В киевском представительстве Россотрудничества состоялся очередной круглый стол «Центра социально-консервативной политики» (ЦСКП), посвященный перспективам вхождения Украины в Таможенный союз. Примечательна конференция была тем, что в ней неожиданно решил принять участие посол РФ на Украине Михаил ЗУРАБОВ, видимо, посчитав подходящей площадкой для реакции (своей ли только личной?) на итоги недавнего саммита «Украина – ЕС».

Выслушав основных докладчиков – политолога, члена экспертного совета интернет-портала «Фонд стратегической культуры» Виктора Пироженко и главу Торгового представительства Ямало-Ненецкого Автономного округа на Украине Сергея Баранова, изложивших все преимущества вхождения Украины в Таможенный союз при тотальных изъянах стремления в ЕС, Михаил Юрьевич высказался сразу по нескольким вопросам.

Попробуйте поставить себя на место Путина

«Российское руководство неоднократно заявляло, что рассматривает Россию, как часть Европы, – напомнил посол. – Предложение о том, чтобы рассматривать Европу, как единое экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока, как вы знаете, прозвучало из уст тогда премьер-министра Владимира Путина в 2009 году – после начала экономического кризиса. И Российская Федерация на сегодняшний день ведет (в рамках того переговорного мандата, который ей выдал Таможенный Союз) переговоры с Евросоюзом о параметрах зоны свободной торговли. Более того, в декабре 2012 года прошел тридцатый саммит «Россия-ЕС» (не шестнадцатый, как «Украина-ЕС»), и на этой встрече очень детально обсуждался вопрос о заключении нового базового соглашения между Россией и Европейским сообществом. Итак, мы не пытаемся противопоставить себя Европе. Мы пытаемся получить лучшие экономические условия.

Это банальные вещи. Но если вы пренебрегаете этим, все заканчивается тем, что происходит сегодня в отношениях Украины и ВТО. Совсем недавно украинское руководство обратилось к партнерам по ВТО с предложением рассмотреть возможность пересмотра мер таможенного регулирования и уровня таможенных пошли по 350 товарным позициям. За этими цифрами стоят конкретные производители. За этим стоят люди, рабочие места.

Призыв к таможенному союзу – это призыв, адресованный стране, с которой, как мы предполагаем, у нас нет проблемы цивилизационного диалога.

Если мы посмотрим на складывающуюся в мире ситуацию, то в который раз убедимся, что идут экономические войны. Они могут быть валютными, таможенными, ресурсными. Конкурентная среда, в которой мы живем, вынуждает государства их использовать. Нам представляется, что мы вместе можем выторговать лучшие условия. Но что мы слышим в ответ: «Знаете, мы попробуем, пожалуй, сами». Руководство РФ в таких случаях говорит: «Коллеги, мы от вас хотим только одного – ясности. Сами, значит сами. Только потом без обид».

«Я знаком с президентом РФ много лет, – продолжил Михаил Зурабов. – И имел возможность наблюдать его в разных ситуациях. Поэтому говорю со знанием дела. Почему на него такое сильное впечатление произвели события 2004 года на Украине. Он с достаточными на то основаниями считал, что с момента возникновения Украины как самостоятельного государства, Российская Федерация не делала ничего, что можно было бы интерпретировать как посягательство на суверенитет либо недоучет национальных интересов страны. Большим договором 1997 г. Россия фактически признала границы Украины и конституировала то, что позволяет Украине быть полноценным субъектом международного права. Что касается цены на газ, то Россия устанавливала максимально льготный режим по любым торговым операциям. И в 2004 году с Украиной происходит разворот. При этом кооперационные связи, прежде всего в военно-технической области продолжали оставаться очень тесными.

Владимир Владимирович – человек, который не то что лишенный сантиментов, но не лакирует действительность, возможно в силу жизненного опыта, особенностей его специальности. И когда оказывается, что страна, производящая ракетную составляющую ядерного щита, готовится вступить в НАТО... Попробуйте себя поставить на его место и понять, какая глубокая трансформация произошла у него. И не только у него.

