроит в сознании образ «идеального Православия», в котором нет алчных попов и слащавой приторности портретов в стиле кустарного барокко, до сих пор позиционируемых в качестве икон....

А потом столкнётся с реальным приходским батюшкой откуда-нибудь из Ржева или Новозыбкова. Реальный батюшка окатит романтика чем-то типа: «Вы, щепотники-никонияне, хуже прокаженных!»

И всё, конец поискам древлего благочестия.

Очевиднейшая вещь: не хочешь разочарований, не позволяй себе ничем очаровываться, будь трезв!

Но откуда взяться трезвости, если рассуждения о старообрядчестве сводятся к двум схемам:

«Неправда гонителей говорит о правде гонимых»;

«Неправда раскольников говорит о правде Никона».

Человек, предрасположенный к восприятию первой схемы, как правило, в качестве «гонителей» подразумевает некий фантом, в котором отражен весь негатив, присущий обыденности РПЦ, усиленный шоком от «подвигов» антираскольничьих миссионеров в деле разорения старообрядческих монастырей. Соответственно, реальное старообрядчество подменяется «белым и пушистым» фантомом.

Во втором случае происходит, как правило, следующее. Образ реального старообрядца 19-21 века переносится в ситуацию 17-го века, и на основе такой манипуляции - игнорирующей исторический контекст - крепнет убежденность в безальтернативности никоновых новин.

«Неправда гонителей НЕ ВСЕГДА горит о правде гонимых»[ii].

Главной бедой старообрядчества, на мой взгляд, является вовсе не дремучесть. Как правило, старообрядцы - подобно баптистам - лучше знают Писание и тщательнее исполняют закон. Нет, не в мнимом невежестве дело.

Бедой старообрядчества является фарисейство. В буквальном смысле слова.  Не лицемерие, нет-нет! Именно фарисейство в евангельском смысле слова. Т.е. старообрядец убежден в том, что суть спасения заключается в тщательном исполнении религиозного закона.

Невольно вспоминается курьез, которым я часто иллюстрирую разговоры о старообрядчестве.

Мой хороший товарищ, лесник-белокриничник, рассуждает о религиозном выборе совершенно в духе лесковского героя:

«Тот, кто может держать все посты - старообрядец, кто не может все посты держать идет к никонианам, а кто поститься не может - идет в баптисты».

Но ничего, сейчас мы в течении нескольких лет обсуждаем лекции проф. А.И.Осипова, поэтому, Бог даст, на смену законничеству, придет ясное святоотеческое осознание того, что спасают человека не посты и молитвы, но рождающееся от них смирение[iii].

Что ж. Из того, что старообрядчество попало в ловушку законничества, вовсе не значит того, что эта неправда говорит о правде Никона.

Как можно воспевать деятельность человека, через которого пришел столь страшный соблазн?!

«...Первой и главной причиной разрыва были вопросы совести. Русскому человеку в середине 17-го века пришлось проклинать то, во что столетием ранее его учили свято веровать».

Другое дело, что нам всегда нужно помнить о том, что Господь ставит нас в условия, которые в наибольшей мере благоприятствуют нашему спасению. В этом смысле никоновы новины и нужно, наверное, воспринимать.

Но вместо этого сочиняются панегирики.