Нам надо переходить на другой технологий уклад. У нас целый ряд предприятий кооперации находится на территории Украины. В них надо вкладывать деньги. Потому что если мы переходим на иной технологический уклад, должна модернизироваться и эта часть. Но эти мощности будут модернизироваться только в том случае, если будут безотзывные гарантии. Чтобы у нас не возникло повторения ситуации 2004 г. Вот откуда та настырность, с которой мое руководство говорит о ТС, о какой-то другой модели. Это политический прагматизм, и всего лишь.

Конечно, мы рассматриваем вас не только как ближайших соседей. Чтобы не использовать более обязывающих определений, вы очень близкие нам люди. Мы по этой причине хотим от вас какой-то внятности. Адекватности в оценке ситуации. Если адекватности не будет, мы все равно «поедем», но без вас. Это неизбежно. Мы не сможем застрять на этой станции. Вы уже один раз не сели. Ну, еще десять минут подождем. Но не больше. Уже сил нет».

Самолеты? Самолеты на потом

Михаил Юрьевич привел и ряд примеров в направлениях, где РФ уже не «ждет»: «Договариваясь о совместном производстве АН-70, Минобороны Российской Федерации предполагало закупить 70 самолетов, затем – 60, в предпоследний раз – 16. Теперь – ноль. Потому что Россия начала производить военно-транспортные самолеты Ил-476. Ведь любое предложение сохраняет актуальность определенный срок. Ну, так мир устроен! И так работает мое руководство. Если в течение определенного периода, ответ не поступает, Россия вынуждена искать альтернативу. Мы сегодня живем с ограниченным временным лимитом, и эта особенность в стране, которую я представляю, весьма хорошо понимается. Но не всегда понимается теми партнерами, с которыми мы здесь взаимодействуем.

В конце прошлого года по разным причинам Украина и Россия не договорились по такой проблеме, как утилизационный сбор. В итоге производство украинских автомобилей снизилось в 6 раз. Не на проценты, а в шесть раз! За каждым таким решением или нерешением стоят конкретные судьбы: тех, кто работает на предприятиях, кто владеет этими предприятиями; в конечном счете, судьбы той политической конструкции, которая существует в стране.

Еще одну проблему в наших отношениях я бы назвал «процедурной недокодифицированностю». Вот, идут переговоры между РФ и Украиной, между Газпромом и Нефтегазом, между соответствующими министерствами. И российская сторона объясняет, какие её ограничения должны быть учтены. Например, мы отстаиваем в качестве условия исключение Газпрома и газотранспортных систем из т.н. 2-го и 3-го энергопакетов. Это хорошо и давно известно. Но Украина вступила в энергетическое сообщество два года назад. Причем обстоятельства не складывалась таким образом, что Украина обязана была принимать такое решение. Каковы же были причины вступления.

Первая – приватизация облэнерго. Украина является энергетически профицитной страной. Она экспортирует электроэнергию. Евразийские страны предлагают вам наиболее выгодные режимы для поставок электроэнергии. Но Украина приняла для себя следующее решение: «для нас выгоднее европейский рынок в части поставок электроэнергии, и мы ради этого готовы в одном потерять, но в другом приобрести». Это была заявленная позиция.

Вторая – вступая в Энергетическое сообщество, Украина получила от ЕС гарантии выделения средств на модернизацию украинской ГТС.

Третья – политическая, которую в подготовленной аудитории не имеет смысла обсуждать.

Замечу, только после этого мы начали говорить о вступлении Украины в Таможенный союз как о варианте снижения цены на газ, хотя совершенно очевидно, что варианты снижения цены не ограничиваются вступлением в Таможенный Союз.

Итак, Украина, казалось бы, сделала выбор. Но через какое-то время президент Украины, заявил, что Украина разочарована тем, каким образом выстраиваются отношения с энергетическим сообществом. Было заявлено, что энергетическое сообщество не помогло Украине урегулировать целый ряд проблемных вопросов с Российской Федерацией. В частности – в части строительства Северного и Южного потоков, развития других инфраструктурных проектов и в т.ч. выделения средств на модернизацию украинской ГТС.

Естественно, российская сторона восприняла это как сигнал. Более того, за этим сигналом последовали определенные полномочия, определенные директивы, которые были даны украинским партнерам, проводившим с консультации в Москве по этой проблематике. Предполагалось, что будет найден компромисс в виде снижения цены на газ, создания газового консорциума и решения ряда «смежных вопросов». Но совершенно никакой политической компоненты.

Итак, переговоры идут и даже, как мы считали, становятся близкими к завершению. И тут – саммит «Украина – ЕС», где украинская сторона начинает вести переговоры с европейцами по поводу трехстороннего газотранспортного консорциума. Затем – Украинский энергетически форум, где руководство профильного министерства говорит о том, что сотрудничество в рамках энергетического сотрудничества Украину полностью устраивает и, более того – ждет, что ЕС в ближайшее время выделит средства на модернизацию украинской ГТС.

И вот объясните мне, как люди, которые привыкли работать со смыслами, должны это воспринимать?

Это можно интерпретировать двояко. Первое – адресатом этой информации является российская сторона. Что сомнительно. Потому что если вы привлекаете кредиты или средства на модернизацию ГТС, то, думаю, любой – даже не из энергетиков – скажет, что никто не вложит деньги до того, как не будет известно, какой объем газа будет прокачиваться через эту ГТС. Значит, говорить о том, что можно привлечь средства, не получив от РФ цифры объемов прокачки, нереально. Итак, мы это интерпретируем так, что сигнал не – нам. Значит, Европе. А в Европе этого сигнала не ждут вообще. Они с удивлением говорят о том, что это сигнал не по адресу.

По таким вопросам, как энергетическое сотрудничество должна быть максимальная координация. Когда одновременно делается заявление о том, что Украина не собирается выходить из энергетического сообщества, и намерена привлекать средства на модернизацию ГТС под прокачку непонятно какого объема газа, то на вопрос «почему мы не можем договориться?» можно ответить лишь то, у нас не синхронизировано два места – куда говорить, и где слушать. Мы уже не о логике говорим, а об элементарной коммуникации. Что-то надо отсоединить. Потому что там, где выходит труба [фановая], там воду для питья набирать нельзя».

Чем наполнить железяку

В качестве примера «процедурной недокодифицированности» Михаил Зурабов привел также заявление украинского президента о том, что не будет происходить повышение цены на газ для населения: «Это политическое заявление. От него невозможно отказаться. Одно из требований, которое предъявляет миссия МВФ – рационализация бюджетных расходов, что предполагает уменьшение мер социальной поддержки граждан, доходы, которых, по мнению МВФ позволяют им самостоятельно финансировать значительную часть затрат на содержание ЖКХ. Итак, делается заявление, под которые осложняется привлечение кредита, который уже одобрен ЕС».

Собственно, упоминание о данном кредите было реакцией посла на следующий тезис одного из основных докладчиков Виктора ПИРОЖЕНКО: «На наших глазах формируется проевропейское лобби. Меморандум о выделении 600 млн. евро Украине на институциональные реформы – это, по сути, деньги на подкуп чиновников госаппарата. Что такое институциональные реформы? Это тренинги госчиновников высоких рангов ранга, это поездки их Брюссель, это кормежка всякого рода, это доплаты за изучение нормативных актов Евросоюза и т.д. и т.п. Выделение этого кредита, правда, сопряжено с подписанием соглашения с МВФ, который требует повышения цен на коммунальные услуги».

Экс-министр экономики Украины видный экономист Виктор СУСЛОВ, считает, что подобные неувязки – не препятствие для получения кредита МВФ: «Как говаривал Штирлиц, самое главное содержится в последней фразе. Последняя фраза господина Баррозу на саммите «Украина–НС» состояла в том, что «невозможно одновременно быть членом Таможенного союза и иметь углубленную зону свободной торговли с Европейским Союзом». А последняя фраза украинского президента сводилась к тому, что «Мы будем искать другую Модель взаимодействия с Таможенным Союзом». То есть, можно утверждать, что до саммита в Вильнюсе в октябре 2013 г. вопрос об участии Украины в Таможенном Союзе вообще возникать не будет. Это произошло потому, что в украинской власти есть достаточно сильное крыло, которое исходит из того, что реальная ситуация определяется борьбой между Западом (Евросоюзом в частности) и Россией. Мол, используя эти противоречия и грамотно на них играя, можно проводить самостоятельную политику. После саммита это крыло испытывает большое воодушевление. Поэтому и президент Украины заявил – прекрасно зная, что МВФ требует повышения цен на газ и коммунальные услуги – что этого мы делать не будем. Это крыло уверено, что из-за отказа Украины вступать в Таможенный Союз, кредит МВФ все равно будет предоставлен. Также и политика по отношению к оппозиции может быть не только не смягчена, но даже ужесточена, поскольку решаются совершенно иные задачи (тут можно вспомнить заявление бывшего госсекретаря США о недопустимости воссоздания евразийской империи, подобной Советскому Союзу).

Эти люди рассматривают Украину не как объект геополитики, а как субъект, который может извлекать из этого выгоду. Такая политика достаточно опасна. Реальное развитие событий может показать, что Украине, как стране вовсе не самой сильной на мировой арене, играя в такие игры можно очень сильно проиграть. Потому что Россия тоже строит долгосрочную политику, потому что ключевые вопросы – вопросы производственной кооперации, в космической отрасли, авиационной, высокотехнологических отраслей – все то, что имеет стратегическое значение для России, естественно, помаленьку будет переноситься на территорию России. Украина, теряя кооперационные связи, будет неизбежно идти по пути деиндустриализации и аграрно-сырьевой специализации. Это тоже путь. Так что есть альтернатива Таможенному Союзу, но он приведет к серьезному понижению жизненного уровня. И политические проблемы, к которым это приведет, заставят этот курс пересмотреть.

Но объяснять это – не только задача украинских СМИ. В сентябре я был на встрече с господином Христенко, который возглавляет Евразийскую экономическую комиссию. Этот вопрос ему задал – могла бы эта комиссия регулярно давать нам информацию для нашей общественности о достижениях РФ, Беларуси и Казахстана (о чем доложили Виктор Пироженко и Сергей Баранов). Мне показалось, что отношение к этому предложению было достаточно скептическим».

«В этом Россия делает большую ошибку, – согласен зампредседателя Украинского общества русской культуры «Русь» Евгений МАРТЫНЕНКО. – Идет очень серьезная борьба за умы, а Россия ее проигрывает. Считает это чем-то второстепенным: «Вот мы трубу построим, мы железяку построим…». При таком подходе может потерять и Белоруссию и Казахстан, потому что ни Лукашенко, ни Назарбаев не вечны. А «западные партнеры» готовят институты прозападных кандидатов.

Претензии к российской дипломатии высказал и эксперт ЦСКП Александр ВОЛХОНСКИЙ: «В выступлениях нынешних российских чиновников смущает полное отсутствие эмпатии. У украинских чиновников нередко чувствуется по отношению к России злорадство. А у российских все слишком корректно. Виктор Степанович Черномырдин был совершенно неполиткорректен, но у него чувствовалось какое-то сопереживание».

Посол РФ ответил: «Я очень долго работал в социальной сфере. И первый раз, когда появился в детском доме – это была жуткая трагедия. Я не мог забыть эти глаза и в конечном итоге усыновил трех детей. Украину уже не могу».

Дмитрий Скворцов